Рунный след - Живетьева Инна - Страница 74

— Пойдемте, — мужчина снова пристроил фонарь на крюк.

Задами — между последними огородами и стеной — он вывел их к небольшому сараю. Наверное, его использовали зимой, тут был сложен хороший очаг, у одной из стены лежали дрова. Староста уже на пороге снова оглянулся на Рика и ушел, так и не сказав больше ни слова.

— Повезло, — заметил Риктор. — Мне как-то пришлось тут останавливаться, и на большее, чем щелястая продуваемая халупа, я не рассчитывал.

Ливень ударил в крышу, когда уже развели огонь и в сарае запахло подогретым мясом. Окон не было, но даже сквозь плотно пригнанные доски проникал ослепительный свет молний. Через мгновения по ушам ударял грохот. Славка даже пожалел, что нельзя открыть дверь — сразу ворвется мокрый холодный ветер. А так хотелось посмотреть на грозу в горах!

В углу сарая лежало свежее сено, сберегаемое рачительным хозяином от дождя. Зарылись поглубже, укрылись плащами и шкурами. Славка лежал с краю, закинув руки за голову, и слушал, как стучит по крыше дождь, перебиваемый тяжелыми ударами градин. Хоть Талем и уверял, что опасности нет, но караул отменять не стали, да и за огнем нужно было следить. Славка поерзал, устраиваясь поудобней. Хорошо! В кои-то веки досталась первая вахта, и не нужно вставать посреди ночи с тяжелой от недосыпа головой. Успели до дождя под крышу, устроились на такой роскошной лежанке. Мальчишка улыбнулся, вспомнив, как когда-то валяться на сене ему казалось неудобным и колким. Что он тогда понимал в ночлегах! Было так спокойно, что он поверил — они обязательно вернутся домой. До этого он цеплялся за надежду, не разрешая вкрасться даже тени сомнений, чтобы не сорваться. А тут вот — поверил. Да так, что поставил в памяти зарубку: «Нужно у всех спросить номера телефонов, а то неизвестно, где и как окажемся, когда вернемся». Он представил себя стоящим у подъезда. Достаточно задрать голову — и вот они, окна его квартиры. Одно только странно в этом видении: Славка увидел себя таким, как в этом мире, меч привычно оттягивал пояс. Мальчик вытащил руку из-под плаща, прошуршал по траве и нащупал ножны. Да, от этого движения придется отвыкать.

Утром выехали чуть свет, только разжились у старосты молоком, свежим хлебом и вкусными местными колбасками. Зябко тянуло сыростью, лошади месили грязь на улице деревеньки, а из-за ставень следили за незваными гостями жители. Но стоило повернуться, вглядеться пристальнее, как любопытный глаз тут же исчезал из щелки.

Староста неторопливо снял засов и потянул на себя тяжелую створку. Та легко проехала по уже накатанной дуге. Славка глянул за ворота: на мокрой дороге отчетливо виднелась цепочка следов. Какой-то всадник не поленился встать очень рано и покинуть деревню затемно, сразу после того, как кончилась гроза.

— Удачной дороги.

Славка настолько свыкся с молчанием старосты, что вздрогнул, услыхав его голос. Оглянулся, но мужчина уже закрывал ворота.

До Ками оставался день пути.

Ночью поток размыл дно ущелья, и ехали медленно, не понукая лошадей. Тропа оказалась засыпана разбитыми на осколки валунами, и Риктор тревожно поглядывал вверх. Тут опасно медлить и опасно спешить, и это сильно нервировало проводника. Ущелье плавно поворачивало влево, расходясь в небольшую долину.

На выходе их ждали. Воины-горцы, числом не меньше дюжины, стояли полукругом, перекрывая дорогу. За ними — женщина в накидке из белых перьев. Отряд могли покрошить в первую же минуту, но воины не трогались с места, не убирая, впрочем, рук с оголовьев мечей и не отпуская копий. Позади, в ущелье, прогрохотал обвал.

Славка аккуратно сдвинул нож под плащом. Если будет бой, долго не продержаться: их меньше, а еще нужно охранять девчонок. Как глупо попались! Неужели — все?!

