Девятый император - Астахов Андрей Львович - Страница 75

75

– Как угодно вашему величеству. Я буду называть Липку и… Руменику моими сестрами, как называл раньше. Ты, Хейдин, будешь мне как бы отец. Игра так игра! О, а вот и мой названый брат бежит!

Дракон подмигнул Ратиславу, который, встревоженный яркими сполохами, прибежал к Липке и теперь с трудом заставил себя войти во двор. Юноша был потрясен так, что забыл, зачем пришел, и только расспросы Хейдина помогли ему прийти в себя.

– Там, – сказал Ратислав, не сводя глаз с дракона и неопределенно показывая рукой.

– Что там?

– Там они готовятся. Я сам видел. Готовятся напасть… Вот это да! Это Зарята, да?

– Вы все похожи на сумасшедших, – объявил дракон. – Я так хотел сделать вам сюрприз, а вы ведете себя не совсем вежливо.

– Ты должен нас извинить, – сказал за всех Хейдин. – Не каждый день приходится встречать живого дракона.

– Что там за движение? – Дракон всмотрелся вдаль, туда, где двигалась на равнине конная колонна монголов.

– Это наша очень большая неприятность, – сказал Хейдин. – Ты проснулся в весьма сложный момент. В этой стране идет война. И наши враги очень близко. Еще немного, и они будут здесь.

– Враги, – сказал дракон. – Охотники. Очень скверно.

– Еще как скверно! – Хейдин прикинул расстояние, которое осталось монголам, чтобы дойти до деревни и понял, что убежать они уже не успеют. – Ты слишком долго и эффектно просыпался. Как, ты сказал, твое имя?

– Свет Зари.

– Значит, просто Зарята. Это имя тебе очень подходит.

– Но мое имя другое!

– Привыкнешь к этому. Игра так игра.

– А я буду звать тебя Даной, – сказала Руменика.

– Он что, останется с нами? – шепнул Ратислав Хейдину.

– Нам некуда его девать.

– Если идут охотники, нам надо спрятаться или уйти, – неожиданно сказал дракон.

– Золотые слова, клянусь пряжей Атты! Только уйти нам не удастся. И спрятаться тоже. Охотники, как ты их называешь, на лошадях. И едут они быстро. Они догонят нас. У тебя есть другие идеи?

– У меня очень много идей, – сказал дракон и взмыл в воздух.

* * *

Тенгиз-нойон поручил командование в авангарде сотнику Эрдегену, а сам ехал в передовой сотне второй тысячи. Здесь, в окружении тургаудов,[57] он чувствовал себя в большей безопасности, чем во главе войска. Хотел ли Тенгиз-нойон признавать это, или не хотел, но старый Баин сегодня утром нагнал на него страху.

Старый шаман явился к нему в юрту на рассвете, когда ночная темнота едва только начала сменяться серыми сумерками. Тенгиз-нойон только проснулся и лежал на войлоке, наслаждаясь теплом и приятной расслабленностью в теле. Старый Баин вошел молча, как привидение, – только идолы на его облезлой козлиной шубе мелодично звякали. Он прошел к центру юрты, уселся на пятки у жаровни и долго молчал. Тенгиз-нойон не стал торопить гостя. Если Баин молчит, значит, ему так угодно.

– Здоров ли ты, премудрый Баин? – спросил вежливо хан, не вылезая из-под войлоков.

– Я здоров, – проскрежетал старик. – Хорошо ли ты спал этой ночью, Тенгиз-нойон, храбрейший из багатуров?

– Хвала Тенгри, хорошо. Я всегда сплю в походах хорошо.

– А я спал плохо, – произнес Баин, грея над жаровней узловатые раздутые артритом пальцы. – Мою душу посещали небесные онгоны,[58] охранители народа монголов. Они спустились сюда, в эти снега и болота, чтобы предупредить о грозящей нам великой опасности.

– О какой еще опасности? – Тенгиз-нойон постучал рукоятью плети в медный таз для умывания, вызывая слугу.

– Мы пришли в страну, которой правят не люди, а черные злые онгоны, – сказал Баин. – Вспомни, когда мы шли на город Резан, они с воем плевали нам в лицо снежной метелью и проламывали лед на реках, чтобы мы не могли войти в земли урусов. Под городом Ульдемир они морили наших коней, а в городе Туржек[59] злые урусские онгоны напустили моровую язву, чтобы лишить нас добычи. Теперь, когда мы идем на богатый город купцов Новгород, злые онгоны сделают все, чтобы нас остановить.

– Э! – Тенгиз-нойон сделал отстраняющий жест рукой. – О чем ты говоришь, премудрый и всезнающий? Пристало ли нам, завоевателям вселенной, бояться каких-то жалких духов этой земли?

