Новоселье (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 45

Не то, чтобы кто-то испугался «разбойника в ящике». В этот ящик даже я не влезу. Но очень уж неожиданно побочный результат эксперимента дал о себе знать. Он, оказывается, ещё и стучать умеет! Интересно, чем стучал? Черенком или волосатым черпаком об доски убивался? Короедовна отвлеклась от рассматривания лошадиных крупов и постановила: «Нерасчётная активность».

Лидорчик откинул крышку сиденья и извлёк волосатое чудовище, которое невесть как освободилось из его мешка.

— Нарику просто душно стало, — потряс он нас с Короедовной и именем половника, и хитрой ухмылкой. Нахальной.

Ага! А вот и она — ревность! Наариэль побледнел, но сделал вид, что намёка не понял. Уххх! Сплошное благородство! Зато я намёк прекрасно поняла.

— А мне кажется, имя Дорик ему больше подходит.

— Неа, — стоял на своём наглый потомок Императора, — какой же он «Дорик»? Он же голубенький с чёрненьким.

— Уииии! — укоризненно пропела Нифса.

— Вы полагаете, Лидортонниэль, — на выдохе пролепетал прекрасный маг, — что всё-таки… частично… я и половник…родственны!?

Ой, надо же… Уважаемый Тарноэр, оказывается напуган! Ну, Лидорчик! Не прощу!

Короедовна не дала мне немедленно отомстить вручную.

— Я пошутил! — попытался оправдаться ТоннаЭля.

— Пошутил он! — вполне в моём стиле процедила бабуля, перехватив инициативу. — Не волнуйтесь, Наариэль. Ничего общего у вас с этим половником нет. Совершенно. Во время воздействия на основу биомассы, на предмете оказались сконцентрированы побочные эмоции и ассоциации. Насколько я помню, они касались в основном нервных окончаний и двигательных функций.

Угу, бабушка не сочла нужным разъяснять, что в половнике сконцентрировались исключительно мои эмоции. Пока она творила тело Наариэля, я… ну, что сотворила, то сотворила. Брюнетистое такое «нечто».

— Я Вам верю, — не совсем уверенно ответил сероглазый красавец. — Вам как специалисту виднее…

— Не совсем специалисту, — немедленно уступила мне ведущую роль Короедовна. Ага, а то я временами так умом блистаю с её помощью, что того и гляди за умную сойду. — Это же был… авантюрный эксперимент! Можно сказать — по наитию, а не по науке. Очень удачно, что половник под руку попался. Совершенно случайно, — лепетала я, хлопая невинными глазами. — Повторить вряд ли удастся. Всё-таки не каждый день попадается живая душа мага со слепком… личности, — помогла бабушка, — с силой воли и тягой к жизни, и с магией водной стихии, — добавила я. — Но как-то этот опыт наверняка можно использовать… эммм… например… — Моя фантазия нарисовала жуткую картину: в кровавой ванной с биомассой плавает покалеченный в бою гном, а его оторванная гадским некромантом нога отрастает и отрастает, и отрастает… Бррр! Жуть! — Для залечивания ран, я думаю, использовать можно. И обязательно надо кинуть в ёмкость что-нибудь ненужное, как доказал половник. Чтобы было, куда магические излишки девать. Вот!

Гном в моей фантазии обрёл ногу нормальной длины, кровавая субстанция стала прозрачной, а её гладь, на манер акульего плавника, рассекала секира с волосатой рукояткой. Она радостно плескалась, выписывала круги и лезла к гному с нежностями, как половник к Лидорчику. Гном орал «Ты мне не родная!», «Топоры не могут плавать!» и отбивался.

Ой! Тьфу, какая глупость, драмзерх меня за ногу!

— А-а… что? — Я вернулась к реальности. Вся компания замерла и ждала, когда «юный талантливый учмаг» закончит мыслить. — Поехали дальше?

Хорошо, что мои фантазии видела только Синяя Бабушка. Она стойкая, переживёт. Да, бабуль!? «Ты — гений, — прошелестела Короедовна, — Ты понимаешь, что ты придумала? Какое изящное объединение технологий, какой спектр возможностей для врачевания!» Или мне показалось, или бабуля впала в экстаз. Или выпала из моего сознания, уйдя прорабатывать подробности врачевания. Пожалуй — последнее. Надеюсь, она потом всем спектром и поделится, а то… Моя шаловливая фантазия дорисовала гному вместо ноги секиру, но гном был почему-то счастлив. Ырбуц, как мою фантазию занесло-то!

