Летняя гроза в Молнегорске (СИ) - "Златовласка с косичками" - Страница 34

Что? Я не поверил своим ушам. Выпишет меня уже завтра? Так внезапно? Ничего себе сюрприз. Я начал улыбаться, но неожиданно поймал себя на мысли, что радуюсь, не так сильно, как мог бы. Еще пару часов назад я бы просто прыгал от счастья, как ребенок. А сейчас мою эйфорию омрачала мысль, что мне больше не удастся встретиться с Янеком.

Этой ночью я никак не мог уснуть. Мне казалось, что время тянется мучительно медленно. Я не мог дождаться наступления утра. Наконец-то завтра я вернусь домой! Как же я соскучился по маме и Вовке. За время пребывания в клинике мне разрешали несколько раз звонить домой, несмотря на первоначальные запреты Дорофеева. Пару раз мне звонил Асталин и спрашивал, как у меня дела. Честно говоря, эти его звонки удивляли. Какой заботливый у меня начальник. Особенно если учесть, как я его отделал перед своим заточением в клинику. А еще я ужасно скучал по Лине.

Я лежал с открытыми глазами и с удовольствием прикидывал, как уже через день вернусь к работе, когда внезапная гнетущая тяжесть в груди заставила меня сесть и резко выпрямиться. Мне было больно, и это была даже не физическая боль. Болело что-то внутри, там, где совсем недавно меня согревало тепло Янека. Что еще за фигня?

Я не знал, что со мной творится. Все происходило быстро, и у меня не было времени подумать. Я чувствовал, как меня охватывает тревога. Она росла и росла, а следом за ней пришла уверенность, что с Янеком случилось что-то плохое. Осознав это, я уже не мог спокойно сидеть и ничего не делать.

Быстро встав, я направился к двери. Разумеется, заперта, как и всегда. Кто бы сомневался.

К окну я даже не подходил, прекрасно понимая, что массивные железные решетки мне точно не по зубам. Зато направился в ванную и, остановившись под небольшой вентиляционной решеткой в потолке, уставился на нее немигающим взглядом. Она была не такая уж и маленькая. Пожалуй, я вполне влезу, если смогу заставить себя подтянуться. Подобные трюки я видел только в кино и ни разу не пробовал на практике. Ну, ничего, все когда-нибудь бывает в первый раз. Успокаивая себя этой мыслью, я принес из комнаты стул, залез на него и начал расшатывать решетку. У меня не было никаких инструментов, кроме собственных пальцев, но мне помогало осознание того, что я делаю это ради Янека. Возможно, меня звало его странное тепло, а возможно, просто толкала на безумный поступок своя безмерная глупость. Это было неважно. Я просто чувствовал, что должен это сделать.

Наконец, решетка поддалась. Я аккуратно опустил ее на пол и, приподнявшись на цыпочках, ухватился за край образовавшегося отверстия. Да, подтягиваться на руках оказалось весьма проблематичным делом. Несколько минут я просто висел мешком, ругая себя последними словами за собственную вялость и отсутствие хорошей формы. Все же усилия не прошли даром. Мои мышцы устали и ныли от напряжения, но тело как будто стало меньше весить, и мне удалось подняться. Сделав сильный рывок, я оказался в вентиляционной трубе.

Дальше было легче. Я быстро полез по трубе, совершенно не ориентируясь в направлениях и полагаясь целиком на удачу. К счастью, труба оказалась довольно широкой, и продвигался я без лишних трудностей. Несколько попавшихся на пути вентиляционных решеток, судя по всему, выходили в такие же ванные, как и моя, так что я пропускал их, не раздумывая. Наконец, мне повезло, и я добрался до решетки, которая выходила в коридор. Это было то, что нужно. Несколько долгих минут я расшатывал ее онемевшими непослушными пальцами, а когда снял, осторожно отложил в сторону и некоторое время прислушивался, прежде чем спрыгнуть вниз. Каким-то чудом мне удалось не наделать шума. Я побежал по коридору, вслушиваясь в любой шорох и отмахиваясь от мысли о том, как буду возвращаться назад.

Можно сказать, что мне дьявольски везло. Спустившись на первый этаж, я вовремя услышал чьи-то негромкие голоса и успел спрятаться за угол. Говорившие приближались. Блин! У меня мурашки побежали по спине, когда они подошли и остановились совсем рядом. Я не мог их не узнать. Это были Леонид и Дорофеев.

