Проклятая (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 19

   Всё время было очень холодно. Дикий, жуткий мороз - как я раньше его не замечала? И очень мерзкий свист сквозняков - от него мурашки ползли по телу.

   Как я могу жить в этом ужасном здании?

   Никакого удовольствия от принятия ванны я не получила, хотя раньше мне это очень нравилось. Пусть мои слуги и постарались - масла, минеральная вода, плавающие цветы... Но ощущение было такое, будто я моюсь на вершине горы у всех на виду - ванна стояла посредине громадного сумрачного зала и духи (или сквозняки?) со свистом проносились мимо, заставляя нырять в тёплую воду чуть не с головой в поисках тепла.

   Но пахнуть я стала точно лучше. И волосы не мешало бы прибрать... мои длинные золотые волосы...

   Духи принесли очередное глухое платье. Я заставила их найти другое, цветное. У меня уже в глазах всё плыло от чёрного и серого цвета. Какое убожество, да и чёрный мне ведь совсем не идёт...

   Как я могла так опуститься?!

   Когда я вошла в спальню, на ходу заплетая косу, монах (рыцарь? ха, так я и поверила!) сидел у горящего камина, задумчиво глядя в огонь. Моё появление его нисколько не побеспокоило - клирик даже головы не повернул.

   Я поджала губы и села на кровать, ёжась от холода. Даже в спальне сквозняки завывали как на заснеженной поляне зимней ночью.

   - Прикажешь подать завтрак? - буднично спросил монах.

   Я нахмурилась, но махнула рукой. А клирик, не удостоив меня и взглядом, завороженно смотрел на танцующие лепестки огня.

   А я смотрела на него. Его молодость кидалась в глаза и раньше. Но на то, как мягко тёмные мелкие кудри спадают на плечи, я внимания не обратила. На острые, резкие черты - тоже. Странно, на женском лице это было бы очень некрасиво, грубо даже. У этого же святоши всё складывалось очень гармонично - правильный нос, губы, тёмные глаза. Неудивительно, что он не девственник - девушки, должно быть, поклоняются этому чарующему взгляду так же, как этот клирик своему богу. Хотя он монах... должен, наверное, соблюдать целибат? Как у них это называется... воздержание? Интере-е-есно, неужели не нашлось ни одной, что запала бы этому святоше в душу... кроме Богоматери, конечно?

   - Намного лучше, - пробормотал монах.

   Я вздрогнула.

   - Что?

   - Запах, - точёные губы клирика дёрнулись, складываясь в кривую усмешку. - Сандал, кажется?

   Я промолчала, и клирик наконец-то обернулся. Кажется, он собирался что-то сказать: уже и рот открыть успел. И так и остался с открытым ртом.

   Я терпела его взгляд целую минуту. Потом не выдержала:

   - В чём дело?

   Клирик моргнул. Выражение ироничного равнодушия сменилось глубоким изумлением, словно у меня вдруг отросли крылья, а к затылку приклеился нимб.

   Я отвела взгляд. Увидела спешащих духов с завтраком. Указала им на стоящий у окна (если эта бойница заслуживает такого громкого названия) стол. Снова повернулась к монаху. И содрогнулась. В его взгляде сиял тот же огонёк, что и у принца Алого Водопада Армэля когда-то. И, чуть позже (и слабее) у Рауля.

   - Прекрати!

   - Что? - монах тоже вздрогнул. Снова моргнул и принялся тереть глаза, точно только что проснулся. - Что...

   - Этот взгляд, - отозвалась я хмуро. - Не смотри на меня так больше.

   - Как? - бросил монах. Фальшиво насквозь - он весь выглядел так, будто цеплялся за сползающую маску равнодушия, но не как не мог прицепить её обратно на место.

   Я велела духам подвинуть стол к кровати, закуталась в одеяло и не выдержала, схватила с предложенного слугами блюда пирожное.

   - Не знаю. Так. Можешь на меня вообще не смотреть.

   Монах хмыкнул и очень по-светски манерно налил в маленькую кружечку чай. А потом, наклонившись (и старательно пряча румянец), зачем-то сказал:

   - Ну да. Обычно духи не любят, когда на них смотрят.

   Серьёзно? Вот бы спросить об этом моих слуг. Думаю, им всё равно.

