Искатели приключений на… - Гурангов Вадим Алексеевич - Страница 19

19

Араб, подмигивая уцелевшим глазом и шевеля буденновскими усами, яростно дергал лоскутки на коврике (видимо, это означало демонстрацию высокого качества изделия) и оглушительно скандировал:

– Арбайтен! Арбайтен!

Похоже, это было единственное слово из всех европейских языков, которое он знал. Серега, изучавший в школе немецкий язык, заявил, что «Arbeiten» по-немецки означает «работать». Видимо, то, что коврики изготовлены вручную, являлось неоспоримым аргументом в пользу их приобретения. Увлекшись торгом, Тараканов ради прикола все же купил коврик, сбив цену с двадцати до семи долларов. Перед отъездом он подарил сей предмет Силы одной даме. Оказалось, ей нужна была пара, и второй коврик Вовка сторговал у Арбайтена уже за шесть долларов. «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены», то есть ради самого процесса…

В другой раз на базаре в Суссе Серега с Вовкой имели неосторожность спросить цену роскошного барабана, сделанного из пальмового ствола и верблюжьей кожи. Такой барабан в Москве стоил никак не меньше четырехсот-пятисот долларов. Стартовая цена была назначена в шестьсот «зеленых», и ребята улыбнулись. Тут же из уст торговца прозвучало «четыреста пятьдесят». Серега ответил, что они поинтересовались просто из любопытства. Тогда лавочник, охваченный азартом, стал последовательно снижать цену, доведя ее до смехотворной суммы пятьдесят долларов.

Но какое это было блестящее, артистичное шоу! Как араб рвал халат на груди, как эмоционально жестикулировал, как смачно ругался на своем языке! Калькулятор летел в угол, изо рта текла пена, лицо искажалось то гневной, то трагической гримасой! Магическое словосочетание «Last Price»[23] звучало не менее двух, а то и трех десятков раз.

Тараканов с Серегой не купили инструмент только потому, что сами на нем не играли, а везти огромный барабан в качестве подарка им было лениво. Надо было видеть, какое выражение лица осталось у торговца, когда «рашен туристо» все же покинули его лавочку без покупки. Кровная обида, несмываемая ничем! Впрочем, уже через пару секунд он гостеприимно улыбался, зазывая очередных посетителей. Ребенок, да и только!

В Узбекистане друзья тоже торговались. Но здесь это было не так интересно. Арабы подходят к процессу торговли гораздо более творчески и азартно, словно это не работа, а увлекательная игра.

Но вернемся к нашим героям. Гробница Тимура представляла собой высокое здание с позолоченными стенами и куполообразным потолком, который был отделан объемным ячеистым орнаментом, похожим на соты, Войдя в нее, они увидели на мраморном полу одну массивную надгробную плиту, а рядом с ней несколько плит меньшего размера. Все они были огорожены мраморными перильцами. мчался

Энергия забурлила, как только Вовка и Сергей оказались в зале. Нетрудно догадаться, что первым делом друзья выполнили задержку после вдоха. Прямо из центра купола на Серегу и Тараканова полился ошеломляющий водопад энергии. Тело стало твердым, как алмаз. В глазах потемнело, в ушах возник гул, похожий на гудение гигантского колокола. От неуправляемой, сверхъестественной мощи стало не по себе. Путешественники взялись за руки, чтобы на всякий случай подстраховать друг друга – падать на мраморный пол и перильца почему-то не хотелось. Купол, сияющий в полумраке зала, стал раскручиваться все быстрее и в какой-то момент обрушился вниз. Его вращающаяся воронка неумолимо с непостижимой скоростью падала на Вовку и Серегу. Они и сами не поняли, как им удалось удержаться на ногах, потеряв на несколько секунд всякое представление о времени, пространстве и своем месте в мироздании.

На последующих задержках поток шел уже не из центра, а из концентрических окружностей орнамента, которым был украшен купол гробницы. Сила была очень жесткой, сверхплотной, донельзя концентрированной, как разящий удар меча.

На яркий солнечный свет друзья вышли притихшими. Разговаривать стали слегка приглушенным голосом – слишком уж сильным было потрясение от энергетического шквала внутри мавзолея.

Рядом с гробницей тимуридов находился мавзолей Рухабад[24], усыпальница известного суфия. Андрюха, потешно одергивая свой пиджачок, поведал легенду о том, как все местные собаки приветствовали этого святого, когда тот шел по городу. Стены его усыпальницы были сложены из простого серого камня, без особых украшений. Конструкция аналогична тимуридской, но безо всяких архитектурных изысков: песчаный пол, обвалившиеся кое-где куски стен. Здесь поток на задержках был другой – чуть мягче, но такой же сильный.

Далее путь компании лежал в Регистан. Это красивейшая площадь, окруженная вечнозелеными кустарниками и деревьями. На площадь выходят три медресе, изумительные по красоте и отделке. Спутники попытались пройти на территорию одного из них, но с Вовки и Сереги в очередной раз запросили пять тысяч сум. На сей раз «стражи самаркандских сокровищ» не захотели уступать в цене, и ребята из принципа не пошли вовнутрь.

Следующей достопримечательностью, к которой направились московские гости, была мечеть Биби Ханум, построенная в честь любимой жены Тимура. Андрей с гордостью сообщил, что это самая большая мечеть в Средней Азии. Гигантское сооружение состояло из многих построек. Ворота были отреставрированы совсем недавно, но основная мечеть, тем не менее, требовала серьезной реконструкции. Однако даже в таком состоянии бирюзовый минарет и купол мечети потрясали воображение своим масштабом, красотой и обилием сложных орнаментов.

Художники и москвичи зашли под своды Биби Ханум, остановились, подышали. Поток был уже менее интенсивный. Зато там можно было позаниматься йогой в тенечке, сделать «Сурью» или «Око». Но друзья уже накушались праны, и выполнять энергетические практики было лень.

А вот вкусить немудреной земной пищи очень даже хотелось. Благо неподалеку был Сиабский базар, самый крупный в Самарканде. По обилию фруктов, гомону и тесноте он намного превосходил базар в Ташкенте. Проталкиваясь между торговыми рядами, в гудящей толпе, изнывающей от жары и духоты, путешественники накупили абрикосов и лепешек с медом, а затем, пристроившись в теньке, за длинным пустым прилавком возле стены базара, с аппетитом перекусили.

Детишки-попрошайки здесь водились чрезвычайно чумазые и настырные. И отбиться от них было непросто. А после того как сердобольный Володя угостил пацанов абрикосами, откуда-то из-под земли вынырнула целая стайка сорванцов, возглавляла которую горластая узбечка неопределенного возраста. Осаду обнаглевших поберушек выдержать не удалось, поэтому друзьям пришлось спасаться бегством, ныряя в самую гущу базара.

Накупив еще фруктов и орешков, компания отправилась поглощать их в гости к Володе. Неспешно разговаривая о вечном, о древности и современности, о нравах и обычаях самаркандцев, собеседники шли по узким улочкам мимо убогих домишек. Вдоль дороги тянулись вездесущие арыки, которые представляли собой мутные ручейки. Зачастую это были даже не ручейки, а мелкие канавы со стоячей водой бурого цвета, наполовину засыпанные всевозможным мусором и листвой, пожухшей от зноя.

Наконец, спутники вышли к большому оврагу, на дне которого струился неприглядного вида ручей, а на склоне ютились хибарки. Тараканов с Серегой переглянулись:

– Полная иллюзия, что мы не в городе, а в каком-то непонятном, странном месте, – шепнул Вовка другу.

– Может быть, и в деревне… Да уж очень деревня необычная. Это место похоже на Зону из фильма Тарковского «Сталкер».

Переправившись по шаткому навесному мостику через «речку» с весьма специфическим запахом и поднявшись по тропинке, что зигзагами виляла по крутому склону, они вышли к дому, где жил Володя.

Приземистое строение с осыпавшейся кое-где штукатуркой утопало среди яблонь, черешневых и грушевых деревьев, алычи и миндаля, а веранда сплошь увита виноградом. На основной стене красовались яркие мазки в стиле «наскальных рисунков». Во дворе, на самом почетном месте, стояла старенькая чугунная ванна с желтой надписью на борту «Yellow Submarine». Куски эмали кое-где отлетели, и на пожелтевшей растрескавшейся внутренней поверхности выступили крупные ржавые пятна. У стены дома стоял велосипед, по виду – ровесник, а то и старший брат Вовкиного «Орленка». Повсюду вокруг дома виднелась всевозможная рухлядь. Трудно было поверить, что все это пригодно к использованию, особенно по прямому назначению. Скорее всего, столь фантасмагорическим образом художник пытался декорировать свой уголок.

вернуться

23

Последняя цена.

вернуться

24

Исламский мистик Бурханеддин Сагараджи, умерший в XIV веке.