Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 86

Люди, слабо понимающие, что такое власть, пишут, что 25 октября 1917 года большевики взяли власть. Это неправильно. Никакую власть взять нельзя, даже силой. Можно просто попасть на то место, где обычно находится власть, руководящие органы страны, и только. Ведь власть создается не тогда, когда кто-то пишет указы и принимает законы, а тогда, когда люди начинают подчиняться этим указам, исполнять эти законы. Большевики «брали» власть все три года гражданской войны, да и потом, когда подавляли мятежи и восстания. И брали эту власть не они, ее взяла воюющая под их командованием армия русских крестьян (и дворян, кстати) численностью более 5 миллионов человек.

Сейчас принято не верить Ленину, хотя его современники, даже политические противники, отмечали его искренность. Большевистское правительство даже имело прозвище самого простодушного правительства в мире. Так вот, Ленин утверждал, что в октябре 17-го большевики власть не взяли, а подобрали, причем на удивление прежде всего самим себе [3].

Герберт Уэллс, человек достаточно близко видевший руководителей большевиков, отмечает их наивное удивление по поводу того, что в Англии не происходит революция. Причем больше всех удивлялся Ленин. Ведь по теории Маркса социалистическая революция первой должна была свершиться в наиболее индустриально развитой стране, а в России в последнюю очередь. Когда революция произошла в России, это еще можно было как-то объяснить обстоятельствами, вызванными мировой войной. Но почему проходили годы, а она не свершалась в Англии, Франции и т.д., вот в чем вопрос! Уэллс отмечал, что тех большевиков, которые хоть как-то были знакомы с учением Маркса, мучил вопрос: что они сделали в октябре 17-го? Как это назвать? Возможно по этой причине, по словам Горького, даже Ленин был не вполне уверен, что большевики смогут удержать власть.

Большевики попали в положение жениха, который, приехав на свадьбу, вдруг понял, что он не на свою свадьбу попал. Но к чести Ленина и его соратников, начав дело, нужное России, они довели его до конца, поскольку видели, что больше некому это сделать.

Уэллс это очень точно подметил и выразил фразой, которая на 100 процентов отражает состояние России и в период горбачевской перестройки, и во время ельнинских реформ: «У правителей России не хватило ни ума, ни совести прекратить войну, перестать разорять страну и захватывать самые лакомые куски, вызывая у всех остальных опасное недовольство, пока не пробил их час. Они правили и расточали, и грызлись между собой, и были так слепы, что до самой последней минуты не видели надвигающейся катастрофы. И затем, как я расскажу в следующих главах, пришли коммунисты…»'(«Россия во мгле», 1920). Коммунисты пришли и… обуздали Россию. И Россия им подчинилась. Почему?

Ведь большевики были далеко не ангелами и поступали с населением весьма круто. Бывший главный идеолог ЦК КПСС Яковлев на одном из заседаний Конституционного суда России, рассматривавшего дело КПСС, стремясь очернить организацию, которая его содержала всю жизнь, привел строчку из постановления СНК, в котором предписывалось взять из среды крестьян заложников и расстрелять их. Яковлев не зачитал постановления в целом, а в нем требовалось, чтобы крестьяне деревень, расположенных в 20 верстах вдоль железной дороги, срочно очистили пути от снега. В противном случае, действительно, Ленин предписывал взять заложников из тех деревень, которые уклонятся от очистки, и расстрелять их, если пути не будут расчищены. Петроград тогда голодал, нужно было срочно доставить хлеб в город, а занесенные снегом пути не позволяли этого сделать. Все понятно, но все-таки от таких приказов мороз по коже…

Последним ударом в гражданской войне Красная Армия, состоявшая почти сплошь из крестьян, добила остатки белых под командованием Врангеля. А ведь, пожалуй, никто не дал столько привилегий крестьянам, сколько Врангель. Достаточно сказать, что в армии Врангеля расстреливали офицера-добровольца за кусок взятой у крестьянина колбасы. Тем не менее белые войска сидели в Крыму голодные, тогда как крымские крестьяне на их глазах продавали зерно в Турцию. И добили Врангеля крестьяне из Красной Армии, крестьяне, которых большевики в это время жестоко давили продразверсткой. Почему же российские крестьяне, которых большевики и грабили, и расстреливали, шли в бой именно за власть большевиков? Почему?

