Смерть Артура - Мэлори Томас - Страница 33

И поехали они все трое. А сэр Мархальт захватил с собой самое большое свое копье. Так ехали они по лесу день за днем чуть не целую неделю, прежде чем встретилось им на пути новое приключение.

Въехали они в большой лес, носивший название, как и вся та сторона, Аррой — страна чудесных приключений.

— В этой стране со времен, как утвердилась здесь христианская вера, — объяснил им Мархальт, — не проезжал еще ры, царь, чтобы не встретилось ему чудесное приключение.

Поехали они дальше и очутились в глубокой долине, усеянной камнями, а по долине бежал чистый ручей. Тут же поблизости был его исток, светлый родник, и у того родника сидели три девицы. Подъехали рыцари, приветствуют девиц. А у старшей вкруг головы был златой венец, и от роду ей было шесть десятков зим, а то и более, и волосы у нее под венцом белы. Второй девице было тридцать зим, и вкруг головы у нее — золотой обручок. А третьей девице лишь пятнадцать лет, и на голове у нее венок из цветов.

Поглядели на них рыцари и спрашивают, что за причина им так сидеть у родника.

— Сидим мы здесь, — отвечали девицы, — вот по какой причине: мы высматриваем странствующих рыцарей, чтобы нам научить их, где найти чудесные приключения. Вот вы, трое рыцарей, ищете приключения, а нас трое девиц, и потому пусть каждый из вас изберет себе из нас одну. Потом мы отведем, вас туда, где разветвляется натрое дорога, и там каждый из вас поедет избранным путем, и девица его — с ним. А через двенадцать месяцев, день в день, съедетесь вы в том же месте опять, если даст вам Бог дожить. И в том должно вам честью поклясться.

— Отлично сказано, — молвил сэр Мархальт. — Пусть теперь каждый из нас изберет себе девицу.

— Я так скажу, — выступил сэр Ивейн. — Я вас обоих моложе и слабее, и потому позвольте мне избрать старшую девицу, ибо она многое повидала на своем веку и всего лучше сумеет мне помочь, когда будет у меня в том нужда, ведь из нас троих я всех более нуждаюсь в помощи.

— Тогда, — сказал сэр Мархальт, — я избираю ту, которой от роду тридцать зим, — она мне более всех приглянулась.

— Ну что же, — сказал тут сэр Гавейн, — я благодарю вас за то, что вы оставили мне меньшую и собой прекраснейшую, — она мне пришлась более всех по душе.

Тут взяли девицы за повод их коней и привели их туда, где дорога разветвляется натрое, и там дали рыцари клятву, что, живы будут, встретятся вновь у того родника ровно через год. Потом поцеловались они и разъехались, каждый рыцарь посадил свою девицу позади себя на коня. Сэр Ивейн поехал дорогою, что вела на запад, сэр Мархальт избрал дорогу, что вела на юг, а сэр Гавейн поскакал дорогой, что вела на север.

Теперь мы начнем с Гавейна, который ехал своей дорогой до тех пор, пока не подъехал к прекрасному дому, где жил один старый рыцарь, рачительный хозяин. Спрашивает у него сэр Гавейн, нет ли поблизости каких приключений.

— Завтра поутру, — отвечает рыцарь, — я покажу вам удивительнейшие приключения.

Вот наутро поскакали они назад и углубились в лес, знаменитый чудесами. Выехали на поляну, увидели на ней крест, осадили коней, остановились, и в это время прискакал туда рыцарь собою статный и лицом прекраснейший, какого только случалось им видеть. Едет он и горько рыдает. Когда же заметил он сэра Гавейна, то приветствовал его и пожелал ему от Господа чести да славы.

— Что до этого, — отвечал сэр Гавейн, — то я вас благодарю. И я тоже желаю вам от Господа чести и славы.

— О, — сказал рыцарь, — Бог с ней, со славою. Ибо вслед за нею пришли ко мне позор и печаль.

И с тем проехал он на край поляны, а в это время на другой край поляны выехали десять рыцарей, осадили коней, перетянули щиты и наставили копья и изготовились к бою с тем рыцарем, что проехал мимо сэра Гавейна. Тот рыцарь упер в седло большое копье, поскакал и на всем скаку сшибся с одним из своих преследователей. И так этот печальный рыцарь его ударил, что перелетел он через круп своего коня. Подобным же образом расправился грустный рыцарь со всеми десятью: повергал их наземь, и коней и всадников, и все это одним копьем. Когда же они все десятеро очутились пеши, подбежали они к нему, а он сидит в седле неподвижно, как каменный, и, не сопротивляясь, позволил он стащить себя с коня, спутать веревкой по рукам и ногам и подвязать коню под брюхо. Так они повезли его с собою.