- Леонид, иди в желтый корпус, - тоном, не терпящим возражений, скомандовал Дорофеев. – Там один из санитаров заболел. Его нужно ненадолго заменить.

- Там есть Эдик. Он всегда со всем справляется.

Судя по голосу, Леонид был готов скорее отправиться в парк рубить сосны, чем пойти в желтый корпус.

- Эдик будет занят, - резко бросил главный врач. - Там гости пожаловали. Владлен Юрьевич приехал.

- Опять? – как-то странно хмыкнул Леонид. – Что-то он зачастил.

- Скучает по своему малышу.

Дорофеев издал мерзкий смешок, и на этом они замолчали, двинувшись дальше по коридору. Я, толком ничего не поняв, направился в противоположную сторону. О чем они говорили? Малыш? Здесь еще и дети есть?

Добравшись до ближайшего не зарешеченного окна, я выбрался во двор. Мой путь лежал в сосновый бор, а оттуда в овраг и темный лаз Янека. Я не был уверен, что у меня все получится и я смогу добраться до желтого здания, но тешил себя мыслью, что Янек уже неоднократно выдерживал подобный маршрут. Если он, со своей больной ногой, смог это сделать, то и я смогу.

Мне показалось, что я пробирался полночи. Вентиляционная труба и ночной парк оказались сущими пустяками по сравнению с лазом. Как только я туда залез, надо мной сомкнулась тьма. У меня не было ни фонарика, ни даже спичек, и я пробирался как слепой котенок в этом царстве бесконечного мрака. Что-то изредка шевелилось и вздрагивало под моими локтями и коленями, и я начинал кусать себя за губу, чтобы не заорать. Мне чудилось, что я протискиваюсь среди огромных влажных корней, которые в любую минуту могут сдавить меня в своих смертельных объятиях. Что там Янек говорил насчет того, что растения его друзья? Если ему верить, то это именно они и прорыли ему этот лаз. Бред? Возможно и так, но если это были не растения, то кто? Человеку вряд ли под силу было проделать такой колоссальный труд.

Когда передо мною забрезжил слабый свет и я почти уткнулся носом в вентиляционную решетку, у меня уже совсем не было сил. Оставалось сделать последний рывок. Напрягая измученное тело, я в очередной раз изумился выносливости и сильной воле Янека. Он раз за разом проделывал этот путь, несмотря на боль в ноге.

Убрав решетку, я выскользнул в трубу. Дальше оставалось проползти совсем немного. Возле еще одной решетки лежала кучка желтой одежды, вымазанной в земле и хвое. Очевидно здесь Янек переодевался после своих прогулок, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Вздохнув с облегчением при мысли о том, что эта решетка – последняя, я занялся ее устранением. Она поддавалась легко, поскольку снималась уже не впервые. На этот раз мне не пришлось спрыгивать с потолка. Решетка находилась у самого пола, так что я ужом проскользнул в комнату, оказавшуюся почти точной копией моей ванной и распластался на полу. Мне нужно было несколько минут, чтобы отдышаться.

Однако пролежал я совсем недолго. Из-за неплотно прикрытой двери ванной я услышал щелчок открываемого замка, звук шагов и чей-то негромкий голос.

- Здравствуй, малыш.

Я медленно встал и осторожно приник к щелке между дверью и стеной, стараясь по возможности даже не дышать.

В комнате находились двое. Судя по всему, это были мужчины. Я разглядел кусочек желтой формы санитара и краешек дорогого костюма. Меня коснулся терпкий и резкий аромат дорогой туалетной воды для мужчин.

- Ты не скучал по мне? – вкрадчиво продолжал говорить все тот же голос. - А я вот очень скучал по своему малышу. Никак не мог дождаться, когда снова тебя увижу.

- Владлен Юрьевич приехал к тебе в гости, - скрипя, как высохшая половица, сообщил другой голос, принадлежащий, скорее всего санитару в желтой форме. – Будь вежливым и ответь ему, Янек.

Янек! Я вздрогнул, услышав знакомое имя. Я не ошибся, здесь действительно палата Янека! Значит, все правильно.

Краешек дорогого костюма исчез из моего поля зрения. Мужчина прошел в глубь палаты, а через минуту я услышал его довольный смех, шорох и звук прервавшихся торопливых шагов. Было похоже, что кто-то быстро вскочил с кровати, но не достиг своей цели из-за того, что его остановили. Я опять услышал мерзкий смешок, за которым последовали звуки недолгой борьбы и болезненный стон.