Перешагни бездну - Шевердин Михаил Иванович - Страница 51

—  Э! Инглизы? — насторожился мулла Ибадулла. Задал же ему задачу Сахиб Джелял.

—  Вы проницательный из проницательнейших. Вы пригласили в гости Сахиба Джеляла побеседовать о священном коране и во­образили, что Сахиб Джелял безбожник. Вы надеялись, что Сахиб Джелял  не сдержит себя.  Что  же  получилось?  Сахиб  Джелял знает коран не хуже, а лучше, чем вы, а? Что же вы вызнали, гос­подин мулла  Ибадулла Муфти? А головами в мешке с кровью пугайте детей, господин Ибадулла. Разрешите мне сказать: «Хейле баррака! Благоденствие вам!»— и удалиться.

Намек был слишком откровенный. Сахиб Джелял открыто по­казал, что               хитрости муллы Ибадуллы не стоят и стертой монетки.

—  Э... э... Зачем же так? Э... э...

—  Вам очень хотелось. Вы строили расчеты. Вы доказали бы эмиру глубину вашей проницательности, вашей бдительности! Вы думали: Сахиб Джелял выслушает приглашение явиться в Кала-и-Фатту. Сахиб Джелял скажет себе: «Ибадулла Муфти страш­ный! У него на руках кровь! Он заподозрил что-то!» И вы ждали, что Сахиб Джелял вскочит на коня и поскачет на север, спасая свою душу. Все знают, что значит получить приглашение на чай к мулле Ибадулле Муфти. И вы очень удивились и огорчились, когда Сахиб Джелял сам пришел к вам в гости. А ваши аскеры коченеют в устроенной вами для меня засаде на холодном ветру Чарикарскрго перевала. Одеревеневшие их руки не могут держать ружей. А всадник с длинной бородой и в белой чалме не скачет воровски по дороге и не стремится в расставленные вами, господин мулла Ибадулла, силки, а пьет с вами чай. И вы, господии Ибадулла Муфти, не отнесете в мешке с кровью голову Сахиба Джеляла повелителю: «Вот голова одного предателя безбожника! Вот голова человека с нечестивыми мыслями. Награды!»

—  Э... э... Откуда вы знаете? Э... Откуда вы   то есть   взяли? Кто сказал? — бормотал мулла Ибадулла Муфти.

Он и впрямь подумал, что этот мудрец с красивой бородой умеет читать мысли. Наивный, первобытный мулла верил во вся­кую мистическую чепуху, а ассирийская борода Сахиба Джеляла нагоняла на него страх. Ибадулла с детства испытывал трепет перед бородами. И сейчас он способен был лишь жалко «экать», не будучи в состоянии собраться с мыслями.

Погладив нежно бороду, точно понимая, что она его выручила, Сахиб Джелял важно добавил:

—  А теперь совершенство проницательности спрашивает Сахи­ба Джеляла словами священного корана, почему он не воюет, по­чему он не пошел  на джихад?  И Сахиб Джелял ответит гению хитрости господину мулле Ибадулле Муфти тоже словами корана: «Не надлежит карздору — должнику идти на джихад. А если он погибнет в битве с неверными! Кто же расплатится с кредитором?» Так записано в коране. И надлежит вам, знатоку священной книги, спрятать яд подозрения в шкатулку недоверия.  Ибо пророк наш говорил: «Купля-продажа — почетное занятие», даже более почетное, нежели отрубание голов неверных.

—  Карздор!? Э-э? Вы должник — карздор эмира? Вы должник инглизов? Вы должник? Чей вы должник наконец?

В дрожи голоса, в бегающих глазках, в трясущихся жирных губах, в громком сглатывании слюны сейчас проявилась вся жад­ность муллы Ибадуллы, неуемная его алчность, страстная жажда разнюхать чужие коммерческие тайны. Всюду, где слышался звон золота, мулла Ибадулла «терял себя». И к тому же раскрылась тайна: оказывается, бородача объединяли с эмиром какие-то узы. Вспотев от нетерпения, ощутив от возбуждения потребность сбе­гать в «место отдохновения», Ибадулла терпел, суча по матра­сику своими толстыми ногами. Он все старался поймать взгляд собеседника и натужно кряхтел:

—  Вы должны эмиру? Сколько вы должны эмиру? Чего?.. Э... Да говорите! У вас, э, с ними дела, торгуете, э? Что имеет эмир в Самарканде? Много? Э!  Деньги?  Камни?  Золото?  Все золото эмир держит в моих руках, чтобы Бош-хатын не узнала. Э, вы мне все равно скажете. Вы, э, обязаны сказать. У эмира нет тайн от своего наставника, э, в делах торговли и молитвы.

