Жозеф Бальзамо. Том 1 - Дюма Александр - Страница 54

54

На сей раз его рассеянное и непостоянное внимание привлекла огромная китайская ваза, которая лишь со вчерашнего дня украшала один из углов спальни.

— Государь, — отвечала г-жа Дюбарри, — это, как изволит видеть ваше величество, китайская ваза. Если отвернуть кран сзади, то под действием струй воды фарфоровые птицы принимаются щебетать, а стеклянные рыбки плавают; а потом отворяются двери пагоды, и из них выходит вереница мандаринов.

— Очень мило, графиня.

В этот миг по комнате прошел негритенок, одетый в фантастический прихотливый наряд, в какие облачали в те времена всех Оросманов[65] и Отелло. На нем был тюрбан из торчащих перьев, сдвинутый на ухо, куртка из золотой парчи, оставлявшая открытыми его эбеновые руки, пышные штаны до колен из белого узорчатого атласа, пестрый пояс и вышитый жилет.

— Черт побери! — воскликнул король. — До чего нынче великолепен Самор!

Негритенок с довольным видом остановился перед зеркалом.

— Государь, он хочет попросить ваше величество об одной милости.

— Сударыня, — возразил Людовик XV, улыбаясь со всей мыслимой благосклонностью, — по-моему, ваш Самор чересчур тщеславен.

— Почему же, государь?

— Потому, что вы уже даровали ему самую большую милость, какой он мог бы пожелать.

— Какую же?

— Ту же, что и мне.

— Я не понимаю, государь.

— Вы превратили его в своего раба.

Г-н де Сартин поклонился, улыбаясь и кусая себе губы.

— Ах, вы неподражаемы, государь! — воскликнула графиня.

Потом, пригнувшись к самому его уху, она шепнула:

— Король, я тебя обожаю.

Людовик в свой черед улыбнулся.

— Ну ладно, чего вы хотите для Самора? — спросил он.

— Награды за долгую и тяжкую службу.

— Ему же двенадцать лет.

— За его грядущую долгую и тяжкую службу.

— Вот как?

— Именно так, государь; мне кажется, что мы довольно уже вознаградили его за предыдущую службу, и пришла пора вознаградить его за будущее; тогда можно будет рассчитывать, что он не отплатит нам неблагодарностью.

— Прекрасная мысль! — изрек король. — А что вы об этом думаете, господин де Сартин?

— Всякая преданность должна быть выгодна, государь, поэтому я поддерживаю слова графини.

— Ну что ж, графиня, чего вы просите для Самора?

— Государь, знаете ли вы мои павильон в Люсьенне?

— Я только слышал о нем.

— Сами виноваты: я сто раз вас туда приглашала.

— Вы же знаете этикет, дорогая графиня: король, если он не путешествует, может ночевать только в одном из королевских замков.

— Вот об этой милости я и хочу вас попросить. Мы провозгласим Люсьенну королевским замком и назначим Самора его губернатором.

— Это будет выглядеть пародией, графиня.

— Вы знаете, государь, как я обожаю пародии.

— Но другие губернаторы подымут крик.

— Пускай себе кричат.

— Причем на сей раз они будут правы.

— Тем лучше: они уже столько раз кричали попусту. Самор, на колени! Благодарите его величество.

— А за что? — осведомился Людовик XV.

Негритенок опустился на колени.

— За награду, которую он вам пожаловал, дозволив носить шлейф моего платья и приводить этим в ярость придворных рутинеров и святош.

— В самом деле, — изрек Людовик XV, — он безобразен.

И король расхохотался.

— Встаньте, Самор, — сказала графиня, — вы назначены.

— Но право же, сударыня…

— Я сама берусь разослать письма, патенты, позаботиться о съестных припасах, это все мое дело. А ваше дело, государь, заключается в том, чтобы теперь, когда вы не нарушаете никаких установлений, приехать в Люсьенну. С нынешнего дня, мой король, у вас на один замок больше.

— Существует ли способ отказать ей в чем-нибудь?

— Может быть, и существует, но его никто еще не нашел.

— А если его все-таки найдут, государь, ручаюсь в одном: это великое открытие совершит господин де Сартин.

— Что вы имеете в виду, сударыня? — осведомился дрожащий начальник полиции.

— Вообразите, государь, вот уже три месяца я прошу господина де Сартина об одной вещи, и прошу безуспешно.

— И что же это за вещь? — поинтересовался король.

— О, уж он-то знает!

— Сударыня, клянусь вам…

— Она в пределах его возможностей? — спросил король.

