Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис - Страница 77

У него действительно были причины для благодарности. Ему часто вспоминалась судьба его товарищей по плену; один погиб в пламени жестокого аутодафе [59]; другому поставили на лбу клеймо «Л» — «лютеранин», а потом сослали рабом на золотые рудники в Верагуа.

— Научи меня мудрости, о небесный Отец, — продолжал Армитедж, — позволь мне научиться искусству врачевания у моих врагов.

В главном доме, за кухонным садом, глубокий голос дона Андреаса де Мартинеса де Амилеты, судьи здешней провинции, смешивался с высокими голосами доньи Елены и ее дочерей, читавших молитвы.

— Благослови, о, Господи, — от всей души попросил виргинец, — моего хозяина дона Андреаса, его добрую жену, их сына Фелипе и, больше всего, дониселлу Мерседес.

Он исключил из своей молитвы дона Эрнандо, старшего сына и капитана отряда городской артиллерии, который постоянно твердил отцу, что опасно, если не греховно, держать в доме собаку лютеранина, даже такого замечательного врача, как этот раб по имени Давидо. Также Армитедж не чувствовал ни малейшего желания призывать благословение на голову старшей дочери дона Андреаса, дониселлы Инессы. Ограниченная, самодовольная ханжа и фанатичка, Инесса считала своим долгом отдать этого англичанина в руки трибунала святой инквизиции.

Закончив свою молитву, Дэвид не сразу поднялся с колен, а еще какое-то время прислушивался к нежному голосу дониселлы Мерседес, тихой и веселой шестнадцатилетней девочки.

Однажды она возникла перед ним, любопытная и быстрая, словно белочка, и спросила его, откуда он родом. Она с изумлением узнала, что он, Давидо, самый настоящий англичанин, но никогда в жизни не бывал в Англии, а родился в месте под названием Виргиния.

— Конечно, — застенчиво сказала она,, — твоя родина не может быть плохой, потому что ее назвали в честь Святой Девственницы [60].

И Дэвиду совершенно не хотелось разубеждать ее и объяснять, что его страна названа по имени великой королевы, а «девственность» сохранилась только в ее имени,

— Я еще приду завтра, — пообещала она, разглаживая пышную желтую юбку, — а ты расскажешь мне об этой Виргинии. Adios. — И девочка выскочила из дверей лачуги, которую он использовал как аптеку и как место для ночлега.

Армитедж продолжил размалывать корни мечоакана. С их помощью он надеялся ослабить приступы головокружения, которые уже год мучили добрую донью Елену. Он знал, что его благосостояние целиком зависело от состояния здоровья доньи Елены. Своеобразный парадокс заключался в том, что если его лекарство окажется удачным и донья Елена выздоровеет, то это может послужить сигналом к его аресту и передаче религиозным властям, которые горели желанием устроить над ним судилище.

Пачкая свободные черные штаны из хлопка, Дэвид оперся о низкую глиняную стену и выглянул на улицу Санто-Доминго. Все было как всегда: негры-погонщики гнали скот с городских пастбищ; рабы из дома дона Андреаса несли ведра, чтобы наполнить их водой из водовозной бочки, потому что вода в городских колодцах Панамы была грязной, ржавой и совершенно непригодной для питья.

Конечно, сестры обители Ла-Мерседес поставили цистерну, которая в дождливый сезон всегда бывала полна, но она снабжала водой только саму обитель и несколько близлежащих домов наиболее благочестивых жителей. Дэвид не мог понять, почему какой-нибудь губернатор уже давно не приказал соорудить цистерну, которая могла бы обеспечить водой весь город.

Повернувшись, пленный врач снова оглядел длинный, низкий дом судьи де Мартинеса де Амилеты, покрытый пыльной крышей из красной черепицы. Поскольку донья Елена была родом из очень богатой семьи Пересов, то ее дом оказался разукрашен больше всех других домов в губернаторстве Панамы.

Низкие арки, которые опирались на каменные колонны, создавали прохладную, затененную террасу, как спереди, так и сзади дома, построенного в форме буквы «Г», который был расположен на северном углу Плаца Майор и улицы Санто-Доминго.

Дэвид с удивлением обнаружил, что в городе больше свободных негров, чем рабов. С еще большим удивлением он узнал, что по сравнению с Гранадой здесь почти не держали рабов-индейцев.

