100 великих заговоров и переворотов - Мусский Игорь Анатольевич - Страница 46

46

Складывается впечатление, что дело старались замять. Подавленный этим, председатель суда в конце концов был отстранен от должности, а на его место назначен друг королевы. После этого высший суд вынес свое решение: с Эпер-нона и маркизы снималось выдвинутое против них обвинение, а м-ль д'Эскоман была приговорена к вечному тюремному заключению. Ее продолжали держать за решеткой и после падения Марии Медичи (1617) — так опасались показаний этой «лжесвидетельницы».

Жаклин д'Эскоман утверждала, что заговорщики поддерживали связь с мадридским двором. Об этом же сообщает в своих мемуарах Пьер де Жарден, именовавшийся капитаном Лагардом. Они были написаны в Бастилии, куда Лагард был заключен в 1616 году. Он вышел на свободу после окончания правления Марии Медичи. Лагард узнал о связях заговорщиков, находясь на юге Италии, откуда энергичный испанский вице-король граф Фуэнтос руководил тайной войной против Франции. Лагард, приехав в Париж, сумел предупредить Генриха о готовившемся покушении, но король не принял никаких мер предосторожности. В мемуарах Лагарда имеются не очень правдоподобные детали — вроде того, будто он видел Равальяка в Неаполе, куда тот привез якобы письма от герцога д'Эпернона.

Показания д'Эскоман были опубликованы при правлении Марии Медичи, когда она боролась с мятежом крупных вельмож и хотела обратить против них народный гнев. Характерно, что эти показания не компрометировали королеву-мать Мемуары Лагарда были написаны после падения Марии Медичи и явно имели целью очернить королеву и ее союзника герцога д'Эпернона. Таким образом, оба эти свидетельства могут внушать известные подозрения. Вполне возможно, что Генрих IV пал жертвой «испанского заговора», в котором участвовали какие-то другие люди. В пользу этого предположения говорят настойчивые слухи об убийстве французского короля, распространившиеся за рубежом еще за несколько дней до 14 мая, когда был убит король, а также то, что в государственных архивах Испании чья-то заботливая рука изъяла важные документы, относившиеся к периоду от конца апреля и до 1 июля 1610 года. Что французский король пал жертвой заговора, руководимого испанцами, впоследствии утверждали такие осведомленные лица, как герцог Сюл-ли, друг и первый министр Генриха IV, а также кардинал Ришелье.

ЛИССАБОНСКИЙ ЗАГОВОР

Португалия, Лиссабон. 1 декабря 1640 года

Из всей эпохи пребывания Португалии под властью испанских королей — так называемой «эпохи трех Филиппов» — наибольшее число трудностей выпало на долю последнего, Филиппа IV, наследовавшего трон в 1621 году. Именно во время его правления Португалия обрела независимость.

Захватив Португалию, испанцы стали рассматривать это королевство в качестве одной из своих провинций. Герцог Оливарес, первый министр мадридского двора отобрал у грандов Португалии их должности, удалил дворянство от дел.

В то же время ряд указов, ограничивающих при Оливаресе деятельность португальцев в колониях, тяжелые поражения Испании, понесенные в колониальных землях, а более всего налоговая политика Мадрида вызвали недовольство большинства населения страны. В период 1621-1640 годов резкое увеличение налогов задело интересы даже привилегированных слоев.

Маргарита Савойская, герцогиня Мантуанская, управляла Португалией в качестве вице-королевы, однако реальная власть находилась в руках Жоана де Вашконселуша, исполнявшего обязанности государственного секретаря при вице-королеве. Этот министр был португальцем, но обращался со своими соотечественниками с такой суровостью, на какую едва ли были способны даже испанцы. Он с завидным искусством обогащался за счет простого народа. Герцог Оливарес охотно предоставил Жоану де Вашконселушу заботу о сборе налогов в Португалии.

