Конан идет по следу - Мур Шон - Страница 32

Итак, сомнений не оставалось: перед ними в самом деле был древний храм. Мадезус попытался разобраться в изображениях на стенах, но света не хватало что-либо рассмотреть.

Тогда он набрал побольше воздуха в грудь и шагнул через порог. Конан и Кейлаш последовали за ним.

Конан до последнего силился разобраться, что же приводило в движение дверь. Ступенька, из-под которой раздался щелчок, казалась чуть вдавленной, как если бы кто-то на нее наступил, но киммериец был уверен, что ни он сам, ни Кейлаш были тут ни при чем. Стоя за спиной жреца и озираясь вокруг, он все еще размышлял об этой загадке.

Высокий потолок был чернее кожи кушита, а приземистые скамьи в полумраке казались живыми тварями из камня и бронзы, готовыми прыгнуть на всякого, кто окажется в их досягаемости. Киммериец поглядел на Кейлаша и увидел, что у того от волнения уже выступил на лбу пот. Конана и самого предостерегал недреманный инстинкт: где-то здесь таилась опасность!

Пока трое мужчин оглядывали помещение, снаружи, из-под ступеньки донесся новый щелчок. Конан крутанулся к двери а с изумлением увидел, что она… начала закрываться. Варвар мгновенно вцепился в бронзовую спинку ближайшей скамьи и одним рывком отодрал ее от сиденья. Кейлаш тоже бросился к двери и свободной рукой схватился за рукоять. Он несколько опередил Конана и принялся тянуть изо всех сил, пытаясь остановить дверь, но это было не в человеческих силах. Тяжелая каменная плита лишь несколько замедлила свое продвижение.

Конан всунул бронзовую спинку между дверью и косяком. Древний металл застонал и начал гнуться, не выдерживая давления. Дверь еще замедлила ход, но просвет составлял всего несколько ладоней. Варвар уперся ногой в косяк и обхватил ладонями рукоять, пытаясь помочь Кейлашу, тянувшему дверь назад. И такова оказалась объединенная мощь их мускулов, что старинная бронза не выдержала. Ручка с громким треском оторвалась и осталась в руках у Кейлаша. Горец держал ее в кулаке и люто ругался.

Конан схватился прямо за край и сделал еще одну отчаянную попытку остановить дверь. Мышцы страшными узлами вздулись у него на плечах и спине. Кейлаш бросился на помощь, но все было тщетно. Дверь громко бухнула о косяк. Мужчины прислонились к внутренней стене, тяжело переводя дух.

Мадезус только пожал плечами, глядя на смущенных богатырей. Казалось, его ничуть не волновало то обстоятельство, что они оказались запертыми в странном храме и никаких признаков выхода покамест не было видно.

– Приберегите лучше силы, – сурово и решительно посоветовал он воинам. – Может, мы и в ловушке, но и она попалась с нами вместе! Без сомнения, существует какая-то уловка, открывающая эту дверь. Мы отыщем ее, дай только время. Но сперва мы должны сделать то, зачем пришли. Я чувствую ее, значит, она где-то неподалеку. Здесь должен быть второй выход или какой-нибудь лаз. Ищите его!

– Я пойду вдоль этой стены, слышишь, Ке… – начал было Конан, но Мадезус перебил его на полуслове:

– Тихо! Не произносите наших имен! Стоит ей их услышать, и она обратит их против нас самих! Произнесенное имя устанавливает незримую связь и пробивает брешь в духовной броне, что защищает ваш разум от ее вероломных заклятий…

Кейлаш и Конан вопросительно уставились на жреца, но тому было некогда пояснять столь странное заявление. Вместо этого он произнес несколько слов на неведомом языке, и амулет в его руке вспыхнул ярким огнем, осветив зал. Конан двинулся вдоль одной стены, Кейлаш стал обшаривать вторую. Ни тот ни другой ничего не обнаружили, и наконец воители встретились у алтаря. Мадезус тоже подошел туда по проходу между рядами скамей.

