История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 - Святополк-Мирский (Мирский) Дмитрий Петрович - Страница 93

он не впадает ни в карикатуру, ни в фарс; он основан на

основательном, глубоком, из первых рук, знании описываемой жизни.

Диалог стремится к жизненной правде, а не к словесному богатству.

Умение использовать реалистическую речь ненавязчиво, не впадая в

гротеск, – существенная черта искусства русских реалистов, но у

Островского оно достигло совершенства. Наконец, нетеатральная

конструкция пьес – совершенно не гоголевская, и, сознательно

отказавшись от всяких трюков и расчетов на сценический эффект,

Островский с самого начала достигает вершины. Главное в пьесе –

характеры, и интрига полностью ими определяется. Но характеры

взяты в социальном аспекте. Это не мужчины и женщины вообще,

это московские купцы и приказчики, которых нельзя оторвать от их

социальной обстановки.

В Банкроте Островский почти в полной мере проявил

оригинальность своей техники. Только во второй своей пьесе он

пошел дальше в направлении детеатрализации театра. Бедная

невеста и по тону, и по атмосфере нисколько не похожа на Банкрота.

Среда тут не купеческая, а мелко-чиновничья. Неприятное чувство,

которое она вызывает, искупается образом героини, сильной

девушки, которая нисколько не ниже и гораздо живее героинь

Тургенева. Ее история имеет характерный конец: после того, как ее

покидает идеальный романтический поклонник, она покоряется

судьбе и выходит замуж за удачливого хама Беневоленского, который

один только может спасти ее мать от неминуемого разорения.

Каждый персонаж – шедевр, и умение Островского строить действие

целиком на характерах здесь на высоте. Но особенно замечателен

последний акт – смелая техническая новинка. Пьеса кончается

массовой сценой: толпа обсуждает женитьбу Беневоленского, и тут

вводится изумительно новая нота с появлением в толпе его прежней

любовницы. Сдержанность и внутреннее наполнение этих последних

сцен, в которых главные герои почти не появляются, были

действительно новым словом в драматическом искусстве. Сила

Островского в создании поэтической атмосферы впервые проявилась

именно в пятом акте Бедной невесты. В пьесе Бедность не порок

(1854) Островский пошел еще дальше по линии детеатрализации

театра, но с меньшим творческим успехом. При постановке пьеса

имела огромный успех, которым обязана оригинальному

славянофильскому характеру благородного пьяницы, разорившегося

купца Любима Торцова; эта роль осталась одной из самых

популярных в русском репертуаре. Но сама пьеса значительно менее

удовлетворительна, и техника «кусков жизни» переходит порой

просто в расхлябанность. Другая славянофильская пьеса его – Не в

свои сани не садись (1853), – где купеческий патриархальный

консерватизм отца одерживает победу над романтической

ветреностью «образованного» любовника, – гораздо лучше и

экономнее выстроена и беднее в смысле атмосферы. Та же

классическая конструкция утверждается и в очень сильной драме Не

так живи, как хочется, а так, как Бог велит (1855). Но даже и в

этих более сжатых и «однолинейных» пьесах Островский никогда не

теряет богатства бытописания и не снисходит до искусственных

ухищрений.

Из пьес, написанных в период 1856–1861 гг., Доходное место

(1857) – сатира на разложенную высшую бюрократию – имела

громадный успех как отклик на жгучий вопрос, но драматические

достоинства пьесы сравнительно невелики. Воспитанница (1860) –

одна из самых неприятных пьес, где Островский с огромной силой

создает отталкивающий портрет, часто появляющийся в более

поздних его пьесах, – портрет эгоистичной, богатой и самодовольной

старухи. Три коротких комедии, объединенные общим героем –

глупым и чванным молоденьким чиновником Бальзаминовым (1858–

1861), – это комические шедевры благодаря характерам Бальзаминова

и его матушки, нежно любящей сына, но вполне понимающей, до

чего он глуп, а также благодаря их живописному социальному

окружению. В другой комедии того же периода – В чужом пиру

похмелье

(1856) – Островский вывел купца Кит Китыча,

квинтэссенцию самодура, капризного домашнего тирана, решившего,

что все должны делать то, «чего его левая нога хочет», но которого, в

сущности, легко запугать.

Но самое значительное произведение этого периода и

несомненный шедевр Островского – Гроза (1860). Это самая

знаменитая из его пьес, о которой больше всего написано.

Добролюбов выбрал ее для одной из своих самых действенных и

влиятельных проповедей против темных сил консерватизма и

традиций, а Григорьев увидел в ней высшее выражение любви

Островского к традиционному укладу и характерам незатронутых

разложением русских средних классов. В действительности же это

чисто поэтическая, чисто атмосферная вещь, великая поэма о любви

и смерти, о свободе и рабстве. Она до предела локальная, до предела

русская, и ее атмосфера, насыщенная русским бытом и русским

поэтическим чувством, делает ее трудно понимаемой для иностранца.

Ибо тут каждая деталь усиливается всей традиционной

эмоциональной основой (быть может, лучше всего выраженной в

русских народных песнях), и, лишенная этой основы, она теряет

большую часть своего очарования. Гроза – редкий пример

высочайшего шедевра, построенного исключительно на

национальном материале.

После 1861 г. Островский стал думать о новых путях. На

некоторое время он посвятил себя созданию исторических пьес (см.

раздел 15), а в прозаических пьесах отошел от многого, что было в

нем нового и оригинального. Он почти совсем забросил купеческую

среду, которая под влиянием реформ и распространения образования

быстро преображалась в серый средний класс, и все больше и больше

поддавался традиционному методу писания пьес, хотя никогда не

снисходил до использования искусственных и неправдоподобных

трюков французской школы. Благодаря его примеру Россия, в

отличие от других стран, сумела остаться в стороне от

всепроникающего влияния школы Скриба и Сарду. И все-таки в

большинстве его поздних пьес больше сюжета и интриги, чем в

ранних, и хотя критики, как правило, их не одобряли, такие поздние

пьесы Островского как На всякого мудреца довольно простоты

(1868), Лес (1871), Волки и овцы (1877) имели еще больший успех у

публики, чем более характерные для него ранние шедевры. Первые

две явно принадлежат к его лучшим произведениям, а Лес делит с

Грозой честь рассматриваться как его шедевр. Хоть эта комедия и

менее оригинальна, она богата замечательно написанными

характерами. Главные ее персонажи – два странствующих актера,

трагик Несчастливцев и комик Счастливцев, Дон Кихот и Санчо

Панса. Они почти не уступают великим созданииям Сервантеса в

многогранности и сложности. Из всех пьес Островского это

единственная, в которой благородное начало в человеке триумфально

утверждается моральной, хотя и не финансовой победой

донкихотствующего трагика. Но в ней содержатся и другие образы –

богатая и бессердечная вдова г-жа Гурмыжская и ее молодой

любовник Буланов, по своей цинической и самодовольной

эгоистической подлости самые неприукрашенные типы в русской

литературе.

Островский никогда не останавливался и всегда продолжал

искать новые пути и методы. В последних своих пьесах

( Бесприданница, 1880) он испробовал более психологический метод

создания характеров. Но в целом последние его пьесы

свидетельствуют о некотором иссыхании творческих сил. Ко времени