Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3 - Маллоу М. Р. - Страница 6

Они опять остановились.

– А? – спросил Дюк. – Чего?

– Ты, говорю, пробовал опиум?

М.Р. пошмыгал, вытер рукавом нос. Посмотрел на компаньона.

– Ну? – потребовал тот.

– Сначала, – опять шмыгнул М.Р, – зверски есть захотелось. После второй трубки показалось еще ужасно горько. А потом…

– Сколько их было-то, трубок?

– А? – переспросил Дюк. – Не помню. Много. Там оказалось, что для видений нужно курить что-то долго, и не в один раз. Потом я вроде бы уснул. Проснулся уже утром и…

М.Р. замялся. Молча вывернул карманы и продемонстрировал компаньону.

Д.Э. подумал.

– Саквояж жальче, – высказался он.

– А? Саквояж в курильне, – порадовал Дюк. – Я забрать не успел. Такая толчея была, самому бы выбраться.

– Ладно, – Джейк постарался не огорчиться. – На что это похоже? Ну, опиум.

– На ничего, – подумав, отозвался компаньон. – Ничего не хочешь, ни о чем не думаешь, ничего не важно. Вроде бы в этом и есть весь фокус. Я, в общем, потому и решил попробовать. Чтобы умирать было не так страшно. Что ты опять уставился? Я бы на тебя посмотрел! Чего?

– Говорю, башкой почему вертишь все время!

– Оглох, – пожаловался М.Р. – Левым ухом плохо слышу.

– От грохота, что ли?

– Да опиум, наверное. Надеюсь, не навсегда. Эх, денег жалко! Что, интересно мне, нам теперь делать?

Но Д.Э. считал мелочь.

– Что делать, что делать, ужинать идти! Пошли скорее, мне за хлебом надо успеть, пока еще раздают.

Спустя меньше часа, после того, как компаньоны пришли в бордель, и притащили для М.Р. кровать из ближайшей пустой комнаты, и Джейк представил компаньона девицам, и все ужасно развеселились, и устроили настоящий праздник из хлеба, вина, купленных по случаю торжества шоколадных конфет, консервированного горошка и сушеных вишен, Мармадьюк Маллоу блистал в обществе. Шутки и анекдоты лились из него, как вода из шланга.

– А как мы нашлись в этом адском котле! – продолжал фонтанировать он. – Дамы, это судьба!

Рассиропившиеся дамы дружно подтверждали, что да, так оно и есть. Можно было подумать, что это кто-то другой час назад проковырял человеку в голове дыру вопросами стеснительного свойства.

– Он же каждый день ходил на то место! – Ширли дергала М.Р. за рукав. – Каждый Божий день, понимаешь? Понимаешь ты это или нет?

– Ангель, ангель с вами! – плакала Лола, прикладывая к накрашенным глазам грязный кружевной платочек.

Джейк, развалившийся с сигаретой в кресле, только диву давался.

Покончив с историями, М.Р. спросил, нет ли пианино, узнал, что пианола погребена в обломках на первом этаже, и, ничуть этим фактом не огорчившись, вдохновенно играл рэгтаймы прямо на столе. После третьего стакана компаньоны дуэтом исполнили «Господи, меня обокрали!» и «Сундук мертвеца».

– И этот человек стеснялся подойти на улице к девице и спросить «сколько»? – поинтересовался Джейк негромко.

– А я и сейчас стесняюсь, – в полный голос ответил М.Р., неверной рукой доливая ему вина.

Он опять набрался в своей обычной манере: никто и не заметил, как ему удалось в один момент из абсолютно трезвого сделаться совершенно пьяным.

– Стесняться? Нихт стесняться! – Ида обняла М.Р. за плечи. – Чего стесняться наш котьеночек?

Джейк уже собрался выручить застигнутого врасплох компаньона шуткой, но тот неожиданно улыбнулся и опустил свои девчачьи ресницы: – Угадаете, мисс?

– Ах ты, мальенький бесстыдник! – Ида, нагнувшись, чмокнула М.Р. в щеку (которую тот с готовностью подставил), и увела с собой.

– Вот черт! – завистливо пробормотал Д.Э.

За дверью прокашлялись. Вошел, прижимая к груди шляпу, высокий, узкий, застегнутый на все пуговицы скромного серого костюма, человек. Усы его извиняющееся шевелились.

– Все еще ничего не нужно, мисс Страусс?

– Издеваетесь? – Ширли заботливо закрыла коробку с конфетами. – Кому мы теперь нужны?

Человек медленно опустился на стул. Пристроил шляпу на коленях.

– Людям стало не до веселья, – сообщил он скорбно.

– Да вы что! – хмыкнула Ширли, и налила вина в подвернувшийся бокал.

Человек посмотрел на Джейка и грустно сказал:

– Козебродски. Морис Козебродски.

