Коллекция лучших романов о любви для девочек (сборник) - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 55

– Вы поссорились? – спросила мама.

– Я – нет.

– Аня хочет жить с Ольгой, – сообщила мама.

– Очень хорошо, мы будем в большой комнате, пусть Ольга переселяется к Ане.

Мама только вздохнула.

Иван не появлялся, наверное, отсыпался впервые за несколько дней. Покончив с уборкой, Аня бросила свой мешок в костер и уселась под навесом. Ей очень хотелось пойти к Ивану, но одна она не решалась, а со мной мириться не хотела.

На поле трансы разбирали аппаратуру и стаскивали ее на берег. Ждали баркас, чтобы вывезти финнов и их установку.

Прибыл баркас, а следом за ним давешний катер с начальством. Несчастный директор со второй турбазы бегал по берегу и умолял оставшихся трансов прикрыть срам. Над ним смеялись и отмахивались как от надоевшей мухи.

Комиссия с папками и в форме резво пробежала по ущелью, вернулась, брезгливо поглядывая на голых парней и девчонок, уселась в свой катер. И тут произошло еще одно событие: отплывающие финны сбросили с себя одежды и бросились в море в чем мать родила. Катер не мог отчалить, ведь вокруг были люди. На берег высыпало население обеих баз, крики и улюлюканье подстегнули неформалов, кто-то еще торопливо стаскивал с себя тряпки, в воду бросались новые люди. Директор почти плакал, начальство делало вид, что ничего не видит. С баркаса кричали, что не станут ждать, если финны немедленно не поднимутся на борт. Катеру удалось как-то вырулить на малом ходу и он торопливо смылся, как только почувствовал чистую воду.

Финны погрузились и с радостными воплями отчалили.

– Фу, – мама поморщилась, – я, конечно, не ханжа, – сказала она, – но всему есть предел.

Позвонил папа, и мы решили выйти ему на встречу. И тогда мы увидели баркас, возвращающийся на всех парах.

– Ну, что у них еще случилось? – удивилась мама.

Трансы на берегу засуетились. С баркаса что-то кричали. Упали сходни, по ним, матерясь во весь голос, сбежал мужик в капитанской фуражке. Финны галдели на по-своему. Мужика уговаривали, потом пришел какой-то парень, начал отсчитывать деньги. Мужик плюнул, схватил купюры и рванул к баркасу.

Наш директор спросил у него что-то, тот бросил отрывисто, забрался на борт и снова баркас с ревом пустился в море.

Валера подошел к нам.

– Вы представляете, – сказал он, – этот их администратор сбежал со всеми деньгами. Финнов погрузили на баркас, а денег-то у них не осталось, они же евры свои на спейсики один к одному поменяли. Капитан когда уже отплыли стал спрашивать, кто, мол, платить будет, а финны ему – уже заплачено… Ну, правильно, откуда они знают.

– Какой кошмар! – мама всплеснула руками. – Как же они теперь в свою Финляндию попадут?

– Собрали им что-то со всех оставшихся, – ответил Валера.

– Ой, нам же надо отца встречать! – спохватилась мама.

Но не успели мы выйти из бухты, как навстречу нам уже показался отец.

– Урра! – закричала я и побежала. – Пап, я соскучилась, – сказала, повиснув у него на шее.

Ну вот, потом мы пошли к нашему домику, наперебой рассказывая отцу о наших приключениях, о трансах, о фестивале, о погибшей девушке и обо всем-всем.

– Девочки, дайте дух перевести! – смеялся отец. – Я же только что приехал!

– С корабля на бал, – шутила мама.

Про Аньку я начисто забыла. Наскоро побросала свои вещи в сумку и перетащила ее в мамину комнату. Ольга спросила:

– Вы хорошо обдумали?

– Что тут думать, не я начала.

Мы говорили тихо, чтоб не слышал отец, не хватало ему в наши свары вникать.

Директор заявился, долго жал руку отцу, просил называть себя по имени.

Одни словом, после ужина они уже подружились окончательно. Валера водил отца по ущелью и называл Володей. Я увязалась за ними. Директор перестал говорить о политике, теперь его интересовал только его собственный бизнес.

– Соседнее ущелье заняли – колючая проволока и таблички. Говорят, что будет государственный объект… На мое хозяйство, знаешь сколько народу зарится? Только отвернись – сразу отберут. Нахлебники, дармоеды!

