Мы – русский народ - Федосеев Юрий Григорьевич - Страница 38

Итак, евреи не чувствуют себя комфортно даже в созданном ими же государстве.

Чем больше читаешь и думаешь об этом народе, тем чаще приходит «крамольная» мысль: а с какой стати они претендуют на богоизбранность и право управлять миром? Где и в чем проявились их способности к этому? Где тот положительный опыт, основываясь на котором можно было бы воскликнуть: «Смотрите, вот он, тот идеал, к которому стремилось человечество, — мир, согласие, процветание?!» Но такого общества, да и вообще близкого к таковому они за всю свою трех-четырехтысячелетнюю историю создать не смогли. Их гнали отовсюду. Все государства, в судьбе которых они принимали активное участие, ими же самими были подточены изнутри, и эти государства рухнули, погребя под своими обломками и гоев, и «царственный народ»: Хазария, Испания, Польша, Германия, Российская империя, Советский Союз… Но вселенский вопль раздается не о трагической судьбе подопытных аборигенов, а об участи маниакальных экспериментаторов. Их снова изгоняют, и они набрасываются на очередную жертву. Даже добившись восстановления своей государственности на Земле обетованной и получая беспрецедентную материальную поддержку от еврейской диаспоры, они не обрели гармонии ни среди «своих», ни среди окружающего их арабского мира. Сионистская идея — воссоединение иудеев в Израиле — оказалась очередным миражем, а те, кто в нее поверил, вынуждены содержать самую дорогостоящую армию в мире, внутренне да и чисто физически сознавая, что на штыках сидеть очень неудобно. А если ты не можешь добиться мира в своей семье, как ты можешь претендовать на управление чем-то большим? Вот и выходит, что иудейская заявка на управление миром есть не что иное, как «покушение с негодными средствами». Король (вернее, кандидат в короли) оказался голым.

«Не забавна ли, — говорил еще в 1913 году М. О. Меньшиков, — их претензия быть на первом месте, когда, по их же учению, Бог лишил их всякого определенного места на земле? Не смешна ли эта трехтысячелетняя история с постоянным пролезанием евреев куда их не просят, с постоянным захватом ими хозяйских прав и с неизменным изгнанием нахального гостя за порог дома? …Трагедией историю евреев нельзя назвать потому, что трагедия вещь благородная — это страдание высокого духа, гонимого слепым роком. У иудеев же страдает очень низкий и преступный дух, гонимый не роком, а чувством самосохранения у всех народов, имевших несчастье довериться этому вкрадчивому и с виду невинному паразиту. Именно паразитизм этот, стремление жить на теле чужих народов, и придает комический характер еврейской драме». Далее Меньшиков безжалостно продолжает: «Насекомые, желающие жить непременно на теле человека и в волосах его, могут горько жаловаться на гонения против них, — но… не забавны ли были бы их воззвания к благородству человеческому, чувству сострадания… Самый простоватый и близкий к святости человек ответил бы… блошиной нации: „Да ведь не мы же, люди, скачем на вас, а вы на нас. Оставьте нас в покое — и будьте уверены, что мы за вами не погонимся“. Кому-то это сравнение может показаться некорректным, но прочтите об их отношении к гоям, и вы согласитесь, что оно не просто адекватно, а оно еще очень мягкое.

Человеку свойственно ошибаться. Ошибку могу допустить я, грешный и недостойный. Сложнее обвинить в этом Ю. Бегунова, А. Дикого, М. Меньшикова, О. Платонова, А. Севастьянова, других авторов, чьи имена уже что-то значат для читающей публики и чьи работы были полезны мне в исследовании так называемого еврейского вопроса. Но голословно опровергать суждения общепризнанных мыслителей, великих писателей, государственных деятелей, умудренных жизненным опытом, может только невежественный человек или одержимый манией собственного величия. Так вот, паразитизм евреев и их патологическое стремление жить за счет других народов отмечали еще И. — Г. Гердер и А. Шопенгауэр, об их эгоизме и потребительском (через свой пищевой тракт) отношении к окружающему миру говорил Л. Фейербах, в их настырном навязывании своего устава чужому монастырю Гегель усматривал непреодолимое препятствие к равноправному и доброжелательному приему евреев европейской цивилизацией. Б. Бауэр отмечал, что они тормоз истинного прогресса общества из-за своей несовместимости с христианским миром. Э. Кант видел только одну возможность добрососедского проживания евреев в христианской среде — это отказ от талмудического учения и построение еврейской церкви в соответствии с заповедями Евангелия. К. Маркс шел еще дальше. Истинный материалист, он выводил еврейский дух из их практицизма и торгашества этой нации, отказ от которых развеял бы их религиозное сознание, как дым. Но он, внук раввина, знал: подобное невозможно, болезнь неизлечима, а поэтому говорил, что «общественная эмансипация еврея (освобождение от зависимости, угнетения) есть эмансипация общества от еврейства», еврейства по крови и по духу.

