Ниро (СИ) - Гамос Лина - Страница 28

   - Сногсшибательный, он невероятен, я никогда не встречала парня прекрасней, а эти глаза, брови, нос с благородной горбинкой...

   - Перестань,- фыркает Ася, воровато оглядываясь на невероятно - мужественного представителя Мурано. - Будто горбинки бывают еще и не благородными,

   - Конечно, бывают, в этом парне чувствуется класс и невероятный стиль, и несомненно длинная вереница высокородных родственников, это тебе не боксер с переломанными хрящами, - возмущенно пыхтит Навиния.

   - Тогда ты должна понимать, что такой в нашу сторону и не взглянет, - замечает Асинаиля онемевшими губами, не в силах отвести завороженного взгляда от его серых глаз, заинтересованно изучающих ее.

   - Но говорят, они любвеобильны, - говорит Навиния, задумчиво покусывая губу. - Я не гордая, меня устроит короткий роман с таким красивым мальчиком.

   - Думать нужно о карьере, - дежурно возражает Асинаиля, мучительно переживая пристальный взгляд льдистых глаз.

   - Я постараюсь успеть и то, и другое, - беззаботно смеется Навиния. - Налаживание дипломатических связей возможно не только за столом переговоров, но и на столе, а еще лучше в постели этого мужественного красавца.

   - Не питай иллюзий, - отстраненно роняет Ася, отворачиваясь от предмета их разговора. - Такие не станут даже смотреть в нашу сторону, мы слишком незначительные фигуры на игровой доске, чтобы тратить на нас свое драгоценное время.

   Зачем великолепному дипломату с длинным перечнем аристократических родственников обычная девушка с самой обычной биографией, и не с какими видами на блестящее будущее?

   Ярослав Ниро, достойный представитель своего клана и будущая звезда дипломатического небосклона, тем не менее, взглянул в ее сторону... и мир вокруг взорвался лепестками роз, оседая на губах сладостью звездной пыли.

   - Ярослав, - говорит он.

   - Ася, - отвечает она и тут же исправляется. - Асинаиля.

   - Мне нравится Ася, - улыбается он.

   - Мне тоже, - соглашается она.

   Любовь накрывает с головой, заставляя терять разум. Им не нужны слова, достаточно просто смотреть в глаза друг друга и видеть в них бесконечность своей любви.

   - Ты моя? - Спрашивает он, растворяясь в ее глазах.

   - Я твоя, - отвечает она, слабея в его объятиях.

   Их пальцы переплетены и губы касаются друг друга.

   - Я хочу поговорить с твоими родителями...

   - Я боюсь встречи с твоими...

   - Напрасно, - он чуть отстраняется, заглядывая в ее глаза. - Мы предназначены друг другу, никто не в силах нам помешать...

   - Слишком быстро...

   - Очень долго, - он наклоняет голову к их сплетенным рукам и нежно касается губами каждого тонкого пальчика. - Я хочу получить все права...

   - Мы можем...

   - Нет, - резко обрывает он ее стыдливое предложение. - Только после свадьбы, Асенька. Я хочу сделать так, как это принято у меня на родине. Никто не посмеет сказать дурного о матери моих детей.

   - Слишком быстро...

   - Чего ты боишься, любовь моя, - его пальцы заботливо отводят упавшие пряди с ее лица, проникновенный шепот и бесконечно - влюбленный взгляд серых глаз. - Наша любовь достойна большего звания постыдной интрижки.

   - Но если не примут...

   Ее губы предательски дрожат, в прозрачных глазах пляшут слезы отчаяния.

   - Я оставлю Мурано...

   - Нет...

   - Я готов на все, ради тебя, моя любовь.

   Она закрывает глаза, из под ресниц бегут слезы.

   - Я боюсь...

   - Я смогу защитить...

