Двое во дворе - Мэтер Энн - Страница 27

Когда графиня и Франческа вернулись, Тони уже решила, как ей поступить. Она уедет сегодня же и никому ничего не скажет. Она оставит только записку Франческе, которую та прочтет, когда Тони уже будет далеко от замка Эстрада. Нельзя было рисковать и рассказывать о своих планах. Хотя девочка ничего не рассказала тогда графу, но сейчас она, может быть, это сделает.

За обедом Тони в присутствии графини и Франчески делала вид, что ест, а затем попросила ее извинить, сославшись на головную боль. Она поблагодарила их за участие, чувствуя стыд, что собирается уехать так скоро, но потом взяла себя в руки и вспомнила, почему ее попросили стать гувернанткой Франчески. У себя в комнате она быстро уложила все вещи, чувствуя себя такой несчастной, что хуже не могло и быть. Надев брюки и свитер, она оставила жакет сверху на груде вещей. Затем села и в ожидании, пока все в доме успокоится, взяла ручку и бумагу и стала думать, что написать Франческе. В конце концов, она написала, что уезжает и не хочет, чтобы ее удерживали, и что она напишет подробно, когда приедет в Лондон. На конверте Тони подписала имя Франчески.

Казалось, целая вечность прошла, пока замок наконец не затих. Никогда прежде Тони не слышала так отчетливо все звуки и шорохи ночи. Несколько раз она замирала, когда ей чудились шаги, но потом все стихало. Замок заснул.

Она взглянула на часы. Только что пробило полночь, до прихода слуг оставалось семь часов и не более восьми до того, как Франческа встанет и обнаружит записку.

Открыв дверь комнаты, она постояла немного, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь посторонний звук, а затем взяла свои чемоданы и жакет и положила конверт, адресованный Франческе, в карман. Крадучись, она прошла по коридору, миновав спальню графини, и спустилась по лестнице. Без света все казалось незнакомым и призрачным, и только по памяти она смогла найти дорогу. В холле на столике тускло горела лампа, и она положила конверт на медный поднос подле нее. Затем она открыла дверь в коридор, а потом и наружную дверь дома.

Двор был пуст, и только откуда-то издалека доносился лай собаки, которая, наверное, услышала ее шаги. Стараясь держаться на всякий случай в тени, Тони направилась к гаражу. Она знала, что шофер не запирает гараж, и взять одну из машин не составляет труда.

Дверь гаража представляла значительные трудности. Она скрипела на петлях, и Тони застыла в страхе, услышав этот звук. Но кроме лая собаки, других посторонних звуков не было слышно. В гараже стоял огромный лимузин, в котором изредка ездила графиня, так стоял также запыленный лендровер, которым пользовалась прислуга для поездок за покупками в Перейру. Хотя брать машину без спроса Тони было неприятно, она решила воспользоваться лендровером, менее шикарным из двух машин. Ключ зажигания был на месте, но двигатель оказался капризным, и ей не сразу удалось завести машину. От нервного напряжения руки ее дрожали, когда она выезжала из гаража, направляясь по перекидному мосту прочь от замка.

Сориентировавшись, Тони повернула на восток, к Перейре. Эстрада была всего лишь рыбацким поселком, а в Перейре она сможет легко затеряться.

Лунный свет заливал дорогу, но ей все равно было немного страшно. Она никогда раньше не ездила ночью, да и вообще не водила машины с тех пор, как разбились в катастрофе ее родители. И что она будет делать, если лендровер сломается или кто-нибудь попытается остановить ее? Она попыталась отвлечься от неприятных мыслей, подумав о чем-нибудь другом, например, о Лондоне. Совсем неплохо было бы вновь оказаться в своей комнате, которую владелица обещала оставить ей за чисто символическую плату. Она сможет вновь повидаться со своими подругами. Даже в агентстве, может быть, будут рады ее видеть.

И только щемящая боль в сердце предупреждала ее, что не все будет просто. Нелегко будет забыть Эстраду, замок, графиня, Франческу — и Рауля.

Тони испытывала острое чувство потери, когда думала о Рауле, о том, как он отреагирует, узнав, что она уехала. Он недооценил ее, если решил, что она смирится и будет покорно ждать, пока он придет и овладеет ею. Она с горечью улыбнулась. Овладеет! Какое странное слово — несовременное, совсем не подходящее для графа.

