Властелин мира - Мютцельбург Адольф - Страница 54

— С величайшим удовольствием! — любезно ответил француз, и его ружье, ружейные припасы и охотничий нож перекочевали к Вольфраму. — А если мне представится случай переговорить с Амелией, что ей сказать о вас?

— Ничего, ничего не говорите, сударь! — коротко ответил Вольфрам и отвернулся.

Француз начал быстро и ловко спускаться к берегу. Вольфрам в сильнейшем волнении ходил взад и вперед. Амелия была в опасности. Должен ли он позаботиться о ней? Хватит ли у него сил спасти ее? Мог ли он думать об этом?

Ничего не решив, строя все новые и новые планы, то загораясь надеждой, то приходя в отчаяние, Вольфрам не находил себе места. Так прошел остаток дня.

— Хорошо! — воскликнул он наконец. — Пусть эта ночь принесет мне решение!

Между тем уже совсем стемнело. На берегу, где находился поселок общины, не было ни огонька. Вольфрам вернулся в свою пещеру, взял хранившийся там пистолет, осмотрел его, прицепил к поясу охотничий нож и спустился к лодке.

Когда он причалил к берегу Нового Иерусалима, уже близилась полночь. Поселок лежал перед ним, погруженный в глубокий сон. Не спали только дозорные, которых мормоны выставляли со стороны суши для защиты от индейцев. У Вольфрама уже созрел план. Он направился прямо к дому, где прежде жила Амелия.

Как и предполагал Вольфрам, дом был погружен во тьму. Однако ему было известно, где находилось окно ее комнаты. Даже если дом охраняется, Вольфрам надеялся, что при помощи жерди доберется до окна и разбудит Амелию.

В поисках подходящей жерди молодой человек забрел на площадку, на которой днем работали плотники.

— Господин Вольфрам! — услышал он рядом с собой чей-то шепот. — Это вы?

Вольфрам вздрогнул и схватился за пистолет. Из темноты появился человек. Вольфрам узнал Бертуа.

— Я был уверен, что вы придете, — прошептал тот, — и должен сообщить вам неприятную новость. Амелии в этом доме нет. Его сочли недостаточно надежным. Сегодня вечером ее перевели в дом Бригема Янга.

— Черт побери! — пробормотал Вольфрам. — Этого еще не хватало!

— Не отчаивайтесь! — вновь прошептал француз. — Вам известно, как расположены комнаты в доме пророка?

— Довольно неплохо, — ответил Вольфрам. — Я часто бывал у него. Надо думать, ее поместили в комнату для жен. Ну а чтобы до нее добраться, нужно пройти через комнату, где спит сам хозяин.

— Совершенно верно, — подтвердил Бертуа. — У пророка две жены. Рядом с его спальней находится только комната первой жены. Амелию же поместили в комнате второй. Попасть туда можно из передней, а еще лучше, пожалуй, со двора. Кто поручится, что дверь в переднюю не заперта? Важно проникнуть в дом, ведь обычно он на замке. В этом я вам помогу: попрошу разбудить Бригема Янга и передать, что у меня к нему неотложное дело. Мне уж точно откроют, и вы получите возможность проскользнуть внутрь. О чем я буду говорить с пророком — мое дело. Во всяком случае, я задержу его настолько, чтобы дать вам достаточно времени для осуществления вашего замысла.

Они отправились к дому пророка. Ночная мгла уже окутала весь Новый Иерусалим. Караульных на улице не было: каждый мормон был обязан сам защищать свою семью и свое жилище. Дом главы общины был также погружен во мрак.

— Теперь спрячьтесь и ждите! — шепнул Бертуа.

Он приблизился к дому и бесцеремонно забарабанил в ставни.

Прошло довольно много времени, пока изнутри не осведомились о цели прихода ночного гостя. Потом дверь открылась, и Бертуа исчез за ней.

Вольфрам подкрался к двери и с радостным удивлением обнаружил, что ее оставили незапертой. Он безбоязненно проник в дом, прошел через переднюю, отодвинул засов на двери, ведущей во двор, и очутился на подворье, окруженном хозяйственными постройками.

Он знал, что комната второй жены пророка выходит во двор. Окна были закрыты грубыми деревянными ставнями. Стекол в них не было — подобной роскоши в то время не знал даже правитель Нового Иерусалима. Для защиты от насекомых оконный проем был затянут кисеей.

Ставни оказались подогнаны не слишком хорошо, сквозь них пробивался слабый свет — вероятно, от горевшей в комнате лампы. Вольфрам открыл ставни, которые были только притворены, и заглянул в комнату.

На кровати спала женщина — вторая жена Бригема Янга. Еще одна женщина сидела у стола, подперев голову руками. Спит она или нет, Вольфрам разобрать не мог. По длинным золотистым локонам он узнал Амелию. Больше в комнате никого не было.

Вот он, удобный случай! Молодой человек вынул нож, разрезал натянугую кисею, открыл изнутри одну створку окна и влез в комнату. Теперь оставалось предупредить Амелию, сидевшую спиной к окну, и постараться не разбудить спящую.

Молодой человек на цыпочках подкрался к француженке и шепнул:

— Не пугайтесь, Амелия, это я, Вольфрам!

От неожиданности она вздрогнула. Вольфрам повторил сказанное еще раз, задув тем временем горевшую лампу.

— Ни звука, умоляю вас, иначе разбудите соседку. Нам нужно бежать! Идите за мной к окну!

— Это вы, Вольфрам, в самом деле вы? — прошептала, вся дрожа, Амелия.

— Я, я! — повторил он. — Быстрее идите за мной! Амелия поднялась со своего места, и он увлек ее к окну.

Сначала вылез сам, а потом помог выбраться ей.

— Куда вы собираетесь вести меня, Вольфрам? — Амелия никак не могла справиться с охватившей ее дрожью.

— Сейчас никаких вопросов! — прервал ее Вольфрам. — Не отставайте от меня ни на шаг!

Он вошел в переднюю, она следом за ним. Несколько торопливых шагов — и оба очутились на улице. Кажется, самое сложное уже позади. Вольфрам взял Амелию за руку и направился к озеру.

Вдруг он резко остановился и отпрянул назад. Он увидел, как в доме, мимо которого они проходили, открылась дверь и на пороге показался человек с фонарем. Это был доктор Уипки.

Острый глаз мормона мгновенно узнал беглецов.

— Эй, в чем дело? Это ты, Вольфрам? — воскликнул он.

Молодой человек выпустил руку своей спутницы и подскочил к доктору. Стальной кулак юноши опустился на голову мормона с такой быстротой, что тот, не сумев уклониться, рухнул, оглушенный.

Не говоря ни слова, Вольфрам вновь схватил свою спутницу за руку и поспешил с ней к озеру, где была спрятана его лодка.

Только сейчас Амелия, казалось, пришла в себя. Она колебалась.

— Куда вы хотите меня везти, Вольфрам?

— Пока — на остров, — ответил он после некоторого замешательства глухим, сдавленным голосом. — Я думал только о вашем спасении. Но обещать ничего не могу. Я должен покинуть эти места. Если и вы согласитесь сопровождать меня — ваше счастье!

— Мое счастье? Если вы тот, что прежде, — вряд ли.

— Я стал другим человеком, Амелия, совсем другим! — с трудом выдавил из себя Вольфрам. — Готовы ли вы довериться мне и в горе, и в радости? Да или нет?

— И вы хотите быть моим спутником, моим спасителем, моим защитником — и ничего более?

— Если вам так угодно — ничего более!

— Пусть будет именно так, и я призываю Бога в свидетели, что вы говорите правду!

Вольфрам вошел в лодку, протянул руку Амелии и через мгновение беглецы пустились в плавание.

Плыли они недолго. Молодой человек раздумывал, стоит ли немедленно покидать остров. Так или иначе, нужно забрать оружие. Кроме того, он был не настолько знаком с озером, чтобы отважиться пересечь его глубокой ночью. Оставалось надеяться, что мормоны пустятся в погоню не сразу.

За все время переправы они не сказали друг другу ни слова. Даже теперь, высадившись на берег, Вольфрам молча помогал своей бывшей возлюбленной взбираться по скалам. Добравшись до пещеры, он зажег небольшую лампу и предложил Амелии прилечь на ложе из мха, которое соорудил для себя.

Затем он вышел из пещеры и принялся всматриваться в даль, туда, где остался Новый Иерусалим. Огней не видно. Похоже, о преследовании никто не помышлял. Он задумался, куда же бежать. Вначале следовало переплыть озеро и высадиться в каком-нибудь уединенном месте, а оттуда двигаться либо на юг, в Калифорнию, либо к северу, в Орегон, либо на восток, в Небраску и Миссури. Каждый путь был далек и опасен, каждый шел через глухие места и скалистые горы, населенные индейцами. Ближе всего было до Калифорнии, и Вольфрам решил идти именно туда. Можно, пожалуй, недели через три добраться до порта и сесть на судно, отплывающее в Европу или на восточное побережье Северной Америки. Правда, у него не было денег, поэтому придется поработать в порту.