История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 - Святополк-Мирский (Мирский) Дмитрий Петрович - Страница 96

будущем. Сравнить его с Чеховым для нормального русского

человека так же невозможно, как сказать, что Брюссель больше

Лондона. Актуальность Толстого, его влияние может иметь свои

приливы и отливы; мы (как случается сегодня) можем и не находить в

Войне и мире ничего, чему бы нам хотелось подражать, но звезду

Толстого никогда не затмит никакое другое небесное тело. Говоря в

человеческих категориях, невозможно отрицать, что это был самый

огромный человек (не самый лучший и, может быть, даже не самый

великий, но в моральном смысле самый объемистый), топтавший

русскую землю за время жизни нескольких поколений; если и не

самый великий художник, то, во всяком случае, самый огромный

человек в истории русской литературы.

Огромность Толстого показалась мне достаточной для

оправдания того, что я сделал и что было бы катастрофически

несправедливо по отношению к любому человеку меньшего

масштаба: я разделил его пополам между этим и следующим томом;

читатель найдет рассказ о его литературной деятельности после

1880 г. в моей Современной русской литературе. Если бы Толстой

занимал меня главным образом как человек, то такое деление его

между двумя томами было бы непростительно – единство в самом

главном молодого и старого Толстого есть основное для каждого,

изучающего его личность и особенно его идеи. Но история

литературы занимается литературой, которая есть сверхличностное

растение и для которой биография и психология – вещи

второстепенные по сравнению с внеличностной эволюцией

национальной литературы в целом и составляющих ее частей, т. е.

отдельных жанров. Случилось так, что религиозное обращение

Толстого, происшедшее около 1880 г., совпало с глубокой переменой

в его художественных взглядах и целях, частично обусловленной

этим обращением, но явившейся как независимый литературный

факт, имевший собственное четко определенное место в эволюции

русской литературы и чуть ли не отвергший все достижения

реалистической школы. В этом томе я занимаюсь только теми из

толстовских произведений, в которых он представлен как типичный,

порой даже крайний (хотя кое в чем и эксцентричный) представитель

главных тенденций русской реалистической школы, ее цвет и

высочайшее эстетическое оправдание.

Граф Лев Николаевич Толстой родился 28 августа 1828 г. в

имении своего отца Ясной Поляне, в Тульской губернии. Толстые –

старая русская дворянская фамилия (их немецкое происхождение –

чистая выдумка генеалогии XVII века); один представитель этой

семьи, глава петровской тайной полиции, был произведен в графы.

Мать Толстого – урожденная княжна Волконская. Его отец и мать

послужили основой для Николая Ростова и княжны Марьи в Войне и

мире. Они принадлежали к высшей русской аристократии, и родовая

принадлежность к высшему слою правящего класса резко отличает

Толстого от других писателей его времени. Он никогда не забывал о

ней (даже когда это осознание стало совершенно отрицательным),

всегда оставался аристократом и держался в стороне от

интеллигенции.

Детство и отрочество Толстого прошло между Москвой и Ясной

Поляной, в большой семье, где было несколько братьев. Он оставил

нам необыкновенно живые воспоминания о своем раннем окружении,

о своих родственниках и слугах, в чудесных автобиографических

заметках, которые он написал для своего биографа П. И. Бирюкова.

Мать его умерла, когда ему было два года, отец – когда ему было

девять лет. Дальнейшим его воспитанием ведала тетка (так в России

зовут всех женщин-родственниц из старшего поколения) M-lle

Ергольская, предположительно послужившая прообразом Сони в

Войне и мире. В 1844 г. Толстой поступил в Казанский университет,

где сначала изучал восточные языки, а потом право, но в 1847 г. он

вышел из университета, не получив диплома. В 1849 г. он

обосновался в Ясной Поляне, где пытался стать полезным своим

крестьянам, но вскоре понял, что его старания не приносят пользы,

потому что ему не хватает знаний. В студенческие годы и после

ухода из университета, он, как водилось у молодых людей его класса,

вел беспорядочную жизнь, наполненную погоней за наслаждениями –

вино, карты, женщины, – несколько похожую на ту жизнь, которую

вел Пушкин перед ссылкой на юг. Но Толстой был неспособен с

легким сердцем принимать жизнь как она есть. С самого начала

дневник его (существующий с 1847 года) свидетельствует о

неутолимой жажде умственного и нравственного оправдания жизни,

жажде, которая навсегда осталась направляющей силой его мысли.

Этот же дневник был первым опытом выработки той техники

психологического анализа, которая стала впоследствии главным

литературным оружием Толстого. Первая его попытка испробовать

себя в более целеустремленном и творческом роде писательства

относится к 1851 г.

В том же году, испытывая отвращение к своей пустой и

бесполезной московской жизни, он отправился на Кавказ к терским

казакам, где поступил юнкером в гарнизонную артиллерию (юнкер

означает доброволец, вольноопределяющийся, но благородного

происхождения). На следующий год (1852) он закончил свою первую

повесть ( Детство) и послал ее Некрасову для публикации в

Современнике. Некрасов немедленно ее принял и написал об этом

Толстому в очень ободряющих тонах. Повесть имела немедленный

успех, и Толстой сразу же выдвинулся на заметное место в

литературе.

На батарее Толстой вел довольно легкую и необременительную

жизнь юнкера со средствами; место для постоя тоже было приятным.

У него было много свободного времени, большую часть которого он

тратил на охоту. В тех немногих боях, в которых ему пришлось

участвовать, он проявил себя очень хорошо. В 1854 г. он получил

офицерский чин и по его просьбе был переведен в армию,

сражавшуюся с турками в Валахии, где он принял участие в осаде

Силистрии. Осенью того же года он присоединился к

Севастопольскому гарнизону. Там он увидел настоящую войну. Он

участвовал в обороне знаменитого Четвертого бастиона и в сражении

на Черной речке и высмеял дурное командование в сатирической

песне – единственном известном нам его сочинении в стихах.

В Севастополе им были написаны знаменитые Севастопольские

рассказы, которые появлялись в Современнике, когда осада

Севастополя еще продолжалась, что очень усилило интерес к их

автору. Вскоре после оставления Севастополя Толстой поехал в

отпуск в Петербург и Москву, а на следующий год вышел из армии.

Только в эти годы, после Крымской войны, Толстой общался с

литературным миром. Литераторы Петербурга и Москвы встретили

его как выдающегося мастера и собрата. Как он признавался

впоследствии, успех очень польстил его тщеславию и гордыне. Но с

литераторами он не сошелся. Он был слишком аристократом, чтобы

ему могла прийтись по вкусу эта полубогемная интеллигенция. Для

него они были слишком неловкими плебеями, они же возмущались,

что их компании он явно предпочитает свет. По этому поводу они с

Тургеневым обменялись колкими эпиграммами. С другой стороны,

самый его склад ума был не по сердцу прогрессивным западникам, а

их манера ставить вопросы была ему неинтересна. Он не верил ни в

прогресс, ни в культуру. К тому же его неудовольствие литературным

миром усилилось из-за того, что новые его произведения их

разочаровали. Все, что он писал после Детства, не показывало

никакого движения к художественному совершенству, и критики

Толстого не сумели понять экспериментальную ценность этих