Список ликвидатора - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 74

– Вот! – бросил он его хозяйке, после чего открыл входную дверь и вытолкнул ее из квартиры.

– Поехали! – сказала Елена Николаевна и нажала кнопку, расположенную в верхней части металлического цилиндра. Внутри него тихо загудел работающий на небольшом аккумуляторе двигатель, и по уходящему в отдушину шлангу в соседнюю квартиру потек смертоносный газ без цвета и запаха.

Жуков и Папалаев уже начали нервничать, когда на лестничную клетку вдруг выскочила обернутая в покрывало, босая Иванова, а следом за ней – Турецкий, сверкающий голой грудью под расстегнутой рубашкой.

Оперы переглянулись.

Тыча пальцем в дверь, за которой некоторое время назад скрылась приехавшая на лифте женщина, «важняк» крикнул подчиненным:

– Ломайте!

Газ шел ровно. Мигающая в боку цилиндра зеленая лампочка показывала, что напор достаточный. Комарова посмотрела на часы:

– Еще немного – и можно выключать... Тот, кто помоется в той ванной в течение ближайших трех часов, завтра умрет от кровоизлияния в мозг...

В этот момент в коридоре раздался страшный грохот. Входная дверь испытала на себе удар такой силы, что вырвало замок.

– Не двигаться!!! – разлетелся по квартире дикий крик ввалившихся оперов.

Коренастый и сутулый не успели оказать ни малейшего сопротивления. Через несколько секунд их повалили масками в пол и защелкнули наручники на отведенных за спину запястьях.

– Что все это значит? – судорожно сдернув респиратор, спросила Комарова.

– А вот это я и собираюсь выяснить! – спокойно сказал подошедший к ней Турецкий.

Редников и Таня добрались до подмосковной Салтыковки, где у родителей Германа была небольшая деревянная дача.

– Предки приезжают сюда только на выходные... – пояснил парень, когда они открыли задвижку калитки и шагнули на засаженный яблонями участок.

– Тут красиво... – осмотрелась девушка.

По узкой тропинке они дошли до чуть покосившегося крыльца.

– А как же мы откроем дверь? – спросила Таня.

– А вот как... – улыбнулся Редников, после чего наклонился, сунул руку в приличную щель между ступеньками и вытащил оттуда связку ключей. – Родители всегда оставляют их здесь...

Он открыл дверь, и молодые люди зашли внутрь. Обстановка была скромненькой, но уютной.

– Чувствуй себя как дома! – улыбнулся подруге Герман.

Среда, 2 августа

Турецкий сидел в своем кабинете и вспоминал вчерашние события. После того как все покушавшиеся на его убийство были задержаны, произошло следующее.

Иванова, потрясенная тем, что ее хотели отправить на тот свет вместе с клиентом, мгновенно дала признательные показания.

Да, это она сообщила в администрацию президента, что ее бывший начальник Сергей Мухин должен был встретиться в субботу с неким Ростовщиковым – помощником председателя Совета Федерации. Покойный директор «СБИТ – Инфополис» собирался передать чиновнику важные документы, изобличающие высшее руководство страны в отмывании денег, полученных от наркоторговли.

На вопрос, зачем она это сделала, Галина Ивановна честно ответила: «Я хотела сесть в кресло руководителя. – Потом подумала и добавила: – Но это же не преступление!»

Однако представители кремлевской Администрации не отстали от нее просто так. Для начала ей было поручено поближе познакомиться с принявшим дело об убийстве Мухина «важняком» Генпрокуратуры Турецким. Люди со Старой площади снабдили Иванову кое-какими бумагами, которые, по их замыслу, должны были направить следствие по ложному следу.

«Надо полагать, что по ложному следу вы не пошли... – горько усмехнулась рассказывавшая все это Александру Галина Ивановна. – Потому что они захотели вас убить...»

Впрочем, свою роль в планировавшемся преступлении Иванова всячески умаляла, утверждая, что она должна была служить лишь приманкой. А потом и вовсе отказалась от всех данных ею показаний и заявила, что знать ничего не знает и ведать не ведает, и вообще, будет говорить только в присутствии своего адвоката.