Он узнал его, оказавшись вблизи. Это был алтарь Таргола – темного и странного бога, породившего еще более странную секту. Насколько было известно Мадезусу, культ Таргола просуществовал всего около пятисот лет. Книги описывали Таргола как немилостивого и жестокого бога, многого требовавшего от почитателей и мало что дававшего им взамен. Однако, как это ни странно, тарголитское жречество одно время представляло собой весьма влиятельную силу, – впрочем, далекую от сиюминутных политических дрязг. Мадезус невольно припомнил одно старинное сказание, повествовавшее о том, как в древнем городе Замбуле жрецы Йога попытались было изгнать вон тарголитов. Эти жрецы попросту бесследно исчезли один за другим, все до единого. Позже их скелеты в полном облачении нашли сваленными в кучу на дне глубокой пещеры…

Воспоминания о прочитанном в книгах на миг отвлекли Мадезуса, но почти сразу он вновь склонился над алтарем и смахнул тонкий слой пыли, не дававший рассмотреть едва различимые руны, выбитые на камне… Он так и не сумел их прочесть. Тяжелая дрема навалилась на него, нарушив сосредоточение. Амулет начал гаснуть в его руке. Он поискал слипающимися глазами Конана и Кейлаша. Он хотел рассказать им про Таргола… Кейлаш стоял у алтаря, рядом с Мадезусом. Остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Мадезус хотел подойти к горцу и встряхнуть его, но собственные ноги показались ему свинцовыми кирпичами. Жрец понял, что и его, и Кейлаша парализовало…

Конан только начал осматривать каменную глыбу, доходившую ему до пояса. Она была продолговатой и пятигранной, что вполне соответствовало устройству всего храма. Ему бросились в глаза дугообразные царапины на полу у подножия алтаря. Он собрался рассказать о них своим спутникам, но безмерная усталость волной накатила на него, погружая в сон. Киммериец зевнул и затряс головой, пытаясь отогнать дремоту. Не помогло. Он потер ладонями лицо и заметил, что в храме стало темней. Амулет Мадезуса угасал! Конан равнодушно отметил это про себя и подумал о том, как хорошо было бы привалиться к каменной глыбе и немного вздремнуть. Когда он в последний раз по-человечески спал?.. Несколько дней назад. Или недель… Он оперся на алтарь, меч выскользнул из руки…

Бритвенно-острое лезвие лязгнуло о камень алтаря и, падая, уязвило киммерийца в икру. По ноге потекла кровь, и разум Конана чудесным образом вмиг прояснился. Сердце бешено заколотилось в груди, когда он увидел Мадезуса и Кейлаша, бессильно скорчившихся у алтаря. Оба спали с открытыми, ничего не выражающими глазами. Амулет еще висел у Мадезуса на запястье, но не светился, а еле заметно тлел. Конан поднял меч, подхватил митраита и крепко встряхнул. Жрец и не думал просыпаться. Его губы шевельнулись, но не издали ни звука.

Мгновенно приняв решение, Конан поднес кончик меча к обнаженной руке Мадезуса и порезал тело до крови. Как только показались багровые капли, жрец немедленно очнулся, и его амулет вновь разгорелся ярким огнем. Поняв, что действует правильно, киммериец подошел к Кейлашу, завернул ему рукав и до крови пронзил плечо. Кейлаш, так и не выпустивший из рук меча, дернулся и замахнулся им на Конана. Тот проворно увернулся, да и горец, окончательно очнувшись, удержал свою руку.

– Во имя Викканы, что… – зарычал он, потом вспомнил совет жреца не упоминать имен. – Что это с нами стряслось?..

У Мадезуса от гнева на лице обозначились скулы.

– Это она! – сказал он. – Она забавляется с нами! О, да она еще хитрее и опаснее, чем я ожидал… – митраит со смешком указал им на тонкий слой пыли, видимый на алтаре. Кое-где пыль была потревожена руками его спутников да и его собственными. Продолжая посмеиваться, Мадезус повернул руки ладонями вверх: – Посмотрите-ка на свои ладони!..

Конан и Кейлаш так и сделали и с удивлением заметили у себя на руках лиловые пятна.

– Пыльца пурпурного лотоса, – негромко пояснил жрец. – Всего шепотка, так, чтобы мы не заметили. Но ее хватало, чтобы лишить нас сил и погрузить в дурманное забытье! Смотрите не прикасайтесь более к алтарю! Хотел бы я знать, какая судьба постигла бы нас, засни мы окончательно! Счастье, что мы не измазались как следует, не то не помогли бы и порезы мечом…

– Взгляните вот на это, – указал им Конан на царапины в полу.

Кейлаш пригляделся к отметинам:

– Алтарь, должно быть, поворачивается! Если толкнуть с другой стороны, он сдвинется туда, куда указывают царапины!