Он даже рукой гладил с повадками умелого душителя плечо Сахибу Джелялу, подбирался к его горлу. И Сахибу Джелялу сно­ва сделалось жутко. Гладящая ласковая пухлая ладошка могла иметь железную хватку.    Вкрадчиво    прилипчивый    кот ластится к мыши. А Сахиб Джелял все еще чувствовал себя мышью в гро­мадной мышеловке Кала-и-Фатту.

«Сокровище мира отдал бы, — шевельнулась в мозгу мысль,— чтобы знать, знает ли Сеид Алимхан, что мы сидим здесь? Он же получил мое письмо. Но тогда почему я попал в лапы этого животного? Или у эмира тоже возникли подозрения?»

Не отстраняясь от «ласки» муллы Ибадуллы, Сахиб Джелял вскинул ладони к лицу.

—  Оомин обло! Пошли!

—  Э, куда? — с наигранным простодушием залебезил  мулла.

—  Ведите меня к их   высочеству эмиру!    Их высочество эмир ждет нас! И там мы положим все тайны к подножию его трона, к священным его стопам.

—  Ну? Э?

—  Я знаю. Мне многое дано постичь. И я знаю, эмиру надоело ждать.

—  Э...э...

—  В благородной Бухаре в воротах Арка, резных и бесподоб­ных по сию пору, торчат вот такие арбяные гвозди. Они заржавели, заскорузли от крови, они напоминают о вреде болтливости.

—  Гвозди?  Э?   Болтливость? — недоумевал   мулла   Ибадулла.

—  Гвоздями, железными арбяными гвоздями,     по приказанию справедливого эмира, прибивали к доскам ворот за язык тех, кто не умел хранить тайн эмира.

Сахиб   Джелял   уже   поднялся   во   весь   рост, едва не доста­вая своей   громадной   чалмой   болоров   потолка и вызывая всем своим величием и особенно   бородой у муллы Ибадуллы дрожь в спине.

Теперь Сахиб Джелял свысока смотрел  на  Ибадуллу. Теперь он был хозяином положения. Мулла Ибадулла Муфти растерялся. Властитель дум и желаний эмира, жестокий всесильный министр задумал перехитрить Бороду, как он в душе называл Сахиба Дже­ляла, и, изобличив его, выслужиться   перед   эмиром. Мулла Иба-:а безумно боялся, что Борода — человек умный, образованный, богатый, да еще приехавший из Пешавера, значит, с ведома англичан, захватит влияние при дворе. С подобными людьми муллa Ибадулла Муфти обычно разделывался  быстро.  И  он  не поколебался   бы   расправиться   с   Сахибом   Джелялом.   Но   одно слово все изменило. Оказывается, Борода карздор-должник самого эмира! А в мире ислама, где поклоняются богу торговли, карздор гная  фигура.  Оказывается,  Сеид Алимхан  имеет с  Бородой совместные денежные интересы. Мулла Ибадулла ругательски ругал себя, что так и не сумел разузнать подробнее о Сахибе Джеляле.

Муллу Ибадуллу предостерег Шоу. Он приехал накануне пря­мо из Пешавера и назвался бомбейским торговцем: «Хочу купить каракульских смушек». Но какой он торговец? Посмотришь, сразу видно, что военный. Да и никакой он не индус, хоть и носит малиновый тюрбан.

Из Пешавера Исмаил Диванбеги с посыльным предупредил: «Приедет господин Шоу. Поуважительней с ним. Он не просто Шоу, он Пир Карам-шах, вождь племени. Он хочет быть Шоу, торговцем. Пусть будет».

Имя Пир Карам-шаха было достаточно известно. Говорили, что нынешний король Хабибулла Газий сделался королем из водоноса Бачаи Сакао благодаря деньгам и помощи Пир Карам-шаха. С такими купцами надо держаться как на острие меча.

А Шоу, или как его, Пир Карам-шах, прямо сказал мулле Ибадулле про Сахиба Джеляла: «Проверьте! Откуда явился? Бы­вает в Советском Туркестане, но его там не трогают. В чем дело? Поищите! Попытайте с пристрастием!»

Поговорить с Шоу толком не удалось. И мулле Ибадулле при­шлось думать и решать самому. «Искал» он, по обыкновению, гру­бо. Еще немного, и он дал бы знак... Проще, когда человека нет. Иди потом доказывай. Искусство «выталкивать людей в небытие» мулла Ибадулла заимствовал из поучений Хаджи Ахрара — зна­менитого в средние века главы ордена дервишей Накшбендие. Из древних философских трактатов мулла Ибадулла запоминал лишь то, что сулило скорую пользу. Попался непонятный, сомнительный человек вроде Сахиба Джеляла — одна борода чего стоит,— возникли сомнения. Что там долго разговаривать, канителиться. Мах­нул рукой — и нет ни сомнений, ни сомнительной личности. И вот нате! Сомнительный человек оказался карздором самого эмира бухарского.