Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария - Страница 56

Часом позже за ними пришли. Ночь оказалась очень холодной. Бесконечно далеко в небе мерцали звезды. Половинка луны была чистой, как расплавленный металл.

Жандарм остановился.

– Сейчас сверните направо, а потом…

– Спасибо, – сказал Керн. – Дорогу я знаю.

– Что ж, в таком случае всего хорошего.

И они направились дальше по узенькой полоске ничейной земли между двумя границами.

Против ожидания, их не отослали в ту же ночь, а привели в префектуру и составили протокол. Затем накормили. Обратно их отправили на следующую ночь.

К этому времени поднялся ветер, и небо заволокло тучами. Фогт чувствовал себя очень усталым. Он почти не говорил и производил очень жалкое впечатление. Отойдя немного от границы, они заночевали в стогу сена. До самого утра Фогт проспал как убитый.

Он проснулся лишь с восходом солнца, но не шевельнулся, а лишь открыл глаза. Керн почувствовал какой-то странный озноб в теле, когда взглянул на его изможденную неподвижную фигуру под легким пальто, на эти остатки человека с широко открытыми тихими глазами.

Они лежали на пологом склоне, с которого открывался вид на утренний город и озеро. От крыш в ясное небо поднимался дым, который пробуждал воспоминания об уюте, завтраке и постели. Слегка беспокойное озеро мягко поблескивало. Фогт безмолвно наблюдал, как исчезал под лучами солнца легкий, гонимый ветерком туман и как из-за обрывков туч медленно выступал и начинал блестеть, словно светлые стены небесного Иерусалима, белый массив Монблана.

Они отправились в путь около девяти часов, добрались до Женевы и пошли по дороге вдоль озера. Через некоторое время Фогт остановился.

– Вы только посмотрите! – сказал он.

– На что?

Фогт показал на дворец, возвышавшийся посреди большого парка. Огромный дом сверкал на солнце, словно оплот уверенности и жизненного благополучия. Чудесный парк отливал золотом и багрянцем осени.

– Какой красивый! – сказал Керн. – Создается впечатление, словно в нем живет швейцарский король!

– Разве вы не знаете, что это такое?

Керн покачал головой.

– Это дворец Лиги наций, – ответил Фогт голосом, полным печали и иронии.

Керн удивленно взглянул на него.

Фогт кивнул.

– Это – дворец, в котором уже много лет решаются наши судьбы. Здесь все еще решают, выдать ли нам документы и считать ли нас снова людьми.

Открытый «кадиллак» отделился от ряда автомашин и заскользил к выходу. В нем сидела группа молодых, элегантно одетых людей, среди них – девушка в норковом манто. Они, смеясь, помахали людям, сидевшим в другой машине, и договорились завтракать на озере.

– Вот видите, – произнес Фогт через минуту. – Теперь вы, наверное, понимаете, почему это все так долго длится.

– Понимаю, – ответил Керн.

– Безнадежное дело, не правда ли?

Керн пожал плечами.

– Не видно, чтобы они очень спешили.

Появился привратник и смерил их недоверчивым взглядом.

– Вы кого-нибудь ищете?

Керн покачал готовой.

– Что же вы хотите? – спросил привратник.

Фогт взглянул на Керна. В его усталых глазах мелькнули насмешливые искорки.

– Ничего, – ответил он привратнику. – Мы – всего лишь туристы на земле божьей. Простые странники.

– Ну, тогда, наверное, будет лучше, если вы отправитесь дальше, – сказал привратник, у которого мелькнула мысль о сумасшедших анархистах.

– Да, так, наверное, будет лучше.

На улице Монблан они залюбовались витринами. Перед ювелирным магазином Фогт остановился.

– Здесь я хочу с вами проститься.

– Куда вы пойдете на этот раз? – спросил Керн.

– Недалеко… Зайду в этот магазин.

Керн недоуменно посмотрел сквозь стекло витрины, где на сером бархате красовались бриллианты, рубины и изумруды.

– Думаю, что здесь вам не повезет, – сказал он. – Известно, что ювелиры

– черствый народ. Ведь они постоянно имеют дело с камнями. Они никогда ничего не дадут.

– Мне ничего и не нужно. Я просто украду что-нибудь…

– Что? – Керн с сомнением посмотрел на Фогта. – Вы это серьезно? С ворованным вы далеко отсюда не убежите.