Коренастый и сутулый с самого начала отмалчивались. Однако наблюдательного Турецкого привлек необычный рисунок ботиночных подошв подверженного приступам кашля молодого человека, и, когда на место готовившегося преступления прибыла дежурная группа, «важняк» отозвал в сторону эксперта-криминалиста и кое о чем с ним переговорил. После этого обувь с сутулого была снята и аккуратно упакована в пакет...

Что же касается Елены Николаевны Комаровой, то, очевидно от сильного волнения, она случайно раздавила лежащую в кармане стеклянную ампулу с приготовленным ею же ядом, порезалась и через несколько часов умерла. От внезапно постигшего ее в тридцатиградусную жару воспаления легких. «Очевидно, сквозняки...» – заключил приехавший врач.

Александр потер виски и посмотрел в окно, за которым шумела запруженная машинами улица. Ему вдруг захотелось тишины. Вот бы уехать в какую-нибудь деревню и пожить месяцок в окружении мертвецки пьяных, а потому бессловесных и безразличных ко всему селян, валяющихся по своим хатам и не нарушающих восхитительного звенящего безмолвия ревом давно гниющих в кюветах тракторов.

Но Турецкий знал, что это только мечты... Работы было так много, что он, словно штангист на помосте, сгибался под ее тяжестью, а судейская лампочка, разрешающая сбросить груз, все никак не загоралась...

«Важняк» слегка тряхнул головой и посмотрел на сидящих напротив членов своей группы. Те уже знали, что на сегодня шеф запланировал задержание спецназовцев, которые, по всей вероятности, причастны к убийствам отца и сына Мухиных.

Александр снял телефонную трубку и, заглянув в лежащий перед ним листок, набрал номер воинской части, в которой проходили службу вышеуказанные граждане.

– Соедините меня с особистом! – сказал он, когда на другом конце ответили.

Старшие лейтенанты Тимофей Авдонин и Георгий Ключников, а также их друг лейтенант Роман Масюра с сегодняшнего дня находились в отпуске. Проживали офицеры в военном городке при своей части и с самого утра собрались на пятачке перед продмагом, чтобы отправиться в давно запланированную ими поездку. Служебный «уазик», который они сейчас поджидали, должен был подбросить их до пароходного причала в районе парка Горького, где бравые спецназовцы собирались сесть на первое же экскурсионное судно и, забыв заботы и проблемы, прошвырнуться с ветерком по Москве-реке.

Время шло, а машины все не было.

– Жорик, а может, она сломалась? – спросил Авдонин Ключникова.

– Хрен ее знает... – пожал тот могучими плечами.

Масюра почесал приплюснутый нос и пробормотал:

– На чем же тогда ехать?

Все задумались.

Вдруг вдали послышался шум двигателя – и из-за угла ближайшего дома выехал защитного цвета «уазик». Через несколько секунд он подкатил к офицерам.

– Виноват! – высунулся из окна водила – прыщавый младший сержант. – Не успел вчера заправиться. Пришлось с утра на склад ГСМ гонять...

– Запасную канистру надо иметь! – буркнул Авдонин, после чего все трое сели в машину, и она рванула в направлении шоссе.

Сообщив особисту, что через некоторое время к нему подъедут люди из Генпрокуратуры, Турецкий положил трубку.

– Ты, ты и ты! – сказал «важняк» Жукову, Папалаеву и Грачеву. – Вперед на мины!

– Есть! – ответили оперы и вышли из кабинета.

– А я? – спросил следователь Попков.

Турецкий потянулся в кресле:

– Помнится, генерал Мухин собирался получить сегодня какое-то письмо.

Спецназовцы хмуро смотрели в окна «уазика» на уносящиеся назад деревья, торчащие по обочинам Можайского шоссе. Несмотря на долгожданный отпуск, настроение у офицеров было несколько подавленное. Воспоминания о недавних событиях не отпускали их ни на минуту и отдавались тупой болью в покрывшихся испариной висках. Впрочем, может быть, это были лишь отголоски вчерашней пьянки...

Веселился лишь водила.

– У нас в автороте недавно прикольный случай произошел... – начал он одну из своих многочисленных баек, которыми всегда развлекал в пути пассажиров.