Хроники Заводной Птицы - Мураками Харуки - Страница 50

Я как следует вымылся под душем, застирал мокрое пятно на трусах. Что же это такое? Откуда вдруг сейчас, когда все вокруг так запуталось, как нарочно, вся эта эротика во сне?

Поменяв белье, я снова уселся на веранде и стал смотреть в сад, где затеяли пляску пробивавшиеся сквозь густую зеленую листву ослепительные солнечные зайчики. От шедших несколько дней кряду дождей по всему саду поднялась свежая ярко-изумрудная зелень. Из-за этого сад выглядел слегка запущенным.

Опять Крита Кано. Уже дважды за короткое время я доходил во сне до оргазма, и оба раза – из-за нее, хотя до сих пор у меня не возникало желания с ней переспать. Даже в голову такое не приходило. И все-таки я оказывался с ней в этой комнате. Но почему? И кто была та телефонная незнакомка, занявшая место Криты Кано? Она говорила, что мы друг друга знаем. Я перебрал в голове женщин, которые у меня были, но похожей не вспомнил. Что-то засело в голове и упорно не отпускало, заставляло нервничать.

Казалось, будто какое-то воспоминание пытается вырваться наружу из тесной коробки, в которую его упрятали. Я чувствовал, как оно неловко, но настойчиво тычется в стенки в поисках выхода. Достаточно слабого намека, чтобы потянуть за ниточку и без труда распутать весь этот клубок. Загадка ждет решения, но отыскать эту тонкую ниточку никак не удается.

В конце концов я прервал эти мучительные размышления. «Забудь обо всем… Ты спишь и видишь сон, раскинувшись в теплой грязи. Все мы вышли из теплой грязи, все в нее и вернемся».

Было уже шесть, но по-прежнему никто не звонил. Явилась только Мэй Касахара и попросила глоток пива. Я достал из холодильника банку и разлил на двоих. Захотелось есть, и я сделал себе бутерброд – два ломтика хлеба, между ними ветчина и лист салата – и стал жевать. Мэй посмотрела и заявила, что тоже хочет. Мы молча жевали и пили пиво, а я время от времени еще посматривал на часы на стене.

– У вас что, телевизора нет? – спросила Мэй.

– Нет.

Она чуть прикусила губу.

– Я так и думала. Значит, ты не любишь телевизор?

– Да нет, я бы не сказал. Просто обхожусь как-то без него.

Немного подумав, девчонка поинтересовалась:

– А сколько лет ты женат, Заводная Птица?

– Шесть, – ответил я.

– И все шесть лет жили без телевизора?

– Ага. Сначала денег не было. А потом привыкли. И без него хорошо. Тихо.

– Вы, наверное, были счастливы.

– Почему ты так думаешь?

Мэй скорчила гримасу:

– Понимаешь, я без телевизора и дня бы не прожила.

– Из-за того, что ты несчастливая?

Проигнорировав мой вопрос, она сказала:

– А теперь Кумико-сан не пришла домой. Так что ты уже не такой счастливый, Заводная Птица.

Я кивнул и отхлебнул пива.

– Получается, что так. – И в самом деле получается, что так.

Девчонка сунула в рот сигарету, привычным движением зажгла спичку.

– Послушай, скажи мне, только откровенно: я уродка, да?

Я поставил стакан с пивом и снова посмотрел на нее. Пока мы разговаривали, мои мысли блуждали где-то далеко. Черная с бретельками майка Мэй была ей немного великовата, и, чуть опустив глаза, я хорошо разглядел в вырезе маленькую девчоночью грудь.

– Никакая ты не уродка. Что это тебе взбрело в голову?

– Так все время говорил парень, с которым я встречалась. Ты, мол, некрасивая, и груди у тебя маленькие.

– Это тот, что тебя на мотоцикле разбил?

– Вот-вот.

Я наблюдал, как Мэй медленно выпускает изо рта дым.

– Молодые люди часто болтают подобные глупости. Не умеют выразить как следует то, что чувствуют, и потому нарочно говорят все наоборот, раня этим других людей, да и себя тоже. Так что про уродину – это все чушь. Ты очень симпатичная. Правда!

Задумавшись над моими словами, Мэй стряхнула пепел в пустую банку из-под пива.