— Вполне в его возможностях или возможностях его преемника.

— Сударыня, — вскричал г-н де Сартин, — вы вселяете в меня серьезную тревогу.

— Чего вы у него просите?

— Найти мне колдуна.

Г-н де Сартин перевел дух.

— Чтобы его сжечь? — полюбопытствовал король. — Сейчас еще слишком жарко, подождите зимы.

— Нет, государь, чтобы вручить ему золотую магическую палочку.

— По-видимому, графиня, он предсказал вам несчастье, а оно не сбылось?

— Напротив, государь, он предсказал мне счастье, и все исполнилось.

— Исполнилось точь-в-точь так, как было предсказано?

— Или почти так.

— Расскажите, графиня, — усаживаясь поглубже в кресло, произнес Людовик XV тоном человека, который решил рискнуть, не зная еще, что его ждет — развлечение или скука.

— Охотно, государь, но за вами половина вознаграждения.

— Если понадобится, возьму на себя все целиком.

— В добрый час, это по-королевски.

— Я слушаю.

— Я готова. Жила-была на свете…

— Начинается, как сказка про фей.

— Это и будет такая сказка.

— Тем лучше: обожаю чародеев.

— Вы в этом деле не судья: вы лицо заинтересованное. Итак, жила-была на свете бедная девушка, у которой в те времена не было ни пажей, ни кареты, ни негритенка, ни попугая, ни обезьянки.

— Ни короля, — вставил Людовик XV.

— Ах, государь!

— А чем занималась эта бедная девушка?

— Бегала взад да вперед.

— Как так бегала?

— Да, государь, бегала по парижским улицам, пешком, как простая смертная. Только бегала она очень быстро, потому что, как говорят, была она очень хорошенькая и боялась, как бы из-за своей привлекательности не попасть в какую-нибудь глупую историю.

— Значит, эта девушка была похожа на Лукрецию[66]? — спросил король.

— Вашему величеству прекрасно известно, что с года… не помню какого, когда был основан Рим, Лукреций больше нет на свете.

— О Господи, графиня, уж не стали ли вы ученой?

— Нет, если бы я стала ученой, я назвала бы неверную дату, лишь бы что-нибудь сказать.

— Это верно, — заметил король. — Продолжайте.

— И вот она бежала себе, бежала через Тюильри, и вдруг заметила, что за ней кто-то идет.

— О, дьявол! — воскликнул король. — И что же, она остановилась?

— Боже правый, какого вы дурного мнения о женщинах, государь. Сразу видно, что вы знались с одними маркизами, да герцогинями, да…

— Да принцессами, не так ли?

— Я слишком хорошо воспитана, чтобы противоречить вашему величеству. Но более всего ее испугал туман, который с каждой секундой становился все гуще.

— Сартин, вы знаете, отчего бывает туман?

Глава полиции вздрогнул, захваченный врасплох.

— Понятия не имею, государь.

— Вот и я тоже, — произнес король. — Продолжайте, дорогая графиня.

— Она припустила во весь дух; миновав ограду, она уже вышла на площадь, которая имеет честь носить имя вашего величества, и вдруг преследовавший ее незнакомец, от которого она, казалось, уже избавилась, вырос перед ней. Она вскрикнула.

— Значит, он был очень безобразен?

— Напротив, государь, это был красивый молодой человек лет двадцати шести — двадцати восьми, смуглый, с широко раскрытыми глазами и звучным голосом.

— И ваша героиня испугалась? Черт побери! Наверно, она пришла в ужас?

— Рассмотрев его, она несколько успокоилась. И все же она не чувствовала себя в безопасности: если у незнакомца были дурные намерения, помощи ей ждать было неоткуда по причине тумана. И тогда, умоляюще сложив руки, девушка обратилась к нему: «Ах, сударь, заклинаю вас, не причиняйте мне зла!» Незнакомец очаровательно улыбнулся и покачал головой. «Бог свидетель, у меня и в мыслях такого не было», — отвечал он. «Чего же вы хотите?» «Чтобы вы дали мне одно обещание». «Что я могу вам обещать?» «Оказать мне первую милость, о которой я вас попрошу, когда…» «Когда?» — с любопытством спросила девушка. «Когда вы станете королевой».

вернуться

65

Герой трагедии Вольтера «Заира», ревнивый султан.

вернуться

66

Древнеримская матрона, славившаяся своей добродетелью. Ее самоубийство после насилия, совершенного над нею царем Тарквинием Гордым, явилось сигналом к восстанию народа, свержению царской власти и установлению республики.