Смерть Артура - Мэлори Томас - Страница 191

А он, по воле случая, заехал в страну Гоор, в то самое аббатство, где побывал прежде сэр Ланселот, и нашел там гробницу короля Багдемагуса. Основателем того аббатства был сын Иосифа Аримафейского, и там была еще его гробница, и гробница Симеона, которых сэр Ланселот не увидел. А сэр Галахад затем заглянул еще в склеп под храмом и там в глубине разглядел могильную плиту, горевшую дивным пламенем.

И спросил он одного из братии, что это за плита.

— Сэр, — отвечали ему, — здесь заключено чудесное приключение, которое может исполнить лишь тот, кто рыцарственным благородством превосходит всех рыцарей Круглого Стола.

— Я бы хотел, — сказал сэр Галахад, — чтобы вы меня туда отвели.

— С охотою, — они отвечали.

И они отвели его ко входу в подземелье, и он спустился внутрь по ступеням и приблизился к той могильной плите. В тот же миг поникло пламя и погас огонь, столь много дней там пот пыхавший.

И тогда раздался голос:

— Воистину надлежит тебе горячо возблагодарить Бога за счастливый твой час, в который дано тебе вызволять души из земных мучений и обращать их к блаженству Рая. Сэр, я твой сородич, промаявшийся в этом огне ровно триста лет и пятьдесят четыре года, дабы очиститься от греха, совершенного мною против Иосифа Аримафейского.

И поднял сэр Галахад тело и отнес его в храм. Ночь он провел там в аббатстве, а наутро отслужили над мертвым службу и предали его земле перед высоким алтарем.

А потом он оттуда уехал, поручив братию Господу. И проехал он еще пять дней, прежде чем прибыл к Увечному Королю.

И все эти пять дней сопровождал его сэр Персиваль, расспрашивая его о том, где он побывал, и тот поведал ему обо всех делах логрских. И однажды случилось, когда выезжали они из великого леса, пересеклись их пути с сэром Борсом, который ехал один. Не стоит и спрашивать, были ли они рады встрече! Он приветствовал их, а они поклонились ему и пожелали ему доброй удачи, и поведали они друг другу обо всем, что с ними было. И сказал им сэр Борс:

— Вот уже более полутора лет, как я и десяти раз не ночевал в людских жилищах, но лишь в диких лесах и в горах. Но Бог всегда был моим прибежищем.

И они еще долго скакали, покуда не прибыли в замок Корбеник. Когда же они вошли в залу, король Пелес их узнал. И было там много радости, ибо он знал, что раз они прибыли, значит, подошел к концу подвиг во имя Святого Грааля.

И вот сэр Элиазар, сын короля Пелеса, принес им сломанный меч, которым Иосиф был поражен в бедро. И наложил на него руку сэр Борс, думая починить его, если возможно, но это ему не удалось. Тогда поднес он его сэру Персивалю, но и сэр Персиваль оказался не в силах это исполнить.

— Теперь вы возьмите этот меч, — сказал сэр Персиваль сэру Галахаду, — ибо если смертному дано его соединить, то лишь вам.

И взял он обломки меча и соединил их, и показалось им, будто он никогда и не был сломан, а оставался таким, каким и был выкован. И когда обитатели замка увидели, что подвиг меча исполнен, они отдали меч сэру Борсу, ибо в лучшие руки он не мог был попасть, ведь сэр Борс был славный рыцарь и достойный муж.

А незадолго перед вечером поднялся меч, большой и дивный и полный чудесного жара,[124] и попадали все кругом от страха. И раздался голос меж ними, произнесший:

— Да изыдут отсюда те, кто не достоин сидеть за столом Господа нашего Иисуса Христа! Ибо истинные рыцари сейчас напитаются.

И удалились оттуда все, кроме короля Пелеса и Элиазара, cсына его, которые были святые мужи, и одной девицы, его племянницы. И остались там три рыцаря. Только эти трое, и больше никто. И вдруг видят они: входят в двери залы рыцари во всеоружии и снимают они шлемы и доспехи свои и так говорят сэру Галахаду:

— Сэр, мы спешили, как могли, чтобы быть с вами вместе за этим столом и вкусить божественной пищи. И ответил он:

— Добро вам пожаловать! Но откуда вы?

И ответили трое из них, что они из Галлии, другие трое, что они из Ирландии, а последние трое — что из Дании.