Дорогу перед самой машиной перебежал кролик, и Тони так испугалась, что резко повернула руль, чуть не свалив лендровер в кювет. Это встряхнуло ее, вернув к реальности. Нельзя отвлекаться, когда ведешь машину. На то, чтобы раскаиваться и сожалеть, у нее скоро будет много времени.

Приближалась Перейра, и Тони снова бросила взгляд на часы. Было только половина третьего, и первый поезд мог пойти не раньше, чем через четыре часа. Она подъехала к вокзалу и поставила машину в стороне в надежде на то, что полицейские поленятся идти к ней и спрашивать, что она тут делает в такую рань. Пальцы ее, так долго сжимавшие руль, онемели и плохо слушались, когда она закуривала сигарету.

Ничто так не мучительно, как долгие бессонные часы перед восходом солнца, проведенные в раздумьях. Весь мир как будто спит, только она бодрствует. Тони наблюдала, как солнце медленно окрашивало небо розовым светом, и почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Наверное, она в последний раз видит восход солнца в Португалии. Вот отчего было сейчас так тяжело на сердце.

Оставив лендровер, она взяла чемоданы и вошла в здание вокзала. В дверях стоял сонный португалец.

— Простите, вы говорите по-английски?

— Немного, — сказал он, равнодушно глядя на нее.

— Вы не могли бы мне сказать, когда отходит поезд в Лиссабон?

Человек посмотрел на станционные часы.

— Через час, а билет у вас есть? Тони покачала головой.

— Пойдите и выпейте пока чашечку кофе, — проговорил он нехотя. Она кивнула в знак благодарности и пошла в буфет.

Поезд опаздывал, и хотя она понимала, что не может его пропустить, она безумно волновалась и все время смотрела, не преследуют ли ее, не наблюдают ли за ней.

В Лиссабон она приехала уже в середине дня, усталая, разгоряченная, в подавленном состоянии. По пути поезд делал остановки на каждой маленькой станции, и солнце безжалостно било в окна. Зайдя в станционный буфет, она съела сэндвич и выпила чашку кофе. Не то, чтобы она была голодна, но та слабость, которую она испытывала, во многом объяснялась тем, что она давно не ела.

Найдя в кошельке несколько мелких монет, Тони позвонила в аэропорт. Ей предложили билет на вечерний рейс, и она с благодарностью согласилась. По крайней мере, ей не придется тратить свои скудные средства на номер в отеле.

Она провела несколько часов в тени Национальной библиотеки, а потом, наскоро перекусив, взяла такси и поехала в аэропорт. Глаза ее слипались, а чемоданы, казалось, становились тяжелее с каждым шагом. Огни аэропорта, яркие и бездушные, притягивали ее к себе, и словно во сне, она вошла в здание и присела, ожидая, когда объявят ее рейс. Но как только она устроилась в кресле самолета, то позволила себе расслабиться и забыть хоть на время все свои заботы.

Стюардесса не будила ее, пока самолет не приземлился в аэропорту Лондона, и к этому времени Тони уже ничего не чувствовала.

Глава 8

Миссис Моррис очень удивилась, увидев Тони.

— О, мисс Морли! — воскликнула она, — я никак не ожидала, что вы вернетесь домой раньше, чем через шесть месяцев, как вы и говорили.

Тони вздохнула.

— Моя работа там закончилась, — сухо сказала Тони. — А что случилось? Вы сдали мою комнату?

— Ну, можно и так сказать.

Тони почувствовала себя смертельно усталой.

— Что это значит, миссис Моррис? Как мне вас понимать?

Миссис Моррис сложила руки на своей костлявой груди.

— Видите ли, мисс, моя дочь Сандра ушла от мужа. Они поссорились, как это часто бывает, и я разрешила ей пожить у вас в комнате.

— Понимаю, — Тони сгорбилась. — Все понимаю. А как же мои вещи? — В комнате, когда она уезжала, оставалось несколько книг и фотографий, а также кое-какие вещи, которые она хранила у себя, когда после смерти родителей их дом был продан, — Я их положила в большой чемодан, который храню в кладовке под лестницей. Я ведь не могла предположить, что вы вдруг явитесь, как снег на голову, никого не поставив заранее в известность.