Дитя Всех святых. Перстень с волком - Намьяс Жан-Франсуа - Страница 129

129

Рено подумал, не сообщить ли ему об этом событии своему крестному. Но после долгих размышлений решил, что не стоит: Гильом де Танкарвиль недостоин этого.

***

После неудавшейся попытки изнасилования родной сестры Адам вернулся в Лондон, где все тот же таинственный горожанин выразил ему свое удовлетворение по поводу того, как он разговаривал с герцогом Бургундским, но не дал ему никаких новых инструкций. Адам по-прежнему мог делать все, что ему заблагорассудится. Тогда он выразил желание связаться с мэтром Фюзорисом. Разрешение было тут же получено.

Адам послал письмо часовщику, чтобы справиться о Мелани. Ответ оказался запоздалым, хотя, в конце концов, и пришел: его сестра влюбилась в Рено. Более того, она даже была беременна. Но они не успели пожениться, и, похоже, бракосочетание состоится еще не скоро, поскольку Рено отозван в Моллен, где находится при смерти его отец…

Узнав об этом, Адам Безотцовщина, который по-прежнему не получал никаких заданий от короля, решил вернуться во Францию. Жестокое унижение, которое он испытал в церкви Сен-Жак-дю-О-Па, будет должным образом отомщено: близился час расплаты.

***

Между тем Рено грустно скитался по залам фамильного замка, куда его действительно вызвал отец. Раулю было очень плохо. Когда Рено прибыл туда, Рауль де Моллен был еще жив, однако уже почти ничего не чувствовал и не мог говорить.

Рено не хотел уезжать из Моллена, хотя его пребывание в замке и отдаляло день бракосочетания с Мелани. Он искренне любил отца и не желал покидать его в такие минуты. Несколько долгих недель Рено неустанно задавался одним и тем же вопросом: как мог он провести в этих местах всю свою юность и не умереть от тоски?..

Наступила осень, и замок, и без того тоскливый, стал казаться еще более мрачным. Рауль слабел с каждым днем, но все не умирал. Когда Рено отходил от постели отца, он отправлялся на последний этаж главной башни и предавался созерцанию своего сокровища — рога единорога. Таким образом, у него имелось слабое утешение: он чувствовал себя ближе к Мелани. Из тайной библиотеки он достал книгу «О единороге» и целыми часами напролет читал и перечитывал:

Твердят философы о том:Два зверя есть в лесу густом.Олень — крылат, могуч и строг,И вместе с ним единорог.

***

11 ноября, на зимнего святого Мартина, в комнату Мелани рано утром вошел слуга. Ее зовет к себе королева для очень важного, как она утверждает, дела.

Весьма заинтересованная, Мелани отправилась к Изабо, которую нашла в обществе незнакомого человека лет сорока, одетого по итальянской моде: широкое белое одеяние в складку и красная шапочка со странного покроя клапанами, прикрывающими уши. Королева представила его:

— Это Маттео Артузи, который приехал из страны сарацин, он привез мне «дамасской воды». У мэтра Артузи есть для тебя новости.

— Новости?

Маттео Артузи поклонился.

— Речь идет о вашей сестре, мадам. Новости от нее.

Мелани была поражена: Бланш, белокурая сестра, похищенная сарацинами! Она совершенно о ней забыла, словно похоронила в глубинах памяти ту, о ком, как полагала, больше никогда не услышит. Мелани почувствовала головокружение. Такое с ней случалось с некоторых пор, а точнее, с тех пор как она забеременела. Изабо Баварская поспешила усадить ее, и Маттео Артузи вновь заговорил успокоительным тоном:

— Новости хорошие, мадам, очень хорошие!

Немного придя в себя, Мелани сделала знак продолжать.

— После пленения ваша сестра была увезена в Дамаск, к султану Аль-Фаради. Его сын Мурад страстно влюбился в нее и сделал одной из своих жен. Через год он вступил на трон. У него есть и другие жены, а ваша сестра не может покинуть гарем, но Мурад любит только ее. Именно она фактически правит во дворце и даже оказывает некоторое влияние на государственную политику. Ваша сестра просит вам передать, что она — счастливейшая из женщин.

