День рождения ведьмы - Кащеев Кирилл - Страница 89

   – Вот же ж леший! – высказалась Ирка.

   – Я ни при чем! – испуганно откликнулся сзади голос, скрипучий, как старое дерево под ветром. – При здешних садах Его Сиятельства князя Григория Александровича Потемкина поболе двухсот лет состою, нареканий не имею! Я леший культурный, в смысле, окультуренных зеленых насаждений! За верную многолетнюю службу могу вовсе даже парковым каким либо же садовым именоваться…

   Ирка не оглянулась – лишь отмахнулась досадливо, и голос немедленно смолк.

   – А вы уверены, что смысла нет, Оксана Тарасовна? – вдруг очень тихо и очень напряженно спросила Танька. – Если там действительно ни одной настоящей ведьмы… Русалок ведь можно не только сорочками ублажать…

   Ведьмы переглянулись. Вспомнили, чем еще можно успокоить русалок по весне. И сорвались с места. Существо, похожее на заросшее мхом бревно, неторопливо выползло на поляну и, ворча и поскрипывая, принялось торопливо доедать оставшуюся на тарелках яичницу.

Глава 31

Фестиваль смерти

   Обычно пустой по ночному времени мост сиял огнями подсветки. Разноцветные лучи отражались в гирляндах сцепленных друг с другом висячих замков, которые запирают, а ключи топят в Днепре приезжающие сюда новобрачные. Нет бы совета спросить, может, поняли бы, что именно из-за этого обряда, да еще над текучей водой, кой у кого брак и распадается. Многие только потому и начинают рваться прочь из семейной жизни, что так и чувствуют, будто их на замок заперли, а ключ выкинули!

   Невесты в белом и женихи в черном появлялись у моста при свете дня, а сейчас мост запруживала пестрая толпа, одетая… по-славянски. В расшитые цветными нитками рубашки поверх джинсов. Играла музыка – стилизованные славянские мотивы, – с лотков бойко торговали хмельной медовухой, а также кренделями, ватрушками и петушками на палочках. В руках почти у всех – пластиковые стаканчики. В толпе мелькали «русалки» в бикини, украшенные водорослями, медленно и величественно плыли «ведьмы». Рубахи «ведьм» были белыми, широкими и длинными, будто они не ведьмы, а привидения и… Со струйчатыми рукавами!

   – Русалии, дорогие славяне и славянки, праздник расцветающей природы! – стоя у самых перил моста, вещал в микрофон средних лет красавец при буйных русых кудрях и окладистой русой бороде. – Однако в это же время активизируется всяческая нежить и нечисть – в первую очередь русалки! Сейчас русалки, можно сказать, в состоянии кровожадного буйства! – взмахивая стаканом с медовухой, зловеще понизил голос он. – И нет спасения от их когтей! До первого майского грома они выходят на берег, чтобы не только заманивать, но просто-напросто отлавливать оказавшихся у берега парней и девушек… и топить их! Каждый год древние славяне отдавали дань воде жизнями своих юных…

   Бородач вещал, гуляющие внимали, невесть откуда появившееся телевидение снимало, народ попроще, без фольклорных интересов, пил медовуху, веселился и уже начинал выплясывать под заводные этнические мотивчики…

   – Даже просто подойдя к воде, можно стать добычей русалок! – бородач вошел в раж, голос его приобрел лекторские интонации. Одна из «ведьм», метя подолом рубахи заплеванный окуркам мост, подбежала, зашептала на ухо. Восторженное выражение сошло с лица бородача, он смутился. – Да, конечно, извините, увлекся… Только ведьмы могли купаться до первого грома! Только ведьмы-ведающие, но молодые ведающие, девицы, могли остановить кровавое пиршество обитательниц воды, умилостивив их песнями и подарками! – Он торжественно воздел к небесам стаканчик, но последние его слова утонули в грохоте музыки – видно, местный славянский диджей боялся, что бородач еще захочет выступить.

   Народ раздался, «ведьмы» в длинных рубахах выбежали на середину моста, дружно взмахнули струйчатыми рукавами, схватились за руки и, притопывая и подпрыгивая, повели хоровод-цепочку. В одну сторону… В другую…

Сидела русалка на белой березе,

Просила русалка у девчат сорочки:

«Девчата-сестрички, дайте сорочки,

Хоч не биленьки, абы тоненьки…» —

   завела стоящая у перил девушка в роскошном цветочном венке. Голос у нее был лучше, чем у ведьмы Катерины, – высокий, трепетный, так что одинокую русалку в ветвях сразу становилась жаль. Такая милая нежная девочка, разве что с зелеными волосами… Так и хочется подойти, помочь, утешить…

   Да и танцы местных «ведьм» отличались бо?льшим искусством и страстью, чем немудрящий хоровод, что водили Ирка с компанией под березами. Ритм музыки начал ускоряться, «ведьмы» на мосту заплясали быстрей, вертя рукавами и молотя каблуками в слаженном ритме ирландского «Rhythm of the Dance».

   – У-у-у-ах-ха-ха! – вой, более пронзительный, чем завывание вовкулаков, взвился над мостом, и четверка парней в облегающих штанах и кожаных безрукавках на голое тело взлетели на перила моста, опасно балансируя над водой. Стальные цепи завертелись у них над головами, а в сосудах-поях на концах цепей вспыхнуло пламя. Над мостом закрутились огненные кольца и восьмерки.

   «Ведьмы» завизжали и понеслись в стремительном танце, вертясь и подпрыгивая, – струйчатые рукава метались в опасной близости от огня… Закружились на месте – струйчатые рукава летели вокруг каждой ровным «колесом». Балансирующие на перилах «ведьмаки» закрутили пылающие пои – такими же ровными, сверкающими во мраке огненными колесами. Пламенеющие цепи перепархивали из одной руки в другую… А потом… с ловкость акробаток девчонки вскочили на перила! Замерли, застыли, широко разведя руки, – лишь налетевший ветер играл длинными рукавами. Парни замерли также неподвижно, только кольца огня все сплетались вокруг них. Девчонки медленно протянули руки к черным водам реки. И звонко, дружно прокричали:

   – Русалка-царица, красная девица, помилуй наши душки, не дай удавиться! А мы тебе кланяемся!

   И кинулись в объятия парней. И вот так, обхватив девчонок одной рукой, а другой продолжая раскручивать пылающие цепи, парни сиганули вниз – с моста в воду!

   – Экстрим! – ахнувшая публика кинулась к перилам, успев увидеть, как раздуваются белые рубахи «ведьм» и, словно метеоры, несутся во мраке ленты огня. И гаснут в шумном всплеске днепровской воды!

   Днепр вскипел как громадный таз, до краев полный живой рыбы. Огромные – серебристо-синие, серебристо-серые, серебристо-фиолетовые, сиреневые, лиловые и зеленые – хвосты вздымались над водой.