– Валер, пока нормальной дороги не будет, никто ничего у тебя не отберет – не выгодно, – заметил отец.

– Так-то оно – так, – недоверчиво качал головой Советский и вздыхал сокрушенно.

– Сам посуди: тут работать надо, а кто будет этим заниматься, кроме тебя? Так они хоть какие-то деньги с этого куска земли имеют.

Мы то и дело останавливались, отец фотографировал местные красоты, Валера продолжал вещать, а мне хотелось поскорее увести отца, чтобы показать ему енотов и поговорить.

Ночью

Ночью на поляне было много гостей: мы явились полным составом, пришли Женька с Андреем, привели было с собой девчонок. Неизменный Леша, по-моему, тут давно прописался, Иван появился, заглянул на огонек повар Миша…

– Ребята, давайте знакомиться, расскажите каждый о себе, – чинно, на правах хозяйки, распорядилась Сашина сокурсница.

И снова долгие разговоры до самого рассвета, песенки под гитару о войне, на которой никто из нас не был, бесконечный чай… Кто-то дремал, мама с Ольгой откровенно зевали. Отец заспорил было с Сашиным шефом, но на них зашикали.

Сидеть на бревне было неудобно, уйти – невежливо, я тоже должна что-то сказать, но пока до меня очередь дойдет…

И тут я заметила, что Иван действительно очень внимательно слушает каждого, даже не слушает, а вслушивается, словно ищет что-то ему одному ведомое.

– Тебе интересно? – спросила шепотом.

Он улыбнулся, глаза блеснули:

– Конечно, я люблю наблюдать за людьми.

– Ребята, потише! – строго сказала бывшая Сашина сокурсница.

Я замолчала. Аня поближе придвинулась к Ивану, положила свою руку на его. Охраняет.

– Я что-то не пойму, – возмущался Сашин шеф, – ты тут в качестве кого? – это он Мише, отцу Михаилу. – Смотрю, тут некоторые к тебе «батюшка» обращаются, вопросы разные задают…

– Игорь, перестань, – тихо попросила жена.

– Нет, почему же! Мы тут все равные были до сих пор. Давай выясним этот вопрос! – шеф распалился. – Как к тебе обращаться прикажешь?

– Как обращался, так и обращайся, – улыбнулся священник.

– А то я смотрю, некоторые за благословением подбегают!

– Игорь, я – священнослужитель, – мягко ответил отец Михаил, – но я такой же человек, как ты и все остальные. Поэтому, если ты ко мне обращаешься как к своему другу, то называй меня Мишей, но когда ко мне обращается верующий – за благословением, или еще за какой-нибудь надобностью, то говорит «Отец Михаил».

– Ну, спасибо! Значит, ко мне это не относится.

– Ну, перестань, – возмущаются женщины.

– Пусть выскажется, – священник оказался не обидчив.

– Эта бесконечная дискуссия еще дома надоела! – рассердилась жена.

– О, сколько у тебя заступников! – воскликнул шеф.

– Нам с тобой лучше поговорить отдельно, – успокоил его священник.

– Почему не при всех? Боишься?

– Ты же прекрасно знаешь, что – нет.

– У нас свобода совести, – сказала мама.

– Я атеист и горжусь этим!

– Нет более верующего человека, чем атеист, – улыбнулся священник.

То и дело в палатках начинал хныкать кто-то из младенцев, мамаши поспешно вскакивали и бежали успокаивать своих чад. Бездетная незамужняя женщина монотонно и долго говорила о своем эгоизме, жадности и неумении любить.

– Мне даже куска мыла жаль… Вот, попросит кто-нибудь, я дам, но мне мучительно жаль будет… Или не дам, отговорюсь как-нибудь… Я и друзей своих стараюсь не знакомить друг с другом, ревную. Вдруг, они полюбят друг друга, и от этого меня меньше любить станут! О ребенке я даже думать боюсь; ведь это что получается: я от себя должна оторвать, и все ему? Нет, я не готова к такому самопожертвованию! – она тихо посмеивается, разглядывая тех, кто остался у затухающего костра, – вы теперь будете плохо думать обо мне. Но мне это все равно, если честно. Потому что я хотела высказаться. То есть мне не важно ваше мнение. Мне важно, что вы есть, и что вы такие все вежливые, потому что сидите и слушаете…