Список ликвидатора - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 22

Он тут же стал давить на пищащие кнопочки и через несколько секунд уже диктовал в крохотный микрофончик мобильника:

– Д 2147 УБ! Нет, Серег, я говорю УБ! Ульяна, Борис. А первая Д – Дмитрий! Чего-чего? Ага, вместе – ДУБ. Когда перезвонить? Ясно...

Жуков отключил мобильник и сказал:

– Через пятнадцать минут там все узнают.

– Ну что же, подождем... – кивнул Гаврюшин.

Они спустились вниз, вышли во двор и сели на лавочку у подъезда.

– Ну надо же, – толкнул Папалаева Жуков, – ДУБ! Во как...

Турецкий остановил свою «семерку» у входа в «Глорию», вышел, поднялся по ступенькам крыльца и оказался на пятачке перед закрытой дверью. Сверху на него смотрел объектив телекамеры.

Александр поднял руку, чтобы позвонить, но дверь вдруг открылась.

– Добрый день, Александр Борисович! – сказал высунувшийся в щель охранник. – А Дениса Андреевича нет!

– Ничего, я его подожду, – ответил «важняк». – Он должен подъехать.

Охранник пропустил Турецкого в помещение, и тот неторопливо пошел вдоль коридора. Попав в просторный холл, расположенный перед входом в кабинет Дениса, Александр сел в одно из стоявших там кресел и принялся ждать.

Выйдя недалеко от Киевского вокзала, Герман покрутился у остановок, внимательно изучая таблички с маршрутами автобусов и троллейбусов. В сторону центра ехали сразу несколько из них, и Редников решил выбрать самый долгий путь, – ему так хотелось отсрочить момент прибытия в эту проклятую «Глорию».

– Так, – посмотрел на часы Жуков, – пора звонить!

– Ага, – кивнул Папалаев. – Действуй!

Опер снова вытащил мобильник и набрал номер.

– Алло, – сказал он, приложив крохотный аппаратик к уху, – Серег, это опять я. Ну что там? Молодец, диктуй! Так... так... ага, спасибо! – И, пряча телефон в карман, Жуков сказал: – Ботаническая, семьдесят, квартира три. Кирпичев Трофим Авдеевич.

– Поехали! – поднялся с лавочки Гаврюшин.

– И мы с вами! – сказал ему Папалаев.

– Давайте, – согласился лейтенант и пошел со своими оперативниками к стоявшему в глубине двора «уазику».

Спустя минуту обе машины выехали в арку и направились в сторону Садового кольца – впереди «уазик», а за ним «шестерка».

– Вообще-то я думал, что этот «фольксваген» окажется в угоне, – пробормотал крутящий баранку Жуков.

– Я тоже... – сказал Папалаев.

– Может, владелец еще не успел заявить?

– Может, и так...

Они помолчали.

– Или он ее продал кому-нибудь по доверенности... – опять задумчиво произнес Жуков.

– Скорее всего...

– И теперь придется искать того, кому он этот «фольксваген» впарил...

– Ага...

– Но чего точно не может быть, – сказал Жуков, – так это того, что «фольксваген» окажется сейчас во дворе дома хозяина, а сам он будет сидеть в своей квартире.

– Да уж, – усмехнувшись, подтвердил Папалаев, – этого быть не может!

Через полчаса они въезжали в зеленый двор дома семьдесят по Ботанической улице.

– У него третья квартира, значит, это там, – махнул рукой Папалаев в сторону первого подъезда.

Сидевшие в «уазике» тоже разобрались, куда ехать, и скоро обе машины остановились у левого края девятиэтажной коробки.

Жуков вылез из машины, потянулся, зевнул и вдруг, опуская руки, застыл, глядя вытаращенными глазами прямо перед собой.

– Мне это мерещится, или нет? – потрясенно спросил он Папалаева.

– Н-нет, – сказал Папалаев, который, открыв рот, уставился немигающим взглядом в ту же сторону, что и Жуков.

Люблинские милиционеры смотрели туда же.

На расстоянии пяти метров от оперов блестел на солнце фиолетовый «фольксваген» с номером Д 2147 УБ.

– Но ведь так не бывает... – проговорил наконец Папалаев. – Не мог же он поехать на дело на собственной машине, засветить ее перед целым домом, а потом вернуться к себе и преспокойно поставить эту тачку у подъезда?

– Н-да... – почесал голову Гаврюшин. – Чудеса...