Расселись они все, и вдруг из дальнего покоя появилось пред ними деревянное ложе, несомое четырьмя благородными дамами, а на ложе лежал в недуге благородный старец с золотым венцом на голове. Поставили его дамы посреди залы и удалились. И тогда он поднял голову и сказал:

— Сэр Галахад, добрый рыцарь, я рад видеть тебя, ведь я горячо желал твоего прибытия. Ибо я терплю такие муки и страдания, каких ни один человек не в силах долго переносить. Но теперь я верю, что пришел срок исцеления от моих мук, и я скоро покину этот мир, как было мне обещано.

И с тем раздался голос:

— Среди вас есть двое, не взыскующих Святого Грааля. Пусть же они удалятся!

Тогда удалились король Пелес и его сын. И вот представилось им, будто явился пред ними старец в сопровождении четырех ангелов небесных, и был он словно бы в епископском облачении и в руке держал крест. Четыре ангела несли его сидящим в кресле и опустили и поставили перед серебряным престолом, на котором стоял Святой Грааль. На челе же у него словно бы виднелись буквы, гласившие: «Вы видите пред собою Иосифа, первого епископа христианского, которого Господь наш поддержал в божественном храме в городе Саррасе». И подивились этому рыцари, ибо тот епископ уже триста лет и более как умер.

— Ах, рыцари, — молвил он, — не удивляйтесь, ведь некогда и я жил на земле.

И с тем услышали они, как распахнулись двери дальнего покоя, и внутри увидели они ангелов. Два ангела держали восковые свечи, а третий платок, четвертый же — копье, с которого чудесным образом бежала кровь, и капли крови падали в шкатулку, что держал он в другой руке. Вот поставили они свечи на престол, третий ангел опустил платок свой на священную чашу, а четвертый установил священное копье стоймя на крышке чаши.

И тогда епископ приступил к освящению Даров, и поднял он облатку, наподобие хлебца. В тот же миг явилась фигура наподобие отрока с лицом красным и светлым, как огонь. И она вошла в тот хлебец, так что все видели, что хлебец тот из плоти человеческой. А затем старец поместил его обратно в священную чашу. И он проделал все остальное, что надлежит священнику во время мессы.

А потом приблизился он к сэру Галахаду и поцеловал его и велел ему поцеловать своих товарищей. Тот так и сделал.

— А теперь, — сказал епископ, — слуги Иисуса, вы вкусите пищу за этим столом и утолите голод сладчайшими блюдами, каких никогда еще не отведывал рыцарь.

И, сказав это, он исчез. Они же сели к столу в великом страхе и прочитали молитвы. И поглядели они и увидели, что выходит к ним из священного сосуда фигура человека, со всеми знаками Страстей Иисуса Христа, открытыми и кровоточащими, и говорит:

— Мои рыцари и слуги и верные Мои дети, от жизни смертной пришедшие к духовной жизни. Я не буду более скрываться от ваших взоров, и вы увидите ныне Мое тайное и сокровенное. Примите же и вкусите пищи, которой вы алчете.

И поднял Он Сам священную чашу и приблизился к сэру Галахаду. И тот преклонил колена и принял причастие. Вслед за ним приняли причастие и все остальные. И нашли они его столь сладким, что никакими словами нельзя передать. И молвил Он сэру Галахаду:

— Сыне, ведомо ли тебе, что держу я меж ладоней?

— Нет, — отвечал, — покуда Ты не сказал мне.

— Это, — сказал Он, — священный сосуд, из которого ел Я агнца на Пасху, и ты видишь теперь то, что видеть желал всего более. Но покуда ты еще видишь это не так ясно и открыто, как предстоит тебе это видеть в городе Саррасе, в храме духовном. И потому надлежит тебе покинуть здешний замок, взявши с собою этот священный сосуд, ибо нынче ночью назначено ему покинуть пределы королевства Логрского, и, больше его здесь никогда не увидят.

А знаешь ли ты, почему? Потому, что ему не служат и не поклоняются в этой стране так, как должно, ибо здесь люди обратились ко злу, и Я лишу их той чести, что некогда Я им оказал. И потому отправляйся завтра поутру к морю, где ты найдешь корабль твой наготове, и с собою захвати Меч-на-Чудесной-Перевязи, и никто более не должен ехать с тобой, кроме сэра Персиваля и сэра Борса. И еще повелеваю вам взять с собою крови с этого копья, дабы натереть ею Увечного Короля, и ноги его и тело, и тогда он будет исцелен.

124

… поднялся меч… полный чудесного жара… — В источниках говорится о том, что поднялся ветер, а не меч, что имеет больше смысла. Искажение у Мэлори возникло, видимо, при переводе с французского.