– Ты недооцениваешь опасность, – заметил Баин. – Онгоны-хранители сказали мне, что на пути в Новгород нас ждет великое испытание.

– Урусское войско? – Тенгиз-нойон велел слуге, принесшему в юрту поднос, подать чашу с чаем и старому шаману. – Новгородцы? Ну что же, сразимся с ними. У меня приказ от сиятельного Субэдея – не позволять себя остановить никому и ничему. Через неделю мои кони будут рыть копытами снег у стен Новгорода. Но я послушаю тебя, мудрейший, и пошлю вперед дополнительные караулы.

– Я говорю не об урусах, – Баин даже не заметил предложенной ему пиалы с чаем.

– О ком же тогда?

– Я видел огонь. Он пылал так жарко, что стальные мечи плавились в руках, а лица сползали с вопящих от боли багатуров, будто капли воды с жирного блюда. Это был сверхъестественный огонь. Он опалил и меня, и оттого я проснулся.

– Опалил тебя?

Вместо ответа Баин засучил рукав своей козлиной шубы и показал изумленному хану свое тощее предплечье. Хан брезгливо поморщился – внешняя сторона предплечья была покрыта волдырями и вздулась.

– Может, ты во сне угодил рукой в жаровню? – сказал он.

– Я тебя предупредил, – сказал Баин, лицо которого осталось непроницаемым, так что мысли и эмоции шамана угадать было никак нельзя. – Через час ты двинешь войско дальше, на Новгород. За тобой идет сам великий Субэдей со своим туменом, за ним – сам Покоритель вселенной. Если ты встретишь огонь, который остановит тебя и заставит обратиться вспять, твоя звезда закатится. Покоритель вселенной не простит поражения тому, кто до сих пор знал только победы.

Шаман ушел, оставив Тенгиз-нойона в тяжелых раздумьях. Таких тяжелых, что вареная конина и чай, сваренный с молоком и бараньим жиром, стали Тенгиз-нойону не в радость.

В чем-то шаман прав – эта земля полна неожиданных сюрпризов. И к ним лучше готовиться заранее. Что бы там ни приснилось Баину, старик действительно его предупредил. В народе говорят: «Предупрежденный стоит вооруженного». И за это старику, пожалуй, следует послать дары.

– Урумчи!

Вошел невозмутимый телохранитель, дождался, пока хан не допьет пиалу с чаем.

– Возьми урусский торлоп,[60] половину туши барана и мех с кумысом и снеси все это в подарок премудрому Баину. Скажи, хан понял и оценил твое предостережение и благодарит тебя.

Затем Тенгиз-нойон вызвал слуг и велел развязать свои переметные сумы. В одной из них хранился дорогой, тонкой работы циньский[61] доспех из стальных пластинок, стальные наплечники, поножи и нарукавники и стальной же шлем, покрытый сверху красным лаком, с назатыльником и кольчужным подшлемником. Тенгиз-нойон облачился в этот доспех. Ходить стало тяжелее, зато на душе у хана стало спокойнее.

– Баин принял дары? – спросил он, когда вернулся посланный к шаману телохранитель.

– Принял, мой хан.

– Это хорошо. Значит, его сон был не таким худым, как он мне рассказал.

Урумчи только кланялся. Тенгиз-нойон с раздражением подумал, что испортить человеку расположение духа очень легко, а вот улучшить это расположение потом весьма и весьма трудно. Шаман сказал, напустил тумана – думай теперь, что хочешь. Хотя насчет Покорителя вселенной шаман сказал правильно. Все знают, как скор в гневе на расправу Бату-хан. Лучше не сердить его. Хотя, что может грозить ему, Тенгиз-нойону, родственнику самого великого кагана?

– С передовыми сотнями пойдет Эрдеген – багатур, – распорядился Тенгиз-нойон. – Определим ему в помощь всех кипчаков, харачу[62] и приблудных байгушей,[63] пусть первыми попытаются взять богатую добычу. Новгородский хан Александр не дурак, он не бросит в бой в самом начале своих лучших багатуров. Наш черед придет тогда, когда новгородцы пустят главные силы. Но сначала до Новгорода надо дойти… Скажи Эрдегену, чтобы высылал дозоры во все стороны и шел осторожно. Только великий Тенгри знает, чего ожидать от этих урусов!

вернуться

57

Тургауды – у монголов элитная тяжелая конница, телохранители хана.

вернуться

58

Онгоны – в монгольской мифологии духи.

вернуться

59

Резан, Ульдемир, Туржек – Рязань, Владимир, Торжок.

вернуться

60

Торлоп – женская меховая шуба.

вернуться

61

Циньский – китайский.

вернуться

62

Харачу – простой скотовод, бедняк.

вернуться

63

Байгуш – оборванец.