Искатель приключений с интересом обозрел гостя от печальных глаз с покрасневшими белками до стоптанных курортных туфель с дырочками.

– Джейк Саммерс.

– Вот, полюбуйтесь!

Козебродски достал из кармана пачку фотографических карточек.

– Я обошел весь город – и что вы думаете? Ни одного клиента! Ни единого. Это какой-то кошмар. Апокалипс! Никому больше не нужны развлечения! Они хотят только есть, пить, и чтобы крыши домов не валились им на голову! Дожили!

Джейк чуть не выронил картинки.

Фотограф отобрал у него пачку и выдернул несколько штук.

– Взгляните, какая прелесть. Ну, как? Вот эту посмотрите. И эту. И…

– Ширли! – ахнул Д.Э. – Это же ты!

– Хоть бы в жизни так выглядеть, – отозвалась девчонка, заглядывая ему за плечо. – Здорово делает, правда?

Д.Э. только мычал. Наконец, отдал карточки фотографу.

Карточки быстро спрятали в кармане пиджака.

– Молодой человек, молодой человек! Я показал бы вам такие вещи! Я делал этому богоугодному заведению карточки для волшебного фонаря. Эх, какой был успех! Но он, как ни жаль, похоронен под всеми этими руинами.

– Это на первом этаже, что ли?

Д.Э. бесшабашно улыбнулся, и, не успели его ухватить за руку, ссыпался вниз по лестнице.

– Ой, дурак! – Ширли хлопнула себя по щекам. – Стой, ну-ка стой, угробишься ведь!

– Ни за что! – донеслось с лестницы.

Ширли выругалась, сунула босые ноги в туфли и рванула следом.

– Стой, кому говорят!

В темноте пахло дерьмом и штукатуркой, пыль попадала в нос и рот, оседала на ресницах.

– Ой, дурак! – шепотом причитали под локтем. – Тут же ступенек нет! Пошли, говорю, назад!

Джейк остановился.

– М-не-а, – помотал он головой, поймал Ширли за руку и заставил спрыгнуть вместе с собой.

Девчонка визжала, как поросенок, а этот засранец смеялся.

– Эй! – послышался сверху голос М.Р. – Уводите его оттуда! Его, пьяного, на подвиги тянет!

– Ну, какие, сэр, подвиги! – откликнулся Д.Э., задирая голову. – Нормальное дело! Тоже еще, подвиги нашли!

Обломок потолка не только размозжил пианолу. В комнате Иды был теперь интересный провал в полу. Та относилась к нему философски и даже навострилась извлекать пользу: выбрасывала в провал мусор. М.Р. туда сам чуть не сверзился, – в темноте, да когда такая качка, – Ида удержала.

– Какой вы скромный, сэр! – хмыкнул он.

– А вы думали!

– Ида, ну пусти! – отбивался Дюк. – Пусти, кому говорят! Компаньон, она меня щекочет! Ай, спасите!

Послышался шум, «майн Готт!», «Доннерветтер!», посыпалась штукатурка, потом шмякнулось, и внизу образовалась свалка: – Куда ж ты лезешь, балда! Шеи не жалко?

– Я как лучше хотела!

– Осторожно! Зачем вы меня роняете! Вы сломаете мне ноги!

– Ты бы лучше с руки моей сошел, умник!

– Показывай давай, – потребовал Джейк.

Его еще шатало. Козебродски, кряхтя и охая, поднялся тоже.

– Мой костюм! Вы знаете, что это за костюм? Вы не знаете, что это за костюм!

– Там, – Ширли показала рукой, и отряхнула рукав в темноте, – вон, в углу, где пианола.

– Ой! – М.Р., одновременно споткнулся и обрадовался, приземляясь на предмет, который с первого взгляда принял за буфет на высоких гнутых ножках, – музыкальный автомат!

Он попробовал бросить в щель десять центов – все равно теперь не деньги, но монетка со звоном вываливалась.

Ида забрала ее, послюнявила, бросила в щель и врезала автомату под дых. Тот скрипучим голосом, с середины, завел рэгтайм.

– Полный, наверное, – предположил Джейк. – Сейчас откроем.

– Разбежался, – отмахнулась Ширли. – Смит еще тогда все выгреб. Он так каждый день делал.

– Это хозяин, что ли?

– Был хозяин, молодой человек, – охотно откликнулся, отряхивая лацкан, фотограф, – пока не отправился на небеса. Кого здесь только не было! Мадам Клотильда – ах, какая была женщина! Золотое сердце. Пятнадцать штук барышень – прелестные, некоторые совсем девочки, самой младшей всего четырнадцать. Кухарка – ах, какая была кухарка! Золотые руки! Прислуга – вы не видели комнат в других домах, иначе поняли бы, что я имею в виду. В баре – самый лучший виски во всем Сан-Франциско! Ну, еще трое очень прытких молодых людей…