– Я и не собираюсь бежать. Поэтому я это и делаю.

– Не понимаю, – сказал Керн.

– Сейчас поймете. Я все уже обдумал в деталях. Для меня это единственная возможность прожить зиму. За воровство я получу по крайней мере несколько месяцев. Другого выхода у меня нет. Я чувствую себя совсем разбитым. И несколько недель на границе меня совсем доконают. Я должен решиться…

– Но… – начал Керн.

– Я знаю все, что вы хотите сказать. – Лицо Фогта как-то внезапно осунулось, словно сразу оборвались все нити, которые его поддерживали. – Я больше не могу, – прошептал он. – Желаю вам удачи.

Керн понял, что отговаривать его бесполезно. Он пожал вялую руку Фогта.

– Надеюсь, что вам удастся отдохнуть и вновь прийти в норму.

– Я тоже надеюсь на это. Здешняя тюрьма очень хорошая.

Фогт подождал, пока Керн не отойдет на приличное расстояние, а потом вошел в магазин. Керн остановился на углу улицы и, делая вид, что ждет электричку, стал наблюдать за входом. Вскоре он увидел, как из ювелирного магазина вылетел молодой человек и вскоре вернулся с полицейским. «Ну, теперь он найдет покой!» – подумал Керн и зашагал дальше.

Сразу за Веной Штайнер нашел попутную машину, которая подбросила его к границе. Он не хотел рисковать и предъявлять австрийским таможенным чиновникам свой паспорт. Поэтому, не доезжая до границы, он вылез из машины и прошел остаток пути пешком. Около девяти часов вечера он появился на таможне и заявил, что его только что выгнали из Швейцарии.

– Отлично! – ответил пожилой чиновник с бородкой императора Франца-Иосифа. – Такая история нам знакома. Завтра утром мы отошлем вас назад. А пока присядьте где» нибудь.

Штайнер уселся перед таможней и закурил. Он не чувствовал никакого волнения. Дежурный чиновник дремал. Машины проезжали мимо таможни довольно редко. Приблизительно через час из таможни вышел чиновник с императорской бородкой.

– Скажите, – спросил он. – Вы – австриец?

Штайнер сразу насторожился.

– Откуда вы взяли? – спокойно спросил он. – Если бы я был австрийцем, я не был бы эмигрантом.

Чиновник ударил себя по лбу так, что дрогнула его серебристая бородка.

– Ну, конечно же! Как говорится: ум за разум зашел… Я просто подумал, что если бы вы были австрийцем, то вы бы умели играть в тарокк. Поэтому и спросил.

– В тарокк я играю. Научился еще ребенком, во время войны. Некоторое время я служил в австрийском дивизионе.

– Чудесно! Чудесно! – Император Франц-Иосиф похлопал Штайнера по плечу.

– Тогда вы – почти земляк. Может быть, сыграем партийку? Как раз не хватает человека.

– Сыграем.

Они вошли в здание таможни. Через час Штайнер выиграл семь шиллингов. Он не применял методы шулера Фреда. Он играл честно, но играл намного лучше, чем чиновники, и выигрывал, если карта была более или менее сносной.

В одиннадцать часов они вместе поужинали. Чиновники объяснили ему, что это – их завтрак: смена кончалась в восемь утра. Завтрак оказался обильным и вкусным. Потом они снова сели играть.

К Штайнеру шла хорошая карта. Австрийская таможня боролась против него с отчаянным упорством. Но играли честно. В час ночи стали называть друг друга по имени, в три часа перешли на «ты», в четыре совсем перестали стесняться. Слова «свинья», «собака», «дерьмо» уже не считались оскорблениями, а лишь взрывами удивления, восхищения и симпатии.

В пять часов утра в комнату вошел дежурный чиновник.

– Ребята! – сказал он. – Сейчас самое время переправить Йозефа за границу.

В таможне воцарилось гробовое молчание. Глаза всех повернулись в сторону денег, которые лежали перед Штайнером. Наконец Франц-Иосиф шевельнулся.

– Что выиграно, то выиграно! – изрек он, словно читая декрет. – Он нас обчистил. А теперь улетит, словно осенняя ласточка, этот кандидат на виселицу.

– Ко мне шла хорошая карта, – ответил Штайнер. – Удивительно хорошая карта.