Маттео Артузи завершил рассказ. Королева поблагодарила его, и он вышел с глубоким поклоном.

Мелани выслушала итальянца с искренним удовольствием. Она все еще улыбалась, когда вдруг ужасная мысль пронзила ее. Девушка побледнела, ее улыбка погасла…

Изабо заметила это:

— Похоже, вы огорчены.

— Это из-за предсказания Ингрид, ваше величество. Разве вы не помните?

Королева отрицательно покачала головой. Она не придала никакого значения словам, которые ее совершенно не касались. Между тем, несмотря на протекшие годы, каждое слово пророчества было живо в памяти Мелани.

— «Все, что светленькая познает в счастье, темненькая познает в горе. Они пойдут разными путями, и судьбы их будут похожи и все-таки различны…» Вы понимаете, что это может означать?

— Не нужно так волноваться, успокойтесь…

Но Мелани не могла успокоиться. Казалось, только сейчас она начала что-то понимать.

— Когда Бланш захватили работорговцы, я решила, что Ингрид ошиблась. И вот теперь я узнаю, что несчастья моей сестры — лишь кажущиеся, что на самом деле она вполне счастлива. Боюсь, в таком случае беды следует опасаться именно мне. Я-то полагала, что создана для счастья, для замужества, для материнства. Но все это не более чем иллюзии! Горе здесь, совсем близко…

Она была так взволнована, что Изабо позвала врача, который предписал беременной полный покой. Но Мелани знала, что никогда больше не обретет покоя. Рено не было рядом, Рено никогда не будет рядом. Она осталась совершенно одна перед лицом своей судьбы.

***

Мрачные предчувствия Мелани имели более чем веские основания. Несчастье, то есть Адам Безотцовщина, действительно поджидало совсем близко.

Он прибыл в Париж в середине декабря и, что вполне естественно, поселился у мэтра Фюзориса, близ собора Парижской Богоматери.

Как и в прошлый раз, Адам появился в одежде паломника. Это было самое безликое, самое неузнаваемое из всех возможных одеяний. Первым делом он осведомился о событиях, связанных с сестрой, и с удовлетворением узнал, что пока все идет, как он задумал. Рено по-прежнему находится в Моллене и не может уехать оттуда из-за болезни отца.

Около полутора недель Адам не выходил из епископской резиденции. Прежде всего, из соображений осторожности: ведь он находился на вражеской территории. Кроме того, ему некуда было торопиться. Он сам выбрал место, день и час для действий и не собирался отступать от своих планов.

Этим местом стал собор Парижской Богоматери, днем — 24 декабря, часом — полночь. Адам знал, что Мелани вместе со всем королевским двором будет присутствовать на Рождественской мессе; чтобы увидеть ее, ему останется лишь пройти через епископский дворик.

Наступила ночь Рождества. Мелани впервые покидала Сент-Поль после того времени, что она провела вместе с Рено во дворце Барбет. Его отсутствие все сильнее тяготило ее. Теперь она опасалась, что его не будет с ней при рождении ребенка, которое ожидалось в начале марта.

В тот день, 24 декабря 1414 года, погода была очень теплой, и Мелани могла выйти наружу, не опасаясь за свое состояние. Прибыв в собор вместе с королевским кортежем, она встала в глубине нефа, не только из скромности, но, желая также не выставлять напоказ свою беременность, которая, несмотря на широкий черный плащ, была уже очень заметна.

Громко зазвонили все колокола, возвещая наступление полуночи, и запел хор. Впервые с того дня, когда итальянский торговец рассказал свою историю, Мелани вновь начинала обретать надежду. Чистые голоса, послание радости, парившее под сводами собора, многочисленные светильники, источающие теплый свет, — все рождало веру и покой. А ведь она, Мелани, усомнилась было в Господе, в Деве Марии, которые всегда так поддерживали ее! И все из-за слов какой-то пророчицы! Молодой женщине стало стыдно, и с удвоенным рвением она присоединилась к общей молитве: