Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ) - "Emerald" - Страница 111

— Поздравляем, государь! — Спустя короткое время произнес один из целителей. — Ваш избранник ждет ребенка!

Не обращая более внимания на радостное бормотание магов, Габраэл прошел к ложу и присел подле Единственного, нежно гладя его по щеке.

— Ири… Ир… — шептали губы короля, невольно складываясь в мягкую улыбку. — Теперь ты окончательно мой! Отныне и навсегда! Мы связанны…

Но вытянувшийся на светлом шелке Арэль не ответил. Он оставался все таким же расслабленным и безмятежным. Даже кончики лежавших длинными полукружьями ресниц не дрогнули в ответ на хриплый от волнения голос короля.

Красивая, теплая кукла с уснувшим разумом…

Глава 10

В этот день Королевский Совет закончился быстро. Что, впрочем, и не удивительно. По всему Гирру было объявлено, что избранник Его величества ожидает ребенка. Волна праздников и балов прокатилась по ликующей стране: от столицы и до самых дальних окраин. Так что Габраэл уже который день принимал поздравления как от городских старшин так и от придворных.

Вот и сейчас лица вельмож сияли неподдельным счастьем — еще бы! Теперь у короля есть наследник. И государству не грозит междоусобица, что неизбежно затронула бы благополучие самих советников и их семей. Даже канцлер явно вздохнул с облегчением. И только королю было нерадостно.

С одной стороны Габраэл был счастлив, узнав о ребенке. А с другой… хотелось разделить эту радость с Арэлем.

Не судьба…

В Закрытых покоях Гирр-Эстег с облегчением снял с головы довольно тяжелую корону, отдав ее слугам. И поспешил на половину избранного, которого как раз заканчивали одевать к традиционному парадному выезду в город. Королю не нравилось, что Арэлю придется выйти из защищенных покоев. Но традиции есть традиции. И отца будущего наследника (а маги заявили, что ожидается мальчик!) следовало показать ликующему народу.

Пройдя в обширную гардеробную, Габраэл какое-то время наблюдал, как вокруг стоявшего на небольшом подиуме Ара суетятся молчаливые слуги, добавляя последние штрихи в прическу и одежду юноши. А затем медленно приблизился к нему, разглядывая во все глаза.

Они были вместе почти четыре месяца, а Габраэл все не мог наглядеться на свое сокровище. Будь его воля, король сутки напролет не выпускал бы Арэля из объятий. Но, увы! Дела государства требовали от властителя постоянного наблюдения. На то, чтобы побыть с любимым, оставалось не слишком-то много времени, но из него король не упускал ни минуты.

Их ночи принадлежали только им. Но и днем, если выпадала возможность, король всегда спешил в закрытую часть дворца. Завтракали, обедали и ужинали они вместе, за исключением торжественных банкетов, на которых Габраэл был обязан присутствовать как владыка Гирра.

Присутствовать в одиночестве…

…Арэль стоял в лучах солнца, что щедро вливалось внутрь гардеробной через широкие окна, выходившие на цветник. И как всегда не обращал внимания на суету вокруг. На идеальных губах юноши то появлялась, то пропадала легкая улыбка. Правда, сегодня он не пытался бормотать. Но зато порывался погладить по голове кого-то невидимого, мешая слугам.

Габраэл присмотрелся: Единственный словно ворошил волосы на голове ребенка. Видимо на Дарующего так подействовала беременность, что уже сейчас он общался с не рожденным сыном. Значит, в своем мире Арэль счастлив, иначе бы ТАК не улыбался.

Хоть в чем-то гора с плеч!

Пройдя сквозь безмолвный хоровод лакеев, Габраэл опустился на колени перед своей Парой, нежно целуя тонкие пальцы юноши, отягощенные перстнями. Арэль напоминал изящную статуэтку, наряженную в черные и туманно-серые шелка, густо затканные серебром. Жемчуг и бриллианты с вкраплением изумрудов украшали его плечи, грудь и запястья. Обычно непослушные волосы, забранные в высокую прическу, удерживались многочисленными гребнями с поблескивающими подвесками из драгоценных камней. У застывшего рядом лакея на вытянутых руках лежал роскошный плащ из черно-бурых лисиц: на улице, несмотря на середину осени, ощутимо подмораживало. На ветках и пожухлой траве парков и аллей колючими иголочками топорщился светлый иней. Так что богатые меха были как раз к месту.