   И вот она уже беззаботно кружится под искрящимся светом тысячи дрожащих свечей и смеется, смеется, смеется. Вокруг море восторженных лиц, на которых она видит отражение своего счастья. Ее родители украдкой утирают слезы радости. Их одежда обгорела, на лицах следы гари, тела неестественно изогнуты, переломанные давным-давно и застывшие навечно в нелепо - гротескной позе страшной агонии. А она все кружится и кружится, как заведенная, увлеченная танцем и крепкими объятиями влюбленного в нее Ярослава. Поворот вправо, поворот влево, мелодия льется с балкона, заполняя чудесной музыкой огромный зал с невиданным интерьером. Вуаль разлетается невесомым облаком, белой пеной скользит платье. Шаг налево, шаг направо, поворот. Она видит его родителей и неожиданно сбивается с такта. Она знает, что они не довольны выбором сына и на ее месте хотели бы видеть другую. Их девушки высоки и мускулисты, они красивы ни сколько грацией, сколько физическим превосходством над слабою иноземкой с отвратительными белыми волосами.

   - Бесполезная дрянь...

   - Оставь моего сына.

   Асинаиля испуганно рвется в сторону, но Ярослав продолжает безумный танец под злобные выкрики своей матери.

   - Ты не сделаешь его счастливым...

   - Мы ненавидим тебя...

   Но Ярослав не слышит злых слов, он смотрит лишь на Асю и счастливо улыбается ей, беззвучно шепча губами "я люблю тебя". Почему она ему больше не верит?

   Свет бьет в глаза и путает сон с явью.

   - В пятой палате пациентка пришла в себя, - кричат рядом.

   Позже ей сообщат, что она попала под машину, сбившую ее на пешеходном переходе и то, что она провела без сознания чуть более суток. Врач тщательно осмотрит ее, проверит рефлексы и выйдет, оставив распоряжения медсестре, а та деловито, заправляя капельницу с безмятежной улыбкой произнесет:

   - У вас очень хорошенькая дочь, ну, прямо вылитый папочка, - и, не замечая испуганного взгляда Аси, добавит успокаивая. - Сам комиссар милиции вышел на посольство, желая помочь в такой непростой ситуации. И как же повезло, что ваш муж был всего в нескольких часах лета от Сагерти.

   Но лекарство уже медленно струилось по трубке в вену, и Асинаиля закрывала глаза, снова уплывая в сон, чтобы проснуться через несколько часов и испуганно замереть, припоминая подробности давешнего разговора врача и медсестры. И главным оставалось неизбежное, Ярослав здесь, на Сагерти, и значит, она уже никогда не увидит Нею. Она снова меньше, чем никто, обычная вещь, бессильная перед его сокрушительной властью и силой. Она умеет только плакать, терпеть побои и молчать. Зачем она поторопилась? Ведь все обошлось и они с дочерью могли бы вернуться к тому образу жизни, к которому привыкли до происшествия. Только она и Нея, их маленькая квартира и счастливая жизнь вдали от власти Ярослава и его восхитительной способности уничтожать все светлое вокруг себя. Ася перевела затуманенный слезами взгляд за окно одноместной палаты, стараниями Ярослава, надо думать, ведь он не позволит расширить ее круг общения даже обществом случайных пациентов. Для нее предусмотрены его воля, его ледяной взгляд и жестокие приказы. Чудо получилось непродолжительным, и у нее нет никакого шанса вернуть недавнее прошлое и потерянное счастье. Четверо детей и лишь с одним она была так недолго вместе. Теперь ей останется мучительное ожидание гнева Ярослава и всей меры его наказания и все из-за малодушного страха оставить дочь сиротой. Ася прерывисто вздохнула, пытаясь успокоить нервно бьющееся сердце. Она сделала все, чтобы ее ребенок был счастлив, она защитила его от возможной опасности вырасти в сиротском приюте, а значит, и сожалеть больше не о чем. Ей не суждено быть счастливой, но можно надеяться на то, что дети будут удачливей своей невезучей матери.

   Ярослав стоял перед окном в палату, сжимая руки в бессильной ярости на себя, обстоятельства и Асинаилю, которая лежала такая трогательно - беззащитная в огромной кровати, бледная, испуганная... такая близкая и бесконечно далекая, уверенная в том, что он ее тиран и насильник. Сколько раз Ярослав пытался изменить отношения между ними, но все его попытки разбивались о прочную стену ее ненависти к нему. Разве можно лелеять обиды столько лет? Она лелеяла... маленькая девочка с прозрачным взглядом огромных глаз, напрочь разбила его иллюзию в собственной неотразимости.