Странник. Трилогия - Чужин Игорь Анатольевич - Страница 90

Шак, как всегда, был в ударе: пока я бродил по стоянке, он уже успел приготовить еду, напоить и накормить лошадей. Обед закончился, и караван начал вытягиваться на дорогу. Мы заняли свое место в караване, и мне удалось впервые расслабиться за последние три с половиной месяца. Я практически до вечера продремал, сидя в седле и отходя от многомесячного стресса. Вокруг меня снова были люди, а не дикие звери, и никто не пытался меня убить. Вечером караван въехал на стоянку возле большой афрской деревни, и мы после ужина легли спать.

* * *

Утро началось обычной караванной суетой, я уже собрался сесть на лошадь, когда Луц собрал всех купцов на совет.

— Голуби мои, слушайте меня внимательно и не говорите потом, что не слышали! — начал свою речь одноглазый. — Сейчас дорога пойдет по меранским топям, место самое опасное на нашем пути. Может случиться все, что угодно. Команды слушать беспрекословно! Кто замешкается, брошу не раздумывая. Всем проверить лошадей и телеги, чтобы колеса не потерять, больных лошадей в конец каравана отправьте, я затора на узкой дороге не допущу. По звуку рога отправляемся. Теперь ты, парень, — заговорил со мной начальник охраны. — Если будешь спать, как вчера, перетяну кнутом по горбу. Собаку свою привяжи, нечего ей вдоль каравана шастать. Если что-то заметишь или почувствуешь, то сразу докладывай. Лучше перебдеть, чтобы потом не забздеть! Понял?

Я кивнул и пошел к своей лошади. Первый привязал Тузика на веревку, и тот понуро поплелся следом. На душе у меня было муторно. Пятая точка сигнализировала о предстоявших неприятностях. Если караван ждет засада, то нас сначала начнут расстреливать из луков, а я был без кольчуги. Лук — не автомат, в окоп не спрячешься, стрелять приходится стоя и на виду у противника. Одно попадание — и конец Валлину Бартолину во второй раз.

«Приеду в Шателье, первое, что сделаю, откую себе кольчугу по образцу панциря с магической защитой», — решил я.

Через два часа караван выехал на дорогу между болотами, покрытыми чахлым кустарником. В воздухе висел затхлый запах гниения, и люди в караване притихли. Над покрытой ряской топью раздавался только цокот копыт и скрип тележных колес. Напряжение нарастало с каждым часом, но вокруг все было спокойно, и никаких человеческих аур я не замечал. Засада поджидала нас только под вечер, когда до стоянки за болотом оставалось три часа хода. Болото уже не было сплошным, в трясине появились островки, заросшие деревьями. Люди в караване сильно вымотались за день непрерывного напряжения и начали терять бдительность. Тузик первым заметил разведчика, сидящего на вершине большого дерева возле дороги. Он стал рваться на привязи и тихонько гавкать. Его поведение насторожило меня, и я вычислил ауру человека в кроне дерева. Каким способом разведчик должен дать сигнал своей банде о нашем приближении, я понял не сразу, но потом заметил еще две ауры, скрывавшиеся в кронах деревьев в пределах прямой видимости. Я догнал Луца, стараясь не привлекать внимания разведчика, и доложил ему о засаде.

— А ты, парень, не свистишь со страху? Как ты мог его заметить с такого расстояния? — не поверил Луц.

— Собака чужого почуяла, беспокоится. Если хочешь, я ссажу его с дерева, когда подъедем поближе.

— Давай, парень, действуй.

До дерева, на котором сидел наблюдатель, оставалось не больше двухсот метров — самая убойная для меня дистанция. Я осторожно вынул стрелу из колчана и выстрелил навскидку. Стрела со свистом скрылась в кроне дерева и… ничего не произошло. Луц подождал несколько секунд и громко рассмеялся.

— Ну ты, парень, и снайпер. За полверсты лазутчика на дереве увидел. С двухсот шагов в глаз ему попал. Наверное, он и убежал помирать? Чеши, парень, на свое место и не морочь людям голову! Понял?

Я остановил лошадь и стал поджидать шака. По каравану разнесся ехидный смех, когда мимо меня проезжали телеги.

«Что произошло? Почему не упал с дерева убитый лазутчик? Его аура погасла и больше не светилась в кроне. Может, он в ветвях застрял?» — мучил меня вопрос без ответа.

Тем временем караван подъехал к дереву, и из его ветвей с треском на дорогу выпал труп со стрелой в правом глазу. Телеги остановились как вкопанные, и Луц жестом подозвал меня к себе.