Дайарена медленно выехала навстречу, проведя коня между двумя воинами. Следом за ней рванулся парень с украшенными перьями и кожаными лентами волосами. Женщина остановила коня в паре шагов и, не глядя, протянула руку, будто не сомневаясь, что найдет опору. Паренек стремительно выскользнул из седла и с галантностью пажа помог свой повелительнице спуститься. Дайарена встала перед путниками, взглянула на Рика:

— Ну, здравствуй, внук.

И до Славки только сейчас дошло: темноволосый черноглазый Рик очень похож на детей горного племени.

Костер выпускал густой белый дым, подсушивая намокшее от ночного дождя дерево. Сидеть на камнях было жестковато, не сильно помогали шкуры, набросанные вокруг, зато тут было посуше. Дайарене постелили густой белый мех, на который так и тянуло прилечь. Но женщина сидела очень прямо, накидка из перьев казалась плотно сложенными за спиной крыльями. Все молчали, глядя на нее со жгучим любопытством, и только Лера — с явной неприязнью.

Объяснить все на месте дайарена отказалась, вот и пришлось ехать следом, на стоянку горного племени. Хлопотавшая у огня пожилая женщина оглянулась на приехавших, чуть улыбнулась и низко поклонилась. Нищенка из Вардана — узнал Славка. Сейчас она разливала по кружкам горячий отвар, сладко пахнувший земляникой. Атен толкнул Славку в бок, кивнув на невысокую крепкую лошадку, привязанную поодаль:

— Вот на ней сегодня утречком из деревни и выехали.

Не доверять глазу опытного воина было глупо, и мальчик согласно кивнул.

Дайарена погрела ладони о бока кружки:

— Элика, бывшая княгиня Семи Рек — моя дочь, — чуть поморщилась с досады. — Нет, не с этого начинать надо…

Талем ослабил шнуровку на вороте рубахи, сглотнул. Чуял: женщина говорит правду, а узнать такое про княгиню, пусть и покойную — не самый удачный способ обеспечить себе спокойную жизнь.

— Дайарен становится все меньше и меньше. Через пару десятков лет не останется ни одной, — жар от костра колыхал воздух, шевеля длинные седые пряди. — Наша сила переходит от матери к дочерям, но сила ничто, если нет невозможности ею управлять. Уже больше полувека не рождалось ни одной девочки, способной пробудить свой дар. Ни одной. Элика тоже была дайарой — имеющей силу, но не имеющей над ней власти.

— Почему так случилось? — вклинился в паузу ведун.

— Это мы поняли много позже, — бесцветные, истонченные губы женщины дрогнули в насмешке, но не над вопросом Талема, а скорее над судьбой. — Право управлять даром дается той, что зачата по любви. Не по влечению, не по страсти, не из благодарности — а только по любви. Мы становились все сильнее, но вместе с этим все меньше и меньше обращали внимания на дела людские. И на самих людей. Мы стали сильны как никогда — и потеряли способность любить. Я одна из последних рожденных по любви. Для Элики я специально искала отца. Не торопилась — мы живем намного дольше людей и дольше остаемся молодыми. Вот только старость приходит, как первый снег в горах, мгновенно убеляя сединой. — Дайарена помолчала.

Женщина, изображавшая в Вадране нищенку, неслышно подошла и с поклоном поставила плоскую деревянную тарелку, полную незнакомых ребятам засушенных фруктов.

— Тоже дайара, — кивнула на нее дайарена. — Только и может, что человека нужного быстро отыскать.

— Нас, значит? — неприязненно отозвался Рик.

— Тебя через ведуна, — уточнила дайарена и продолжила рассказ: — Не для того я мужчину выбирала, чтобы полюбить. Чего не дано — того не дано. Была другая надежда: сильный ведун мог передать дочери хоть что-то. Не получилось.

Рик, слушая, как равнодушно — словно об опыте каком с племенным животным! — говорит о его матери дайарена, сжал кулаки.

— Отец ее недаром силы был великой, все чувствовал: и что его не люблю, и что дочь-дайара мне не нужна. Увез, пристроил в семью, не слишком знатную, но и не из последних. Сам навещал. Вот и повел раз в Высшую школу. А туда князь, только-только венец возложивший, заявился. — Дайарена посмотрела на Рика. — Мужчины не могут управлять силой, только хранят ее для будущих поколений. Ребенок, зачатый мужчиной-дайаром и дайареной, равен по силе дридам, а в чем-то и превосходит их. Только это уже неважно — ты слишком молод, самая младшая же из нас вот-вот постареет. А детям от ваших женщин сила не передается.