Портрет прекрасной принцессы - Чиркова Вера Андреевна - Страница 55

Но, опровергая мои предположения, Гийом вновь заговорил, суховатой лаконичностью фраз постепенно разрушая хрупкое чувство сострадания и сопричастности. Жизнь перековала его, сделав из доверчивого мечтательного юноши сильного и осмотрительного мужчину, и теперь он не желал ничьей помощи или даже простого участия.

Придя в себя после того нападения, Гийом потребовал, чтобы Алекса передала в его распоряжение часть своих тайных агентов и проверенных охранников. А также доступ к деньгам и секретной информации. Герцогиня не стала перечить, по его виду правильно поняв, что на этот раз отказа консорт не примет. Он досконально изучил дела своих новых подопечных и предложил тем, кого выбрал для своих целей, просто сказочные условия. Вот с тех пор и появились во дворце Баморд, Макквин, Клата и Дили.

Отношения с женой у Гийома оставались прежними, но рассказывать ей про свои чувства он передумал. Получив ключ от кабинета Алексы, лорд часто работал там в ее отсутствие и однажды, проводив жену на заседание какого-то совета, случайно наткнулся на секретный ящичек. Любопытство страшная сила, вот и Гийом не смог отказаться от соблазна разгадать тайну замка и заглянуть в аккуратно связанную пачку бумаг. Все стало на свои места, едва он прочел первые строчки, а когда лорд нашел аккуратный список женихов, в котором напротив его имени, стоявшего под первым номером, был начертан небрежный крестик, то очень порадовался, что не успел открыть супруге душу. Не нужна была ей его любовь, нужна была лишь дочь, и едва Элессит подрастет, его место в покоях Алексы займет любимый супруг, отодвинув подальше сыгравшего свою роль консорта.

Одно оставалось тайной — личность счастливого избранника, Алекса очень осмотрительно нигде не упоминала ни титулов, ни имен.

Дрожащими от невыносимой боли пальцами лорд аккуратно сложил все на место и весь вечер метался по своей комнате в поисках выхода, как загнанный в смертельную ловушку зверь, а увидев сияющий нежностью взгляд вернувшейся жены, понял, что и под пытками не признается ей в своем открытии. И будет рядом ровно столько, сколько позволит ему судьба.

ГЛАВА 17

Мы расходились из кабинета в полном молчании, да и о чем тут было говорить?! Меня всегда поражало неумение людей находить компромиссы и договариваться. Причем сильнее всего это обычно бьет по искренне любящим сердцам и родным душам, чужих людей трудно задеть резким словом или неприязненным взглядом.

— Тай, я распорядился, чтоб твои вещи перенесли наверх, теперь твоя спальня рядом с покоями лорда Антора, — остановил меня Баморд, и я покорно повернул назад.

Все равно куда, лишь бы сбросить с ноющей ноги сапог и рухнуть в постель. Или прямо на коврик, сегодня я отличаюсь редкой неприхотливостью.

— Кстати, а где тут его комната? — вспомнил я в последний момент и, обернувшись, наткнулся на следующего за мной по пятам Макквина.

Все ясно, без присмотра не оставили, но лекарь немедленно догадался о причине моей усмешки.

— Думаю, ты не откажешься показать мне свою ногу, — ворчливо сообщил он, — а дверь в комнаты лорда Антора первая за поворотом. Следовательно, твоя вторая, дальше приготовлены комнаты для твоих друзей.

— Спасибо, а вы где будете спать? — чувствуя себя неблагодарным животным, устало поинтересовался я.

— Я дождусь, пока привезут Дуна, посыльный сообщил, что они свернули к монастырю… похоже, капитан пострадал чуть больше, чем сообщил нам Жегриз.

— Такие люди всегда храбрые, когда бьют других, — распахивая дверь в приготовленные мне покои, сердито проворчал я, — зато очень не любят, когда бьют их. Вот и выкручиваются, когда попадаются.

Макквин не стал продолжать эту тему, лишь мягко подтолкнул меня к стоящей у очага кушетке и ловко стянул сапог.

— Неплохо, — буркнул довольно, меняя повязки, — я боялся, что дела намного хуже, надеюсь, ты не в обиде, что я иногда не очень внимателен к своим пациентам?!

— Такому талантливому художнику пора иметь не пациентов, а клиентов и почитателей, — устало ответил я, решая в уме сложный вопрос: купаться перед сном или отложить эту процедуру на утро? Усталость, не сдерживаемая более силой воли, вдруг накатила, как смерч.

— С чего ты взял? — вскинулся он так резко, что я невольно удивился.

Ну все же ведь нет больше никаких тайн, понятно — что, зачем и почему? Так чего он упрямится?

— Видел портрет твоей работы. — Интуитивно насторожившись, я ждал реакции на свои слова.

— Где?!

Почему он так насторожен, словно струна натянутая, неужели я что-то неправильно понял?

— У лорда Зигеля, он из-за этого портрета сюда и приехал. — Все равно эта информация вскоре станет известна всему Кольдну, портрет видело уже столько людей, что мне не стоит лгать.

— Он же жил у милорда Борсайда? — Тревога лекаря постепенно заразила и меня, но я еще надеялся на ошибку.

— Нет, сегодня утром он переехал в «Синий дворец» к лорду Десмору и вещи перенес.

— Спокойной ночи, — ринулся к двери художник, но я оказался быстрее.

— Никуда ты не пойдешь, пока не расскажешь, что тебя насторожило.

Дерусь я, нужно признаться, плоховато, особо мощного удара у меня никогда не получалось, потому и учили меня умелые наставники боевых искусств не столько бить самому, сколько избегать чужих ударов. Вот и от резкого удара Макквина, призванного уложить меня в постель часа на три, я ушел. И мгновенно поставил перед ним выбор из двух ножей.

— Неужели ты надеялся, что я расслабился до такой степени, что позволю себя бить? — чуть поигрывая поблескивающими лезвиями, строго выговорил я лекарю. — Так вот, сейчас мы идем к Гийому, и вы мне объясняете, что все это значит.

— Тай, подожди. Я все сам объясню, не нужно пока к Гийому. Мне необходимо увидеть тот портрет… А ты просто не так понял.

— Возможно, с твоей точки зрения, я и не особо сообразителен, но когда меня пытаются свалить предательским ударом в живот, понимаю сразу. Стой смирно! Пока я все не узнаю и не решу, верить тебе или нет, уйти отсюда тебе все равно не удастся, — пояснил я Макквину свой план, с тоской хороня розовую мечту упасть на коврик.

— Тай, ты тут? — А вот и еще один желающий помешать мне отдохнуть. Хотя сейчас он как нельзя кстати. — А что это у вас тут происходит? — Рассмотрев диспозицию, Зигель немедленно встал рядом со мной и демонстративно положил руку на рукоять оружия.

— Сейчас вы всех сюда соберете, и уже ничего выяснить не получится, — с отчаянием взвыл художник и шлепнулся на кушетку, — а впрочем… делайте что хотите.

— Ладно, не переживай, сейчас я что-нибудь придумаю. — Пряча ножи, я отошел к стоящему чуть поодаль креслу и не успел еще откинуться на спинку, как в дверь тихо, но требовательно стукнули.

— Войди, — разрешил я, методом исключения догадавшись, кого может принести нелегкая в это время.

— Ты еще не спишь? А что это вы тут делаете?

Наивный вопрос, не видит, что ли, что просто сидим. И в этот миг я понял, что Рамма мне послали не иначе как добрые духи этих мест.

— Ты, кстати, очень вовремя, лорд Зигель переживает за свой портрет, и мы пытаемся придумать, как ему помочь.

— Я тоже по этому поводу, — прямо-таки расцвел Рамм, — мне пришло в голову, что завтра в городе узнают о случившемся, и лорды могут решить начать осаду.

Вполне могут, кивнул я, эта мысль уже приходила мне в голову. Сегодня точно не начнут, медлительные северяне празднуют и раскачаются не раньше чем завтра к обеду. А вот как события развернутся потом, зависит от ораторского искусства и репутации лорда Антора. Если он сумеет перетянуть большинство на свою сторону, все будет просто замечательно, а если нет… но про это лучше пока не думать.

— Мне хотелось бы пробраться в город, — продолжил свою мысль Рамм, — и забрать сюда Ивара, Кафа и кухарку, боюсь, что оставаться в моем доме им опасно. Ну и портрет мы можем захватить, нужно только приказать стражникам, чтоб меня выпустили, а потом впустили обратно.