Гирр-Эстег прижался губами к колючему от шитья шелку чуть ниже мягкого пояса на талии возлюбленного. Четвертый месяц беременности почти никак не сказался на фигуре Арэля. Лишь живот перестал быть плоским, приобретя интригующую припухлость над самым лоном, да соски проявляли повышенную чувствительность к ласке. А в остальном ничего не поменялось, так что в постели это ничуть не мешало.

…Нетерпеливо забрав у короля свою ладонь, Арэль повернулся боком и вновь принялся гладить голову невидимого ребенка, словно поправляя непослушные прядки. На лице избранного сияла счастливая улыбка, зажигая в душе глядевшего на это Габраэла пожар черной горечи.

Дав знак лакею накинуть на любимого плащ, Гирр-Эстег поднялся с колен и повел Ара на выход. К удивлению короля, юноша ступал совершенно спокойно, можно сказать — величаво, словно понимал, в чем участвует. Габраэл даже заглянул в лицо своей Пары, но нет — глаза Арэля оказались как всегда полуприкрыты и безучастны. Меж приспущенных на уши прядей волос посверкивала алая искра сережки, показывая, что с заклятием тоже все в порядке.

…В зеркале отражался статный красавец… изысканно тонкий и холеный…

Кудри цвета льна давно доросли до подтянутой задницы… но сейчас убраны в сложную прическу Младшего. Большие серые глаза смотрят цепко и внимательно.

Ндааа… отучила тебя жизнь доверять окружающим. Как и расслабила некогда жилистое тело урожденного воина. Хорошо хоть не располнел, как некоторые.

А ведь когда-то скакал по плацу с мечом в руках.

— Господин… — прислужница откинула крышку ларца.

Блеск дорогих украшений… бывший лорд клана Ледяного Ветра, ныне провозгласивший себя королем почти всей горной страны, завоеванной его клинком, ничего не жалел для любимого мужа.

А сын так и норовит подставить подножку дородным служанкам, что суетятся вокруг, готовя тебя к парадному выходу.

— Витарр! — Твой голос непривычно строг с любимцем. — Тебе уже двенадцать. Веди себя как подобает будущему воину и правителю. Не надо скакать по комнате и мешать другим выполнять свою работу.

Но Витти слишком возбужден, чтобы успокоиться. Еще бы! Сегодня его впервые представляют народу как будущего преемника старшего отца. Для непоседливого ребенка все ярко и ново… все в первый раз… первый настоящий, хотя и маленький, меч… первый выход… первая взрослая одежда.

Отныне и навсегда Витарр уходит с твоей половины Младшего на половину воинов. Теперь он будет вместе со старшими мужчинами клана. Будет учиться править… и убивать не в шутейном поединке на деревянных клинках, а в настоящем бою.

Грудь пережимает от короткой боли — когда-то такой же путь прочили и тебе… пока ты не предпочел войне любовь. Да будут боги милостивы к Витарру. И да выберет мальчик СВОЙ путь сам!

— Папа! — Карие глаза сына горят неприкрытым восторгом. — Ну, как ты не понимаешь! Я же буду сидеть рядом с вами!.. Буду судить как отец!

— Как ты можешь верно судить других, если сегодня вновь сбежал от учителя законности, — твои губы так и норовят расползтись в улыбке, вопреки суровой нотации. Ну, не можешь ты по-настоящему сердиться на этого непоседу, что так напоминает собственного отца.

— Ну, прости!.. — мальчишка встает перед тобой по стойке смирно, покаянно опустив голову… опять непослушные пряди растрепались. — Я лишь хотел увидеть новые клинки, что привезли в арсенал.

— Мальчик мой, — твоя ладонь ложится на вихрастую макушку, приглаживая трогательно-мягкие прядки. — Пойми, ты не можешь убегать тогда, когда тебе этого хочется. С сегодняшнего дня ты больше не принадлежишь себе.

— Да, папа, — Витарр совсем по-взрослому вздохнул. — Вот зачем отец завоевывал все эти земли? Намного проще было бы править небольшим кланом. А сейчас… что ни долина, то свои обычаи, законы… И все надо учить!