— О Господи! — воскликнул сэр Гавейн. — Горько видеть, как обращаются с этим рыцарем. А ведь он, кажется, вовсе и не сопротивлялся, а позволил им себя связать.

— Так оно и есть, — отвечал его хозяин. — Ведь захоти он только, и им бы его никогда не одолеть.

— Сэр, — сказала тут девица сэру Гавейну. — Мне кажется, ваш рыцарский долг — помочь этому грустному рыцарю, ибо, по-моему, он из лучших рыцарей, когда-либо мною виденных.

— Я бы вступился за него, — отвечал сэр Гавейн. — Но, кажется, он не желает принимать помощь. — Нет, — возразила девица. — А мне кажется, вы просто не хотите ему помочь. Но пока они так говорили, появился вдруг на поляне с одной стороны рыцарь, весь закованный в латы, но с обнаженной головой. А с другой стороны выехал на поляну карла на коне, тоже весь в латах, только голова открыта, рот до ушей, нос — обрубок. Подъехал к ним карла и говорит: — Где же эта дама, что должна нас тут встретить?

И тут выходит из лесу дама. Сразу затеялся между ними спор, ибо рыцарь потребовал, чтобы она досталась ему.

— Правильно ли мы поступаем? — сказал тогда карла. — Вон там, у креста, стоит рыцарь, давайте возложим решение на него: как он рассудит, так тому и быть.

— Я согласен, — отвечал рыцарь.

Подъехали они втроем к сэру Гавейну и рассказали, о чем у них спор. — Что же, сэры? Вы желаете предоставить решение вашего спора мне? — Да, сэр, — отвечали они оба. — В таком случае, девица, — сказал сэр Гавейн, — встаньте вы между ними, и тот, к кому вы предпочтете подойти, вас и получит.

Когда же ее между ними поставили, она отвернулась от рыцаря и подошла к карле. И тогда карла поднял ее к себе в седло и ускакал, весело распевая, а рыцарь поехал своей дорогой, горько плача.

Тут выехали на поляну два рыцаря в полных доспехах, и громко вскричал один:

— Сэр Гавейн, рыцарь Артурова королевского двора! Не медли, готовься сразиться со мною!

Сшиблись они с силою и оба вылетели из седел. Тогда пеши схватились они за мечи и рубились отчаянно. А тем временем второй рыцарь подъехал к девице и спрашивает ее, отчего она с этим рыцарем, и говорит:

— Если согласитесь вы уехать со мной, я буду вашим верным рыцарем.

— Я охотно уеду с вами, — отвечала девица, — мне не по душе дальше оставаться с ним, ибо у него на глазах только что один рыцарь победил десятерых, но под конец его подло уволокли отсюда. Потому давайте уедем, покуда длится поединок.

А сэр Гавейн еще долго бился с первым рыцарем, но под конец они помирились. И стал рыцарь приглашать Гавейна, чтобы он остановился у него на эту ночь.

Сэр Гавейн с ним поехал, а по пути и спрашивает:

— Что за рыцарь в вашей стороне один смог победить десятерых? И после такого мужественного подвига он позволил им связать себя по рукам и ногам и увезти прочь.

— А, — отвечал рыцарь, — это, как я полагаю, лучший на свете рыцарь и доблестнейший муж, и он достоин превеликого сострадания — ведь то, что произошло сегодня, уже было с ним более десяти раз. Имя же ему — сэр Пелеас; и он любит одну знатную даму в этой стране по имени леди Этарда. Случилось однажды, когда он ее полюбил, что стали сзывать рыцарей по всей стране на трехдневный турнир, и съехались туда все рыцари этой страны и все дамы. Тому, кто выказал бы себя лучшим рыцарем, назначен был в награду добрый меч и золотой венец, и тот венец победитель должен был вручить прекраснейшей из дам, какие собрались на турнир.

Всех рыцарей там намного превосходил силою и искусством этот самый сэр Пелеас, а было там пять сотен рыцарей. Но из них не было ни одного, кого бы сэр Пелеас не вышиб из седла или не сбил бы с ног; он каждый день в течение трех дней побеждал по двадцать рыцарей. И за то награда была присуждена ему. А он в тот же миг поскакал туда, где сидела леди Этарда, и преподнес ей венец, объявив ее прекраснейшей из всех дам, а кто не согласен, тому готов он доказать это с оружием в руках.