Только трусливый и подлый человек может утверждать, что крестьяне шли воевать за большевиков только потому, что в противном случае их бы расстреляли в ЧК. Кстати, они же охотно утверждают, что и Советская Армия выиграла войну с Гитлером только потому, что ее солдаты боялись, что Сталин прикажет их расстрелять. Эта подлая версия (так как она превращает народ в трусливых негодяев) распространяется органами формирования общественного мнения.

Расстрел дезертира, как и любое другое наказание, — это не месть. Государство не мстит, оно предупреждает. В «Песни о вещем Олеге» есть слова «отметить неразумным хазарам», но это не значит, что Киевская Русь мстила, Олег, возможно, мстил, но не Русь. Русь предупреждала следующий «буйный набег» на свои села и нивы. Наказание преступника — это предупреждение подобных преступлений. Государственный аппарат, уклоняющийся от своей обязанности наказывать, сам является преступником.

Надо понять следующее. Преступник нарушает справедливость. Совершая преступления, он добивается какого-либо преимущества для себя по сравнению с другими гражданами. При его наказании справедливость восстанавливается: никто не должен добиваться преимуществ иначе, чем признанным в обществе законным путем.

Кем по своей сути является дезертир? Чем он руководствуется в своих действиях? Он надеется, что сумеет спастись от смерти в бою за счет других, которые в этом бою погибнут. Они будут идти на смерть, а он в тылу будет насиловать их вдов.

Расстрелять дезертира перед строем — это не только предупредить потенциальных дезертиров, но и как бы успокоить солдат, не собирающихся дезертировать, солдат, собирающихся честно исполнить свой долг: «Идите в бой спокойно. Убьют вас в бою или нет, неизвестно. А с этим мерзавцем, как вы видите, уже все ясно. И с другими будет то же».

Лет двести назад в армии еще были солдаты, которых привели туда силой, которые ни под каким видом не хотели воевать.

Например, в английский флот матросов набирали насильственным образом: специальным командам разрешалось хватать на улицах граждан и силой тащить на корабль. Но корабль — это специфическое место боя, с него не сбежишь. Капитан, подведя английский корабль к кораблю противника или взяв его на абордаж, не оставлял матросам другого выхода — надо было сражаться. Или, скажем, насильно рекрутированная пехота в армиях германских княжеств. Опять специфика. До боя они жили достаточно обеспеченно, после боя грабили побежденных, а к месту боя их вели под конвоем и в самом бою им некуда было деться: на солдате была такая форма, что противник убьет его, не раздумывая, доброволец он или нет. Фридрих II, имевший очень сильную армию, тем не менее отправлял ее в сражение в окружении гусар и предписывал ни в коем случае не проводить пехоту по лесным дорогам, где гусары теряли над ней контроль и пехота могла разбежаться.

Но способы ведения войны изменились; в войнах более поздних периодов противоборствующие силы образуют фронты, разграничивающиеся порою сплошной линией полевых укреплений, за этими укреплениями они копили силы иногда в течение многих месяцев. При этом использовать армию, состоящую из более или менее большого количества людей, не знающих за что они должны умереть или не желающих за это умирать, стало невозможно. В таких условиях появлялись тысячи возможностей перебежать к противнику.

До присоединения к СССР прибалтийские государства имели свои вооруженные силы — по одной дивизии. После присоединения Литвы, Латвии, Эстонии эти дивизии вошли в состав Красной Армии и с началом Великой Отечественной войны вместе с ней отступали. Но использовать их в бою против немцев не удалось. Из эстонской дивизии, занявшей позиции на фронте, сразу же перебежало к немцам 800 эстонцев. Эти дивизии пришлось с фронта снять, разоружить и переформировать в строительные.

3

В январе 1917 года, за месяц до Февральской революции и за 9 месяцев до того, как он лично возглавил Россию после Октябрьской революции, 46-летний Ленин сказал в выступлении перед молодыми швейцарскими социалистами: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции».