История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 - Святополк-Мирский (Мирский) Дмитрий Петрович - Страница 52

Вдруг все смутилось: судорожный трепет

По ветвям кипарисным пробежал;

Фонтан замолк – и некий чудный лепет,

Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.

Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,

Та жизнь – увы! – что в нас тогда текла,

Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,

Через порог заветный перешла?

Два элемента тютчевского стиля, риторический и классический, с

одной стороны, и романтически-образный, с другой, перемешаны в

его стихах в разнообразных пропорциях. Иногда романтический,

насыщенный смелыми провидческими образами, получает почти

полную волю. Так происходит в изумительном стихотворении Сон на

море (1836), по дикой красоте ни с чем на русском языке не

сравнимом, по богатству и чистоте романтического видения сходном

с лучшими стихами Колриджа. Но даже здесь точность причудливых

и лихорадочных образов напоминает о пройденной Тютчевым

классической школе.

В других стихотворениях преобладает классический, ораторский,

мыслительный элемент, как в уже упоминавшемся Не то, что мните

вы, природа и в самом знаменитом, вероятно, из всех Silentium

(1833), которое начинается словами:

Молчи, скрывайся и таи

И мысли и мечты свои;

и включает знаменитую строку:

Мысль изреченная есть ложь.

В таких стихах романтическое видение узнаваемо только по

богатству и блеску некоторых выражений и по артистической

звукописи. Любовная лирика Тютчева эпохи связи с Денисьевой так

же прекрасна, как его философские стихи и стихи о природе, но в ней

больше пронзительности и страсти. Это самая глубокая, тонкая и

трогательная трагическая любовная поэзия на русском языке.

Главный ее мотив – мучительное сострадание к женщине, которую

погубила всеподавляющая любовь к нему. Стихи, написанные после

ее смерти, проще и прямее, чем все написанное им прежде. Это

крики тоски и отчаяния во всей их поэтической простоте.

Политические стихи Тютчева и его стихи «на случай»,

составляющие около половины собрания его сочинений, по качеству

много ниже другой половины. В них не проявились высочайшие

черты его гения, но некоторые являются блестящими образцами

поэтического красноречия, а другие – столь же блестящими

образчиками поэтического остроумия. Раннее стихотворение о взятии

Варшавы по благородству и сложности политических чувств

сравнимо с пушкинским Наполеоном, а стихотворение На новый 1855

год читается как жуткое и величественное пророчество. Большая

часть поздних политических стихотворений (после 1848 г.) грубо

националистичны и реакционны по духу, и многие (особенно после

1863 г., когда он стал писать больше, чем прежде) представляют

собой не более чем рифмованную журналистику. Но даже эта грубая

идеология не помешала ему создать такой шедевр как На приезд

эрцгерцога Австрийского на похороны Николая I – блистательную

лирическую инвективу, мощные стихи, вдохновленные негодованием.

Тютчев славился остроумием, но его прозаические эпиграммы

были на французском языке, и ему редко удавалось заставить свое

остроумие сотрудничать с искусством русского стихосложения. Но он

оставил несколько шедевров, написанных в более серьезном

умонастроении, как, например, это стихотворение о лютеранской

церковной службе (1834):

Я лютеран люблю богослуженье,

Обряд их строгий, важный и простой –

Сих голых стен, сей храмины пустой

Понятно мне высокое ученье.

Не видите ль? Собравшися в дорогу

В последний раз вам вера предстоит:

Еще она не перешла порогу,

Но дом ее уж пуст и гол стоит.

Еще она не перешла порогу,

Еще за ней не затворилась дверь...

Но час настал, пробил... Молитесь Богу,

В последний раз вы молитесь теперь.

4. ЛЕРМОНТОВ

Поэзия Тютчева в 1836 г. прошла совершенно незамеченной. Это

было лишь одним из симптомов того, что дни поэзии миновали, и это

ощущали все. Ей предстоял еще только один взлет – молниеносное

явление Лермонтова, его мгновенный и всеобщий успех. Его ранняя

смерть была воспринята как окончательное закрытие эпохи

стихотворства, но поэтическая школа закрылась еще раньше.

Существует очень важное различие между теми условиями, в

которых работали Пушкин и его современники, и теми, в которые

попали Тютчев и Лермонтов. Этим последним недоставало бодрящей

обстановки литературного движения, сочувственной близости

собратьев-мастеров, занятых тем же делом. Вокруг них была

пустыня. То, что Лермонтов обрел огромную аудиторию, а Тютчев не

нашел практически никого, не должно скрыть от наших глаз схожесть

их положения в главном. Ни тот, ни другой не получали никакой

творческой поддержки от «культурного окружения».

Михаил Юрьевич Лермонтов родился 3 октября 1814 г. в Москве. Его

отец, армейский офицер и небогатый помещик, был потомком

капитана Джорджа Лермонта, шотландского авантюриста, в начале

XVII века поступившего на русскую службу. Лермонт, как мы

помним, была фамилия Томаса Рифмача, и по традиции все Лермонты

считаются его потомками. Однако Лермонтов, по-видимому, ничего

не знал о своем поэтическом предке. Его мать была Арсеньева, а ее

мать (урожденная Столыпина) была богатая помещица и видная в

московском обществе фигура. Между родителями поэта

существовало большое социальное неравенство. Когда ему было три

года, его мать умерла, и это привело к разрыву между его отцом и

бабушкой, которая присвоила внука и вырастила его избалованным

ребенком. В девять лет его повезли на Кавказские воды; горы и вся

новая обстановка произвели на него неизгладимое впечатление. Ему

было тринадцать лет, когда он стал читать и писать стихи и сделался

поклонником Байрона. Общество многочисленных кузин, кузенов и

знакомых (в основном барышень), способствовало тому, что в нем

развились тяжелая застенчивость и болезненное тщеславие. Он стал

воспринимать себя байронически, научился преувеличивать свои

чувства (и свои юношеские влюбленности в том числе) и

обстоятельства своей биографии (например, разлуку с отцом),

возводя их на романтическую высоту. В 1830 г. он поступил в

университет, но мало занимался науками и держался особняком от

идеалистов, которые учились с ним одновременно. В наказание за

разгульное поведение ему не разрешили сдавать переходный экзамен,

и в 1832 г. он ушел из Московского университета и уехал в

Петербург, собираясь поступить в университет там. Но вместо

университета он поступил в юнкерское училище. Ни училище, ни

Петербург Лермонтову не понравились. Но вскоре он освоился с новым

окружением и стал, во всяком случае с виду, типичным юнкером. Свою

застенчивость он подавил, и она стала менее заметна. Байроническая поза

сменилась маской ловкого и циничного повесы. Романтическая любовь,

главное чувство его московских дней, была загнана внутрь, а внешне он был

занят плотскими амурами и по окончании школы – бессердечным и

рассчитанным донжуанством. Юнкерская школа столкнула Лермонтова с

реальной жизнью, и именно там его поэзия обратилась от велеречивого

самовыражения к откровенно грубым, непечатным юнкерским поэмам – в

которых, однако, уже таился росток его будущего реализма. В 1834 г.

Лермонтов был выпущен в лейб-гвардии гусарский полк офицером. Он был

принят в высшее петербургское общество, но его московских связей было