Возвращение в Сокольники - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 67

Грязнов поднял с земли пистолет, которым так бездарно пробовал застрелиться Турецкий, зачем-то понюхал дуло и спрятал в карман.

– Ничего не понимаю, – сказал Турецкий.

– А где тебе? – сердито ответил Грязнов.

И в этот момент из-за поворота аллеи показался длинный и рыжий Денис.

– В порядке? – закричал он.

– А то, – ответил Грязнов-старший.

– Это мой пистолет? – вдруг спросил Турецкий.

– Да ты чего? В самом деле застрелиться, что ли, захотел? – Грязнов даже руки развел в стороны от искреннего изумления. – Дениска, иди объясни этому… – Грязнов не сказал кому. – Что его «макарыч» у тебя, а у него был твой.

– Но каким образом? – спросить-то Турецкий спросил, хотя уже догадался. – Илона?

– А к тебе на другой козе и не подъедешь! – захохотал Грязнов. – Верно, племяш?

– Так точно, дядь Сань, – козырнул тот.

– Твой кадр? – спросил Турецкий.

– Ты ей здорово понравился, дядь Сань, – ухмыльнулся самой наглой из всех своих ухмылок Денис. – Так что я отныне ничего не могу исключить.

– Ты что имеешь в виду? – почти зарычал Грязнов-старший.

– Я – ничего, – продолжая наглеть, заявил Денис, – это уж теперь пусть они сами решают…введу – не введу…

– Понял, кого воспитали? – возмутился Славка. – Все, этих – убрать! – Он показал на труп и бьющегося в истерике с завернутыми за спину руками Иван Иваныча.

– Слава, у них имеется адрес Курортной, – сказал Турецкий.

– Да знаю. Пусть стараются, там все равно никого уже давно нет.

– А как же вы?…

– А так, едрена феня! Они тебя «слушали», а мы – их. Ты прямо как неродной! Удивляюсь! Или не протрезвел еще? Вообще-то пиво на коньяк – это круто.

– Все, блин, знаете!

– А то! Пошли…

– Слушай, я вчера на такси ехал…

– Знаю, Витек его зовут. Он у Дениски недавно…

У центральных ворот парка стояла черная «Волга» с открытой дверцей. На заднем сиденье, высунув ногу наружу, устроился Костя Меркулов. Он увидел выходящих из-за турникета Грязнова и Турецкого. Внимательно, будто в первый раз видел, уставился на Александра Борисовича и, когда те подошли поближе, поднес указательный палец к виску и известным жестом изобразил, что он думает по поводу поведения своего уважаемого сотрудника.

И этот тоже…

– Стыдно? – повторил он Грязнова.

И Турецкий, опустив голову, ответил:

– Да.

– Все, – как бы подвел черту Меркулов, – извинился, и поехали дальше. Забыли, да, Вячеслав?

– А ты, собственно, о чем? – удивился тот.

Меркулов засмеялся:

– Опять сговорились, черти… Садись, поговорим, – сказал он Турецкому. И когда они втроем уселись в машине, продолжил: – Я вчера прочитал твое послание… ну в смысле версию. Отдал перепечатать, а сегодня положил в папку генерального. Для экстренного решения. Тот позвал, когда я уже собирался сюда. Поэтому задержался. – Это он сказал Славке. – Так вот. Остапенко в понедельник вызван для дачи свидетельских показаний. Ты не забудь, Вячеслав, что сбежать он не должен.

– Хрен ему, – сказал Грязнов.

– Вот именно, – подтвердил Меркулов серьезно и повернулся к Турецкому: – А ты, если, конечно, не собираешься подать заявление об уходе… Нет? – Но так как Турецкий промолчал, продолжил: – Значит, возбуждай дело. По Баранову, Колосову и Потапчуку. А по угрозам в адрес Турецкого дело возбудит Гена Левин. Он уже в курсе. Ты ему помоги с недостающими материалами. Ты ж у нас все-таки лицо заинтересованное, пойдешь свидетелем. Кстати, чуть не забыл… Саня, я вчера разговаривал с Ириной Генриховной. Ты уж извини мне такое вмешательство в твою личную жизнь. Но ведь надо же было объяснить… гм, необъяснимую «логику» твоих поступков! Так вот, она хочет узнать, когда может вернуться?

– Вернуться? – растерялся Турецкий.

– Вот именно, разве я неясно сказал? – сердито ответил Меркулов. – Во всяком случае, я обещал ей, что ты сам позвонишь, когда окончится… это… Вячеслав, да объясни ж ты ему!… Ну совершенно тупой какой-то! Все, ребята. Суббота нынче. Свободны, покиньте машину. А я поеду в присутствие. Еще раз почитаю откровения одного «важняка».

Меркулов подмигнул Турецкому и показал водителю, чтоб тот трогал.

– Так чей был пистолет? – спросил Турецкий, провожая взглядом меркуловскую «Волгу».

– Я ж тебе говорил, что будет сюрприз, – как-то неохотно ответил Грязнов. – Толковая девка. Дать телефончик?

– Есть, – ответил Турецкий.

– А твои вернутся в следующее воскресенье. Они не в Сочи, Степа их в Гагру увез. Это все вранье, что там кругом стреляют. И люди – наши, и море, говорят, уже потеплело… Как насчет пивка?

– Я бы с удовольствием.

– Тогда едем ко мне. И вот что еще, Саня, все равное я тебя обыграю, но даю фору!… Да, слушай, а что ты им написал-то? Покажи-ка свой конверт!

Грязнов забрал у Турецкого желтый конверт, открыл его, вынул листок бумаги, сложенный пополам, развернул и… захохотал.

На листе черной шариковой ручкой была довольно искусно изображена большая дуля. Фига, другими словами. Вероятно, Турецкому пришлось основательно потрудиться, чтобы его «ответ» был действительно похож на оригинал…