– А твоя жена красивая, Заводная Птица?

– Ну, как сказать. Даже не знаю. Кто-то скажет «да», кто-то, может, – «нет». Дело вкуса.

– Хм-м! – Девчонка со скучающей миной постучала ногтями по стакану.

– А как твой приятель с мотоциклом? Ты с ним больше не встречаешься? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила Мэй и коснулась пальцем шрама у левого глаза. – Больше я с ним встречаться не буду. Это уж точно. На двести процентов. Даю палец на отрез. Но сейчас мне что-то неохота об этом говорить. Иногда заведешь о чем-нибудь разговор, а выходит одно вранье. Правильно? Понятно тебе, Заводная Птица?

– Вроде понятно, – сказал я. Тут мой взгляд упал на телефон в гостиной. Он стоял на столе, погруженный в тишину, напоминая тварь из глубоководного мира – притворившись безжизненной, она притаилась в ожидании добычи.

– Когда-нибудь я тебе про него расскажу, Заводная Птица. Когда будет настроение. Но только не сейчас. Сегодня совсем не хочется.

Мэй посмотрела на часы.

– Ну, я пойду. Спасибо за пиво.

Я проводил ее до стены в нашем саду. Луна в небе была почти полной и заливала землю крупнозернистым светом. Посмотрев на луну я вспомнил, что у Кумико скоро месячные. Впрочем, ко мне это, вероятно, уже не имеет отношения. От этой мысли тело будто налилось непонятной тяжестью. Странное ощущение чем-то напоминало грусть.

Положив руку на стену, Мэй взглянула на меня.

– Скажи мне, Заводная Птица, ты ведь любишь свою Кумико?

– Да, наверное.

– Даже если у нее любовник и она с ним сбежала? А вдруг она захочет вернуться? Ты ее примешь?

Я вздохнул.

– Сложный вопрос. Случится такое – тогда и буду думать.

– Может, я лишнее болтаю, – предположила Мэй, слегка прищелкнув языком. – Ты не сердись. Просто интересно. Что это такое, когда жена уходит из дома? Я вообще многого не понимаю.

– Конечно, не сержусь, – ответил я и снова поглядел на луну.

– Тогда будь здоров, Заводная Птица. Бог даст, вернется твоя жена и все образуется. – С этими словами она на удивление легко перемахнула через стену и исчезла в летней ночи.

Оставшись один, я уселся на веранде и принялся размышлять над вопросами, которые мне задавала Мэй. Предположим, у Кумико есть любовник и она с ним куда-то уехала. Смогу ли я ее принять, если она пожелает вернуться? Ответа на этот вопрос я не знал. В самом деле не знал. Я вообще не знал многого.

Вдруг зазвонил телефон. Рука, как бы подчиняясь условному рефлексу, потянулась к аппарату и подняла трубку.

– Алло! – раздался голос Мальты Кано. – Это говорит Мальта Кано. Извините, что я вас часто беспокою, господин Окада, но позвольте спросить: есть у вас какие-нибудь планы на завтра?

Я заверил ее, что никаких планов у меня нет. Какие у меня могут быть планы?

– В таком случае не могли бы мы встретиться завтра днем?

– Это как-то связано с Кумико?

– Надеюсь, что да, – осторожно подбирая слова, проговорила Мальта Кано. – Скорее всего к нам присоединится и Нобору Ватая.

Услышав эти слова, я чуть не уронил трубку.

– Вы хотите сказать, что мы будем беседовать втроем?

– Думаю, что да, – продолжала Мальта. – Это необходимо в нынешней ситуации. К сожалению, я не могу по телефону говорить подробнее…

– Понятно. Я согласен.

– Тогда в час дня там, где мы уже встречались: в кафе отеля «Синагава Пасифик».

«Час дня, кафе в «Синагава Пасифик»«, – повторил я про себя и положил трубку.

Вечером, около десяти, позвонила Мэй Касахара. Просто так, захотелось с кем-нибудь поговорить. Мы поболтали немного о разных пустяках, и под конец она спросила:

– Ну что? Есть какие-нибудь хорошие новости?

– Ничего хорошего, – отозвался я. – Вообще ничего.