– Так что же мы стоим? – сказал Жуков. – Пошли к хозяину!

Оперы зашли в подъезд, поднялись на первый этаж и подошли к двери третьей квартиры.

– А-а-а!!! – донесся вдруг оттуда дикий вопль. – Я этого не выдержу!!! Я умру!!!

– Это еще что такое? – опешил Жуков.

– Убери нож!!! – орал за дверью невидимый мужчина. – Помогите!!!

– Кажется, мы как раз вовремя! – сказал Папалаев и принялся барабанить в дверь: – Откройте! Немедленно откройте! Милиция!

– Надо вышибать! – крикнул Жуков и, отойдя метра на четыре, понесся вперед, выставив могучее плечо.

В этот момент дверь открылась и в проеме появилась миниатюрная молодая женщина. Увидев несущегося на нее огромного, страшного Жукова, она еле успела отойти в сторону, и капитан, не успев остановиться, влетел в квартиру, по инерции пронесся через коридор, споткнулся о лежащий там палас и, перекувырнувшись, вкатился в комнату.

– Всем стоять! – заорал он, выхватив пистолет и начав отчаянно водить им перед собой.

– Мама... – раздался сдавленный голос.

Напротив Жукова на диване лежал пожилой мужчина с загипсованными ногами и частично перебинтованной рукой. Рядом с ним стоял невысокий молодой человек, который держал в одной руке вату, а в другой – какой-то медицинский нож. На стульчике перед диваном стояли всевозможные мази.

– Мама... – еще раз сказал молодой человек и выронил вату.

Ошарашенная женщина, которая открыла дверь, таращась то на Жукова, то на оперов, завизжала противным фальцетом.

– Спокойно! – раскрыл перед ее глазами удостоверение Гаврюшин. – Мы из милиции!

Уставившись, словно загипнотизированная, в раскрытое удостоверение, женщина замолчала.

– Можно нам войти? – спросил ее Папалаев.

– П-пожалуйста... – чуть заикаясь от испуга, пробормотала она. – Т-тем более, что вы в общем-то уже в-вошли... – И женщина снова посмотрела на Жукова.

Тот к этому времени уже поднялся с пола и, подозрительно глядя на находящихся перед ним мужчин, сказал:

– Мы из МУРа! Что здесь происходит?

– Ничего... – растерянно ответил лежащий на диване пожилой дядька. – Сын мне бинт меняет...

– Сын? – переспросил опер, внимательно рассматривая молодого человека, который действительно был очень похож на старика – такой же курносый и лопоухий.

– Да, – подтвердил молодой человек, – я его сын. Кроме того, я врач...

– А кто из вас Кирпичев Трофим Авдеевич? – спросил Гаврюшин, который в этот момент как раз входил в комнату вместе с другими операми.

– Я, – ответил старик.

– Значит, это вам принадлежит фиолетовый «фольксваген» с номером Д 2147 УБ?

– Ну да, – подтвердил Кирпичев, – мне. А что с ним? – встрепенулся он вдруг и почему-то посмотрел на женщину. – Что случилось, Света?

– Не знаю, – испуганно сказала она. – Я час назад поставила его около подъезда...

– Его что, угнали?! – побледнел молодой человек. Он кинулся было к окну, но его остановил Папалаев.

– Да все в порядке с вашей машиной! – сказал опер. – Где ее поставили, там она и стоит!

– Слава богу! – одновременно произнесли старик, молодой человек и женщина.

– Вы лучше скажите... – начал Жуков.

– Нет, погодите! – неожиданно перебил его старик. – Это вы скажите, по какому праву ворвались в мою квартиру!

Оперы переглянулись.

– Ну знаете ли... – сказал Жуков. – Вы здесь так орали!

– Ну и что? – невозмутимо смотрел на него Кирпичев.

– Трофим Авдеевич каждый раз орет, когда Петя ему повязки отдирает... – заявила Света.

– Да, – подтвердил старик. – Я каждый раз ору. Мне так легче терпеть боль!

– Папа, ну я же их размочил... – укоризненно сказал сын. – Ведь тебе же было совсем не больно! Ну признайся!

– Не больно, – кивнул старик. – Но я все равно орал, чтобы ты проявлял еще большую осторожность!

– Отец моего мужа – уникальный человек... – язвительно произнесла женщина.

– А ты бы лучше машину в гараж поставила! – повернулся к ней Кирпичев.

– А на рынок мне что, пешком идти? – с вызовом сказала Света. – Вы сами просили купить вам бананов!