Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис - Страница 107

— Я отведу дона Давидо в часовню, — сказал брат Пабло. — Иди к своей матери.

К величайшему изумлению Мерседес, она обошла виллу и увидела, что ее парадная дверь распахнута настежь. Там, вцепившись в дверной косяк, стоял молодой де Монтемайор, жених Инессы. На доне Карлосе отсутствовала шляпа, он был грязен, покрыт пылью и безоружен. Звякая шпорами, дон Карлос ввалился в холл и направился к донье Елене и ее дочерям.

— Любовь моя! — взвизгнула Инесса. — Ты ранен?

— Чудо, что нет, — охнул дон Карлос. — Мушкеты лютеран разили нас насмерть. Должно быть, они придумали новую, ужасную тактику ведения войны.

Донья Елена протянула к нему бледные руки.

— А что с Эрнандо?

— Я не знаю. После первой атаки кавалеристов я его не видел.

Де Монтемайор дико осмотрелся.

— Почему вы не собираете вещи? Скорее! Вы должны бежать, пока еще есть такая возможность.

— Бежать? Кто это сказал? — В открытой двери выросла фигура судьи Андреаса. — Эта семья не станет спасаться позорным бегством — как не будут и другие доблестные и законопослушные семейства. Этот город не может пасть. Нас все еще много, а врагов мало, и у них нет артиллерии. Его превосходительство губернатор приказал защищать Панаму до последней капли крови.

Дон Андреас прошел вперед и нежно поцеловал жену и дочерей.

— О Андреас, что с нашим сыном?

Судья тряхнул бородой и поднял голову.

— Я не сомневаюсь, что с ним все в порядке. Во всяком случае, дурных известий я не слышал. Оставайтесь здесь и мужайтесь, вы все. А я отправлюсь выполнять приказ капитан-генерала.

— А где сам дон Хуан?

— Пытается собрать наши войска в Капире. Вся наша армия, словно стайка зайцев, дала стрекача по северной дороге. — Старый испанец прикрыл рот рукой. — Это было позорное зрелище! Пиратов оказалось так ничтожно мало, и они были так ободраны, что совершенно не походили на солдат.

Карлос де Монтемайор подбежал и обнял свою невесту.

— Твой отец сошел с ума, — закричал он. — Не обманывайте себя! Мы не сможем удержать этих жутких дикарей. Пойдем, Инесса, у меня есть лошади, мы доскачем до Порто-Бельо; там крепкие стены и надежные войска.

В ярости дона Андреаса было нечто внушающее благоговейный трепет, когда он выхватил из ножен меч и направил его острие на горло молодого человека.

— Слава Богу, что я вовремя разглядел твое настоящее лицо, не то впервые за всю историю нашего рода мы приняли бы в свою семью дрожащего труса. Инесса, отойди в сторону, а ты, де Монтемайор, отправляйся выполнять свой долг на баррикадах, иначе я убью тебя!

Судья был преисполнен такого решительного намерения привести в исполнение свою угрозу, что Монтемайор бросил на рыдающую Инессу последний отчаянный взгляд и бросился в толпу, которая бежала по Санто-Доминго. Он вскочил на лошадь и галопом помчался, но не к баррикадам, а в сторону Порто-Бельо.

— Трусливая собака! — презрительно бросил дон Андреас. — Елена, закрой все двери и жди моего возвращения. А, брат Пабло, я рад, что вы здесь и сможете успокоить моих женщин.

Брат Пабло перекрестился.

— Идите, дон Андреас, и да охранит нас Святая Дева до конца этого дня.

Спокойно, словно приказывая дворецкому приготовить обед, донья Елена сказала:

— Мы сделаем так, как велел ваш отец, поэтому беги, Мерседес, позови Фелипе и попроси его запереть двери. А потом мы закроем железные решетки. Инесса, принеси мою вышивку.

Выполняя поручение матери, Мерседес на секунду замешкалась в кухне, чтобы отрезать кусок хлеба и захватить флягу вина. Оттуда она забежала в семейную часовню, где на груде подушек лежал что-то бормочущий, в полубессознательном состоянии, Дэвид. Грязный голубой плащ распахнулся, и шляпа свалилась с головы, обнажив костлявую грудь и изуродованные кандалами запястья.

— Давидо! Давидо!

Он уставился на нее блестящими от лихорадки глазами.

— Я уже умер? — пробормотал он. — Ты — ангел Божий?