Тем временем в кругах образованных клириков, университетских преподавателей получили широкое признание так называемые «Акты кортесов в Ламегу» — фальсифицированный документ якобы XII века, устанавливавший права наследования португальского престола и правомерность выборов короля «народом», что содержало явный намек на незаконность присвоения португальского трона испанским королем.

Эти трактаты питались, разумеется, не только учеными изысканиями. Взоры португальских дворян все чаще обращались к герцогу Браганце — наиболее вероятному из соперников Филиппа, отпрыску боковой ветви португальского королевского дома. Он не занимался политикой. Однако народ Португалии, проклинавший тиранию Испании, хотел видеть у власти именно дом Браганцы. Королевской пышностью отличался прием герцога в 1635 году в Эворе.

Его приветствовали ректор университета и прелаты, в его честь отслужили в главном соборе города торжественную мессу. Он посетил Университет, где на церемонию собрались все доктора и магистры со знаками отличия.

До конца октября 1638 года в Португалии то там, то тут было неспокойно. В 1б39 году муниципалитет Лиссабона сообщал королю, что в столице растет число всяческих преступлений. В такой ситуации в головах нескольких человек из знати и приближенных к герцогу Браганце родился замысел заговора. Именно герцог должен был стать его центральной фигурой и получить престол. По некоторым сведениям, первые беседы о заговоре относятся к июню 1639 года, Составив план действий, заговорщики посвятили в него герцога. Однако тот счел, что время для таких дел еще не пришло. Заговор остался неосуществленным, но не был забыт.

Оливарес, достаточно хорошо осведомленный о том, что происходило в Лиссабоне, хотя и не знал о заговоре, не мог не чувствовать скрытой угрозы в настроениях португальцев. С 1639 года он и Филипп IV представляли себе, кто из Португальской знати наиболее опасен, и собирались переселить их в Кастилию, ближе ко двору.

В 1640 году вспыхнуло восстание в Каталонии с требованием автономии и отделения от Кастилии. Начались волнения в других местах в Кастилии и Португалки. Намереваясь одним ударом отсечь сразу две мятежные головы, в августе 1640 года Филипп IV повелел всей португальской знати и командорам орденов, без всяких исключений или извинений, сопровождать его в Арагон против восставшей Каталонии.

И само каталонское восстание, как напоминание о способе обретения свободы, и требование выехать в Каталонию, лишив тем самым возможности предпринять что-либо на родине, подтолкнули португальскую знать к действию. 12 октября заговорщики собрались у Антава Алмады, после чего один из них, Фуртаду, выехал в Эвору, чтобы выяснить позиции эворской знати, а затем в Вила-Висозу для доверительного разговора с герцогом. Оттуда он сообщил: Браганца согласен, пора действовать.

По плану заговорщиков, сразу после того как Лиссабон объявит о провозглашении герцога королем, все города Португалии должны перейти на его сторону. Эта задача была возложена на друзей Браганцы, которых он назначил губернаторами городов и крепостей.

Ночью 28 ноября заговорщики назначили дату переворота: 1 декабря. На их стороне теперь было около ста пятидесяти знатнейших идальго королевства, представителей самых влиятельных и знаменитых семей, около двухсот богатых горожан и ремесленников. Правда, кое-кто, испугавшись близившегося дела, отказался продолжать игру с огнем. Население Лиссабона, городские власти и крупные купцы и банкиры ничего не знали о готовящемся перевороте. Лишь уже после собрания 28 ноября заговорщики связались с несколькими представителями горожан. Те долго колебалась, но в конце концов согласились поддержать выступление знати. Правда, в течение самого переворота высшие городские слои сохраняли скорее дружественный нейтралитет, чем активно помогали дворянам.

Итак, утром 1 декабря 1840 года без четверти девять заговорщики встретились у дворца; четырьмя группами, с оружием в руках, они вошли во дворец, быстро справившись с охраной. Из защитников дворца один был убит и трое ранены.

Заговорщики между тем прошли во внутренние покои и предложили наместнице Маргарите отречься от должности. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Маргарита вынуждена была уступить.