Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 52

После выпитого пива кружилась голова и во рту стоял мерзкий привкус, но к себе в номер я вернулась как победительница. Да, и от глупых суеверий есть польза.

Утром я поехала в порт, не сомневаясь, что на сей раз на «Звезде» найдутся свободные каюты. Уже на подъезде к бригу я услышала громовой рык капитана:

— Тысяча чертей и святой Туй Терпеливый! Забирайте свои деньги и проваливайте!

Следом за этими словами по гнущемуся под его тяжестью трапу, надменно пыхтя, спустился тучный аньйо в сопровождении вертлявого коротышки-слуги.

— Господин капитан! — позвала я невинным голоском. Над фальшбортом появилось темное от гнева лицо. — Я верно расслышала, что у вас освободилось одно место?

— Одно! — фыркнул он. — Дьявол знает, что творится в богохранимом Ллойете! С утра уже четверо отказались плыть! — Тут он, верно, сообразил, что может отпугнуть и нежданную удачу в моем лице, и сменил тон: — Так что тебе повезло. Плати, и каюта твоя.

— Отлично! — заверила я его в неизменности своих намерений. — Отходим по графику?

— Клянусь Святым Троекнижием, да! Я не намерен простаивать в порту из-за каких-то кретинов!

— Вот и славно. А место для моего тйорла у вас найдется?

— Что? Нет, в этом городе точно все рехнулись! Ты еще кавалерийский полке собой приведи! Я, кажется, сказал — каюта! Тйорл поместится в каюту, как ты думаешь?

— Ладно, поняла, — мрачно ответила я. Не то чтобы я не предполагала такого исхода, но все же надеялась… — И, между прочим, капитан, можно и повежливей. Я как-никак плачу вам деньги.

— Ладно, девочка, не бери в голову, — махнул рукой он, осознав последнее обстоятельство. — Просто сегодня с утра какой-то безумный день. Не опаздывай к отходу.

У меня оставалось достаточно времени, чтобы позаботиться о Йарре. Большинство ллойетских рынков располагалось прямо возле порта, так что я быстро нашла тйорлоторговцев. Узнав, что я продаю такого замечательного скакуна, сразу несколько из них выразили живейший интерес.

— Я уступлю его тому, кто не станет продавать его в течение года, — сказала я. — Если я вернусь в это время, то выкуплю Йарре за хорошую цену. Если не вернусь… тогда можете перепродать его.

— Я представляю интересы господина Штаайме, тйорлозаводчика, — сказал один из торговцев, внимательно осмотрев Йарре. — Ему нужны породистые производители. Возможно даже, он сам захочет ездить на этом тйорле. Я полагаю, пятьсот йонков серебром вас устроят? Это хорошая цена, вряд ли кто-нибудь даст вам больше.

Я и сама понимала, что это хорошая цена! Особенно когда увидела, как поскучнели лица конкурентов. «А за мою голову все же назначено вдвое больше», — невесело усмехнулась я про себя. Торговец принял эту усмешку за скепсис в отношении названного числа и предложил:

— Пятьсот пятьдесят, но это уже максимум того, что я могу себе позволить.

— Идет, — согласилась я. — И десять йонков за сбрую.

Торговец кивнул; мы прошли в его лавку, он отсчитал мне пять мешочков серебра и двенадцать пятийонковых монет сверху, а затем вручил отпечатанную афишку с адресом господина Штаайме.

Я вышла, чтобы в последний раз обнять Йарре за шею. Я избегала встречаться с ним взглядом.

— Прощай, мальчик, — тихо сказала я, гладя теплую шерсть. — Веди себя хорошо. Может быть, я еще прилечу, чтобы забрать тебя к звездам… — Затем я обернулась к торговцу: — Привязывайте его как следует. Он, наверное, будет сильно тосковать в первые дни, а ему ничего не стоит порвать веревку.

Он заверил, что все будет в порядке, и я быстро пошла прочь, пока он не увидел, как предательски блестят мои глаза.

Я еще успела купить на соседнем базаре более подходящую к плаванию в тропических широтах одежду, а также по пути в порт заглянула в книжную лавку и приобрела там первую попавшуюся книжку в дорогу. Спешила я, как выяснилось, зря: поскольку плата за стоянку в порту взималась по дням, а не по часам, капитан все же предпочел задержать отплытие до вечера, надеясь, что найдутся еще пассажиры.

Действительно, вскоре после полудня на борт поднялся сутулый длиннолицый аньйо из ремесленного сословия; товара при нем не было, так что он, вероятно, ехал поучиться у гантруских мастеров, среди коих особенно славятся ткачи, стеклодувы и ювелиры. Больше желающих плыть не нашлось, и за час до заката капитан приказал отдать швартовы.

Я стояла на корме и смотрела на медленно удаляющийся берег.

На пристани еще стояли и махали вслед кораблю провожающие, да и вообще, несмотря на вечер, порт продолжал жить насыщенной жизнью: волокли тюки и катили бочки грузчики, куда-то шагали небольшие группы матросов, кое-где на свободных пирсах пристроились с удочками горожане — любители порыбачить, фланировали и просто гуляющие, предпочитающие свежий морской воздух чаду городских очагов.

Вдруг на берегу возникла какая-то суета, послышались испуганные крики, что-то с грохотом опрокинулось и покатилось. Собравшиеся на пристани недоуменно оглядывались, а затем шарахнулись в стороны.

В следующий миг, угрожающе склонив рогатую голову, на берег вылетел могучий черный тйорл. На шее у него болталась толстая цепь; другой ее конец был продет в стальное кольцо, вмурованное в обломок широкой доски. Выскочив на пирс, он остановился, поводя головой из стороны в сторону.

— Йарре, нет! — крикнула я. — Назад!

Он услышал меня, но результат был прямо противоположным команде. Большим прыжком он сиганул с причала и, с шумом войдя в воду, поплыл за бригом.

— Йарре, назад! — снова закричала я. — Домой!

Ну конечно, ничего глупее я придумать не могла. Что значит «домой»? От дома в Йартнаре нас отделяли почти две тысячи миль, а чужой тйорлен, где его приковали цепью, Йарре тем более никак не мог считать домом. Значит, домом для него было то место, где находилась я…

Я снова и снова кричала ему в отчаянии, чтобы он повернул. Но он продолжал плыть в ледяной воде за кораблем. Догнать нас он не мог (а если бы и смог, что дальше?), но и не отставал. На корме собрались любопытные; кто-то уже заключал пари, сколько он продержится. Я едва удержалась, чтобы не броситься на них со шпагой. Затем подошел матрос с мушкетом.