— Ох, нет, нет. Быстрее, Давидо, выпей это. Мы в ужасной опасности, и мне надо идти.

Когда постепенно грохот защищавших Панаму пушек начал затихать и наконец совсем стих, слуги собрались в гостиной, с расширенными от ужаса глазами.

Донья Елена строго взглянула на них.

— Учитывая создавшееся положение, хорошо, что вы собрались здесь, но только прекрати реветь, Матильда, и поправь фартук. А ты, Хуанита, ради всего святого, приведи волосы в порядок. Арнальдо, — обратилась она к дворецкому, — иди, и посмотри, что видно с крыши.

Мерседес, на цыпочках вернувшаяся из часовни, испытывала некоторое облегчение оттого, что дон Давидо выпил вина и проглотил кусочек хлеба до того, как провалиться в глубокий, спокойный сон. Но святая Тереза! В каком он ужасном состоянии — ходячий скелет с бесчисленными ранами и вывернутыми руками. Что же с ним делала святая инквизиция?

С крыши раздался голос Арнальдо:

— Ай! Я вижу, как неприятель карабкается на наши укрепления. Святая Дева, пожалей нас, чудовища-лютеране атакуют госпиталь Сан-Хуан!

Инесса начала причитать:

— О мама! Мама, мы должны были послушаться Карлоса. — Она в отчаянии огляделась с полными ужаса глазами, облизала губы. — Что же нам делать? Что будет со мной?

— Конечно, Бог пошлет нам воинство ангелов. Пойдемте, дети, помолимся, — воскликнул брат Пабло. Он преклонил колена и сложил руки, а слуги и члены семьи собрались вокруг и тоже встали на колени посреди залитой солнечным светом комнаты.

— К правительственным зданиям! — раздался приказ на улице. — Держитесь вместе и перезаряжайте ружья на бегу. Демоны наступают нам на пятки.

С крыши Арнальдо крикнул:

— Несколько небольших суденышек уходит из гавани.

— Если бы волей Божьей мы были на борту! — охнула Мерседес.

Впервые за все это время она почувствовала, как панический ужас холодными пальцами сжал ее горло. Как только может мама оставаться такой спокойной, как может она молиться, словно неприятель не стоит у самой ее двери. Поблизости раздался топот бегущих ног, и мимо двери дона Андреаса пронесся последний поток беженцев, который постепенно уменьшился. На улице остались потерянные и заблудившиеся дети, испуганные домашние животные и черные рабы, которые бродили по округе в надежде найти какую-нибудь драгоценность, выроненную во время бегства.

Дэвид Армитедж смутно начал воспринимать крики, приказы и треск мушкетов и пистолетов. Шум звучал где-то рядом.

— Что со мной? — пробормотал он, стараясь подняться на ноги, но не смог, и его исхудавшее тело откинулось обратно на алые подушки. Все завертелось перед его глазами, так что он не слышал отчаянного вопля перепуганного Арнальдо: «Боже! Боже! Демоны уже на нашей улице. Они атакуют, они ворвались в дом дона Педро Альварадо».

Донья Елена вскочила с колен и выпрямилась, ее легкая фигура в голубом платье казалась прямее, чем всегда. Она мягко потрепала по плечам всхлипывающих, перепуганных служанок.

— Что бы ни случилось, — успокаивала она их, — помните, что вы были хорошими католичками и что Бог примет вас в рай.

Выглянув сквозь полосы жалюзи, Мерседес смогла увидеть солдат городской милиции, которые бежали к Плаца Майор..

Арнальдо торопливо скатился с крыши, его заплывшее жиром коричневое лицо посерело от страха.

— Спасите меня, донья Елена! — бормотал он. — Пираты уже у нашей садовой ограды, а я…

Его дрожащий голос прервался, заглушенный грохотом ружейных выстрелов со стороны хижины, в которой когда-то давно Дэвид занимался рисованием.

— Горе нам, горе. — Брат Пабло воздел руки и начал молиться. Его длинная седая борода ярко вспыхнула в свете полуденного солнца. Вбежала одна из охотничьих собак дона Эрнандо, поджав хвост и подвывая от страха.

Неожиданно Инесса вскочила и метнулась в одну сторону, а потом в другую. Даже в отчаянии она была все так же прелестна.

— О, Боже праведный, что же будет со мной? — застонала она, ломая руки. — Если бы не безумие и гордость отца, я бы уже была в безопасности вместе с Карлосом.