   На меня напало сентиментальное настроение. Наверное, это из-за того, что я долго ни с кем не разговаривала. И я - чего ради? - стала вдаваться в подробности:

   - Не знаю насчёт духов, но мне просто не нравится... знаешь, на меня так однажды смотрел один принц в замке с водопадами. Он был братом моего друга...

   Под конец истории монах глядел на меня, не отрываясь, с каким-то странным (но уже неопасным) выражением. Наверное, это и называется "праведный гнев".

   - И он посмел к тебе прикоснуться?! - выдохнул клирик. Хотя я вообще-то и так рассказала, как именно Армэль посмел ко мне...хм... прикоснуться. - Нет... Это не может быть правдой. Ты лжёшь, злобный дух. Я тебе не верю!

   Я отправила в рот последнее пирожное. И благодушно огрызнулась:

   - Да плевала я, веришь ты мне или нет. Я просто объяснила.

   Монах молча отвернулся и снова принялся смотреть в огонь. Я приказала духам прибраться, а сама растянулась на кровати, переводя взгляд то на монаха, то на пламя. И то и другое было очень даже симпатично.

   - Как тебя зовут?

   - Ты собиралась принести меня в жертву. Зачем тебе моё имя? - откликнулся клирик.

   Я усмехнулась.

   - И правда.

   Странно, но вид юноши у камина действовал удивительно успокаивающе. Я почти попросила клирика пересесть чуточку правее... для красоты картины. Или левее - поближе ко мне. Наверное, мне бы понравилось спать, держась за его руку - как когда-то с Максимилианом. Хоть монах мне и враг, но...

   Ну и что? Весь мир мне враг. Что теперь, за руку не держаться?

   Но я заснула раньше, чем попросила. И напоследок услышала:

   - Александр. Меня зовут Александр.

   И странно, но я впервые за долгое-долгое время не видела кошмаров. И ещё было так тепло... Мне снилось что-то, конечно. Совершенно точно я видела Максимилиана: он, как и всегда лежал рядом, на моей кровати. Но ближе, чем обычно. И ещё именно его тепло, его дыхание, его резковатый, но приятный запах дарили покой, сонный, сладкий покой. Не хотелось двигаться, а уж тем более вставать. У меня же здесь вечная ночь, так почему бы не поспать... В тепле...

   Я вскрикнула, сообразив, что всё это не сон, а вместо Максимилиана на кровати лежит этот... монах. Спит... рядом со мной...

   - Да как ты посмел?! - взвизгнула я, толкая его (для вящего пробуждения) к краю кровати.

   Монах вскинулся спросонья и свалился на пол. Уставился на меня громадными от изумления глазами - будто это я его в постель к себе уложила.

   - Д-д-да к-к-какой из тебя р-р-рыцарь! - проблеяла я, заворачиваясь в одеяло, только сейчас заметив, что огонь в камине погас. - Как ты...!

   - Прости, - хриплым ото сна голосом отозвался монах, отползая подальше от кровати. И правильно, а то мало ли - я ещё подушками швыряться начну. - Я не думал, что засну. Просто было очень холодно...

   Я тебе что, грелка, твою... божью матерь?!

   И на жалость ведь давит.

   Я поджала губы и вслух велела духам поддерживать огонь в камине постоянно.

   Избегая моего взгляда, монах уселся поближе к огню и выдавил:

   - Спасибо.

   Какие слова знаем, а!

   Я швырнула ему одеяло.

   - Не смей. Даже приближаться ко мне смей, святоша.

   И улеглась снова.

   - Нужна ты мне, - буркнул монах, укутавшись в одеяло.

   Я хмыкнула и отвернулась.

   Но сон больше не был таким тёплым.

   Я отметила это - а также и то, в присутствии монаха чувствовала себя на удивление спокойно. Как никогда не бывало, если я оставалась наедине с духами, вообще-то моими верными слугами, а уж никак не врагами.

   Жажда жизни потихоньку ко мне возвращалась.

   Наверное, это потому, что со мной рядом снова кто-то был. Пусть и против воли. И даже когда я переселила монаха в другую комнату (ну не будет же он вечно спать в моей спальне!), странное чувство покоя не уходило. Я вновь взялась за свитки - с утроенной силой. И удивительное дело - чёрная магия почему-то перестала казаться привлекательной. И мысль взять кровь у святоши вызывала скорее оторопь, чем радостное предвкушение.