Не менее глубокими и проникновенными суждениями о евреях, выстраданными в ходе внутреннего противоборства им, являются высказывания русских писателей и общественных деятелей. При этом они, как правило, отмечая недостатки евреев, не забывали упомянуть и об их достоинствах. «Я первым высоко ставлю волю вашу и ум, — говорил генерал М. И. Драгомиров, — но этики вашей не могу поставить даже и невысоко: она, скажу прямо, человеконенавистническая». Страшился их концентрации, юркости и торгашеской пронырливости Д. И. Менделеев, констатировавший, что «нигде народ не любит евреев». Корыстолюбивых евреев — откупщиков, арендаторов, шинкарей, сводников, ростовщиков — осуждали Н. В. Гоголь, Д. М. Достоевский, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, Г. И. Успенский, В. В. Крестовский — и не потому, что они наживались на русских, а потому, что спаивали, развращали, обирали и угнетали наш доверчивый народ. А первым возвысил голос за русского крестьянина и против еврейского нашествия, всесилия кагалов и еврейских судов, разоблачив их антигосударственную суть, замечательный русский поэт и государственный деятель Г. Р. Державин. Но нет пророка в своем отечестве. Угроза не была оценена достойным образом, и вот уже через сто лет тот же Драгомиров, обращаясь к евреям, был вынужден предупредить их: «Долго они (русские) терпят от вашей эксплуатации, но терпение наконец лопается, а затем… затем вы знаете, что происходит». А произошло прямо противоположное: били не евреев, а русских, грабили не кагальные общаки, а русское национальное достояние, изгоняли не пришлых, а коренное население и власть взяли не хозяева, а гости, непрошеные гости. И еще сто лет (после Драгомирова) русские пытаются решать этот навязанный им, благодаря их же доверчивости, еврейский вопрос. А он, этот вопрос, как его ни поверни, все равно бьет по нам же: то по голове, то по карману, то по животу… И нет ему конца и края. Безысходность? И что же делать? Воспользоваться ответом Англии, Испании, Франции? Невозможно: методы тех времен признаны преступными и за них принесены публичные извинения. Последовать за Германией? Тебе тут же устроят новый Нюрнбергский процесс, да и не наш это подход к решению вопроса. Поступить с ними так, как Гомулка в Польше? Тоже не дадут. Не те времена. Не та ситуация: евреи уже в Израиль не хотят.

Так как же решить еврейский вопрос в России?

А может, его и решать не нужно? Точнее, нужно, но не еврейский. У нас в стране более ста народов и народностей. И что? Национальный вопрос каждой нации возводить в степень вселенской проблемы? Еврейский вопрос? Чеченский? Якутский? Тувинский? Тмутараканский?

А не подойти с другой стороны и понять наконец, что нет в России еврейского вопроса. В России есть только один национальный вопрос и касается он только одной нации — русской! Нации, составляющей 83 % всего населения страны. Нации, связывающей свою судьбу только с русской землей: Вологодчиной, Новгородчиной, Уралом, Сибирью. А рядом с этим вопросом стоит вопросик, маленький такой, на 17 %, о взаимоотношениях великого русского народа с другими народами и народцами, проживающими у него под боком, кто на своей отчине и дедине (удмурты, мордва, коряки), а кто и в примаках (немцы, турки, корейцы, евреи…). И если первые живут компактно и на своей земле, со своей государственностью и суверенитетом, урезанным ровно на столько, на сколько союзное, федеративное государство взяло на себя права и обязанности этих государственных образований, то вторые — всего лишь пришельцы на нашей русской земле, попросившие у нас приюта и защиты, пришельцы, знавшие «наш устав» и согласившиеся жить по нему.