— Беру свои слова обратно, — начал одноглазый. — Стреляешь ты как гвельф. Больше никого вокруг не видишь?

— Дальше по дороге еще двое на деревьях сидят, нас дожидаются.

— Сшибить сможешь?

— Попробую.

Лазутчик, сидевший на втором дереве, видел, как упал с дерева его напарник, и постарался спрятаться за ствол. Но это ему не помогло, моя стрела попала ему в пах, и он с воплем рухнул вниз. Удар о землю прекратил его страдания. Караван стал приближаться к третьему наблюдателю. Разбойник не стал дожидаться судьбы своих товарищей и начал быстро спускаться с дерева.

— Луц, ловите третьего, он сейчас с дерева спрыгнет! — заорал я и приготовил стрелу.

Трое охранников галопом поскакали к дереву и за ноги стащили готового уже спрыгнуть разведчика. Разбойник змеей выскользнул из рук воинов и бросился зигзагом наутек. Тузик мгновенно сорвался, вырвав веревку из рук шака, и молнией бросился за беглецом. Лазутчик, как акробат, прыгал с кочки на кочку и наверняка бы ушел, если бы не Тузик. Малхус в три прыжка догнал бегущего и сбил его с ног. Разбойник плюхнулся в воду, но, мгновенно выхватив кинжал, бросился на щенка. Это он сделал, конечно, зря, потому что зубы Тузика сомкнулись у него на руке и раздался характерный хруст. Разбойник завыл как оглашенный и выронил кинжал. Малхус отпустил руку разбойника и, вцепившись ему в причинное место, вытащил на дорогу. Здесь раненого перехватили воины охраны и повели к одноглазому.

Луц остановил караван и начал допрос пленного. Штирлиц из парня не получился: он сразу выложил все, что знал. Впереди нас ждала засада из двадцати разбойников, спрятавшихся на двух островках по обеим сторонам дороги. Бандиты намеревались перестрелять лошадей в телегах и дождаться, когда мы бросим товар и убежим вперед по дороге. После этого они собирались забрать из телег все ценное и уйти в болото.

— А хрен вы угадали, ребята! — сказал Луц и приказал своим бойцам спешиться. — Значит, так: берете щиты и прикрываете нашего снайпера от стрел. Потом медленно подходите на дистанцию выстрела к засаде. Парень, ты должен перестрелять как можно больше гадов. Стрел у тебя хватит?

— Нет, стрел не хватит, давайте свои, какие есть.

— Это без проблем. Эй, Ульф, давай сюда свой колчан. За парня головой отвечаете. Если его пришибут, то каравану хана, а у него даже кольчуги нет.

— Пусть с убитых снимет, — раздался чей-то голос.

— Не подойдут они ему, больно мелкие хозяева у них были. Только в Гедеоне две на одну обменять сможет.

— Хватит трепаться! — пресек разговоры Луц. — Взяли щиты — и вперед!

Шестеро воинов взяли щиты и встали рядом со мной полукругом. Я спрятался за спиной самого рослого воина, и мы зашагали к засаде. Ауры двадцати разбойников были видны как на ладони на фоне гниющего болота. За триста шагов до засады я приказал остановиться и начал выцеливать первого разбойника. До островков было далеко, и я не опасался ответного огня. Организм привычно отреагировал на стресс выбросом адреналина, время потекло, как в замедленном кино, и мои пальцы отпустили тетиву лука. Первые три разбойника умерли, так и не поняв, откуда прилетела смерть. Мне удалось выпустить еще шесть стрел, и у лука лопнула тетива. Как ни старался Первый, но сделать качественную тетиву он в полевых условиях не смог. Это спасло банду от полного уничтожения. Кусты на островках затрещали, и разбойники сломя голову бросились через трясину. Пока мне принесли другой лук, пока я прицелился, разбойников и след простыл.

Охрана целый час вытаскивала покойников на дорогу. Девять моих стрел убили на островках шестерых разбойников, остальным удалось удрать. Глядя на трупы в грязных обносках и нищенские трофеи, я пришел к выводу, что бандитизм на Геоне — дело не прибыльное, не то что у нас на Земле, где бандиты на джипах раскатывают. Мне досталась целая связка кривых луков и шесть колчанов со стрелами. Поделив добычу пополам с Луцем, я стал владельцем четырех паршивых кольчуг, трех ржавых мечей и горсти медной мелочи. Половину стрел я отдал Ульфу.