Коляска скакала на лесных кочках и подпрыгивала на корневищах. Разбойники меня больше не волновали. Какие разбойники, раздери их хурлаг!? Да они как увидят наше милое общество, сразу рассудок потеряют. У нас же есть страшное оружие: красота Наариэля, жуткая улыбка Нифсы и принц с нетипичными замашками. Вот, сидит, насупился и половник причёсывает. У них с половником теперь одна расчёска на двоих. Даже магия никакая не нужна — ни водная, ни драконья. Любой сторонний наблюдатель сам умом тронется и… обмочится.

Лидорчик не остановился на расчёсывании. Разозлить меня пытался, ага. Он заплёл половникову шевелюру в косу, да ещё и обрывком тесёмки от мешка перевязал, чтобы не расплеталась. Ну-ну. Не получится меня разозлить! Мы, гении, очень снисходительны к простым смертным. К бессмертным, впрочем, тоже.

Лес до вечера так и не проехали. Зато обнаружили недавнюю стоянку. Наариэль осмотрел деревья вокруг и подтвердил — наши ночевали именно здесь. Подтверждение оказалось оригинальным. Тарноэр нашёл дупло и предъявил нам набор оставленных в нём предметов: два камешка, две завязанные узлом травинки и шишку.

— Два десятка гномов, два эльфа-родственника, ночевали вместе, ночёвка прошла спокойно. Утром оставим свой знак, — пояснил Наариэль, складывая «предметное письмо» под куст.

Угу. Правильно, а то, где прочие путешественники будут искать шишки в дубовой роще? И «два камня на два десятка» гномы здорово придумали. Двадцать камней в дупло пихать замучаешься. Интересно, а как мы себя обозначим? Лидорчика и Наариэля, понятно — травой. Вот, с Нифсой будут проблемы. Рыбий плавник мы с собой не прихватили. Даже рыбьих костей нет. Жаль. Неплохо получилось бы: два эльфа, помесь сирены с огром и одна девушка переночевали вместе. Никто никого не съел…

— М-да… чем меня-то обозначать?

— Миточка, — Лидорчик бросил укладывать ветки в старое кострище и подсел ко мне. — Я бы обозначил тебя самым прекрасным драгоценным камнем!

Подлиза. Знает, что виноват и решил помириться. А я пока не хочу.

— Это каким-таким камнем, ТоннаЭля? Кирпичом, что ли?

— Ты меня простишь?

И это — логика?

— Чем ты думал, когда шутил? — Я оглянулась по сторонам и убедилась, что Наариэль ушёл в лес. По крайней мере, слышно его не было, видно тоже. — У человека, тьфу, у эльфа только свежее тело родилосссь, — шипела я на непутёвого «прынца», ему родство с половником мерещится, а ты, что делаешь?!

— Да, очень нехорошо получилось, — вздохнул Лидорчик. — Но Наариэль на меня не сердится.

— Сердится не сердится… А извиниться не надо?

— Сейчас! — подхватился самый недогадливый из семидесяти двух потомков.

— Ты куда в такой темноте собрался?

Но Лидор только рукой махнул,

— Я его найду.

Ну и пусть ищет. А мы с Короедовной пойдём изучать лошадей спереди, пока Нифса мясо режет.

Короедовна от лошадей просто млела. «Изящные создания». Ага, если им под копыта не соваться. Сметанке, особенно. Она у нас кобылка нервная. Покусать может.

Покусать — не покусали. Только чуть не забодали, когда лошади дёрнулись. А всё потому, что некоторые эльфы возвращаются тихо, а кричат слишком громко.

— Нарик! Нарик, ты где!? — Завопил на весь лес… Наариэль.

Это он серьёзно, да? Сейчас я сама сойду с ума. Неужели прекрасный маг надеется, что половник ему ответит? Даже Лидорчик, и тот молча вещи переворачивает. Ищет…

— Бабуль, а мы ему правильно мозг вырастили?

— Правильно, — довольно хмыкнула Синяя Бабушка, — он предполагает, что предмет превратился в некое подобие животного.

— А позвать черпак, как табуретку у тебя дома, можно?

— Умничка. Зови.

Конечно, я умничка. Просто немного вредная. Поэтому хочу ещё немножко посмотреть на представление перед ужином. Красиво же: ночь, звёзды, комары кусают, сирена на костре мясо жарит, а два не последней красоты эльфа (один — так очень даже «первой») мечутся по полянке, заглядывают под кусты — ищут затаившийся половник. Когда ещё такое увидишь?