Когда на дорожку перед его хижиной упала тень, он улыбнулся и слегка поклонился.

— Добрый вечер, брат Пабло.

— Да будет мир с тобой, сын мой.

Пропыленный и запыхавшийся от жары, в грубых сандалиях и промокшей от пота коричневой рясе, брат Пабло подошел ближе. У него были мягкие седые волосы и такая же борода. Как обычно, в руках у францисканца оказался пучок какой-то травы.

— У меня для тебя хорошие новости, сын мой, — сказал он. — Один мой индейский друг на сегодняшней охоте нашел вот эту великолепную разновидность рода карокас. Если помнишь, я говорил, что карокас — превосходное слабительное?

— Еще раз благодарю вас, брат Пабло, и ваших друзей-индейцев. Я слышал, что местные аборигены считают вас святым.

— Меня, святым? — Брат Пабло изумленно покачал изящной головой, — Я знаю, что ты не имел в виду ничего нечестивого, но мои грехи так велики и многочисленны, что я сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся выбраться из чистилища. Разве ты не знаешь, что правила нашего ордена предписывают оказывать несчастным индейцам не только религиозную, но и физическую помощь?

Дэвид быстро понял, что это действительно так. За исключением фанатиков иезуитов и доминиканцев, практически все религиозные ордены в губернаторстве перешли от политики жестоких гонений к политике терпимости и благосклонности.

— А эта трава для чего? — спросил Дэвид, когда они вошли в его хижину.

— Это стручки обыкновенной цетерары. Приготовленная из них кашица помогает изгнать всех глистов из кишечника.

— Пожалуйста, позволь мне зарисовать ее.

За последний год неутомимая тяга виргинца к познаниям привела его к нескольким удивительным открытиям, которые он старательно записал на тех листках бумаги, что тайно ему принесла дониселла Мерседес и ее ученый брат, дон Фелипе, который через несколько месяцев должен был стать францисканским монахом.

Дэвид быстро вытащил портфель, который составлял гордость всей его жизни. В нем хранились бумаги, где были описаны и зарисованы в цвете разнообразные лекарственные растения. Например, бесуго помогал при отравлении, особенно при укусе змеи; аниме, ароматическая смола, превосходно действовала при легочном крупе, а трава щитовидника помогала при любых кишечных отравлениях.

Старый монах счастливо вздохнул, уселся и принялся наблюдать, как проворные пальцы Дэвида рисуют растение.

— Я удивлен и восхищен, сын мой, — заметил брат Пабло, — при виде быстроты и мастерства, с которыми ты выучил наш испанский язык. Ты действительно очень умен, поэтому я каждый вечер молюсь, чтобы тебе было позволено и дальше продолжать служить на благо человечества.

Дэвид вопросительно приподнял бровь.

— Брат Хуан опять затевает неприятности?

— Увы. Сегодня утром он бранил тебя в архиепископском духовном трибунале: Хорошо, что ты нашел поддержку в лице судьи де Амилеты и его преосвященства архиепископа, которому очень понравился состав, с помощью которого ты вылечил его от дизентерии. Он велел мне передать тебе вот это. — Брат Пабло быстро огляделся по сторонам и вытащил из рукава большую серебряную монету. — Более того, сегодня вечером, после наступления темноты, дон Андреас хочет, чтобы ты посмотрел жену дона Хуана Хименеса, старшего сержанта, командующего внутренними вооруженными силами города. Когда потребуется, он может стать мощным союзником.

— Ведь это вы, — улыбнулся Армитедж, все еще занятый рисованием, — предложили, чтобы я осмотрел эту даму?

Брат Пабло в замешательстве поковырял пальцем засохшее пятно от яичницы на своей коричневой рясе.

— Я верю, что следует любой ценой пытаться облегчить человеческие страдания, даже руками неверных мавров. Это просто преступление, что после захвата Гранады король Фердинанд приказал обезглавить всех ученых хакимов, словно обыкновенных преступников.

59

…в пламени жестокого аутодафе… — Аутодафе — оглашение приговора святой инквизиции и последующее публичное сожжение осужденного на костре.

60

…в честь Святой Девственницы. — Игра слов: Виргиния и Вирджин, что по-английски означает — девственница.