Стрельцов. Человек без локтей - Нилин Александр Павлович - Страница 102

В Москве же в конце апреля на товарищеский матч с бельгийцами Михей выставил тех, кого мы и привыкли в сборной видеть. И Стрельцов играл в молодой компании — с Банишевским и Бышовцем (на семидесятой минуте Бышовца заменил Малофеев).

Малофеева Якушин поставил и четвертого мая в Будапеште партнером Эдика уже с самого начала.

Это был матч одной четвертой финала первого чемпионата Европы. Провал на поле противника ставил под сомнение всю якушинскую работу со сборной. Искать виновников поражения труда не составило. Вратарь — торпедовский Анзор — напортачил: оба мяча были на его совести. А в атаке осрамились Численко со Стрельцовым. Игорь словно заразился от Эдуарда безучастностью. Сам же Эдик не использовал к тому же момент, когда еще можно было изменить ситуацию. Тут уж Якушин не придирался — все мы по телевизору видели какой-то тюлений ляп. Стрельцов за предыдущий сезон успел отучить нас от того, что он может быть невыразительным или даже никаким. Все поогорчались. И приуныли — в Москве теперь надо было забивать венграм три безответных мяча. Но если мы так играем и сзади, и спереди, то откуда же возьмется шанс?

И все же отсутствие Эдуарда Стрельцова в московском составе оказалось полной неожиданностью. И просто шоком — сообщение, что Михей вообще отцепил Стрельцова. Звать больше в сборную не собирается.

Матч с венграми в Лужниках стал лучшим в биографии Якушина как тренера сборной и едва ли не самой громкой из побед нашей национальной команды.

Венгры, вероятно, ощущали себя фаворитами — и начало матча, где уверенность в себе каждого игрока советской сборной проглядывала в каждом шаге и жесте, выбило их из психологического настроя. Они сопротивлялись с отчаянием обреченных. В мяче, забитом защитником Шаймоши в свои ворота, не было случайности — и ликование победителей, раньше, чем игроков, охватило трибуны. Венгров прижали к воротам, а с трибун переполненного стотысячника форвардам хозяев кто-то громко посоветовал играть на Шаймоши — и в ответ шутнику раздался оглушительный хохот. Как будто два обязательных гола уже забиты деморализованным мадьярам.

И второй гол влетел вратарю Томашу от защитника — на этот раз от защитника наших, от Хурцилавы (виновника проигрыша португальцам в матче за третье место на чемпионате мира), нанесшего проникающий удар. Теперь форвардам надлежало реабилитироваться за Будапешт — и Бышовец за семнадцать минут до конца забил третий гол.

Кто же про Стрельцова будет вспоминать (или, тем более, сожалеть о его отсутствии) после такой победы?! Еврюжихин закрепился в составе. А торпедовцам оставалось утешаться тем, что позиции Валерия Воронина в сборной очень прочны.

Но мало кто знал о неприятной подоплеке якушинского триумфа.

Накануне игры одиннадцатого мая на сборах национальной команды к ужасу ее начальника Андрея Старостина и старшего тренера Якушина трое ведущих футболистов исчезли из Вишняков. Может быть, всех троих называть и не стоит — кто следил за футболом в то время, легко вычислит их из состава, а кто не сможет этого сделать, тем, наверное, и не надо знать поименно нарушителей — в день игры все трое были на месте. Старостин посоветовал Якушину никуда не сообщать о случившемся. Если проиграем, неприятностей и так не миновать вне зависимости от того, как вели себя лучшие игроки страны на сборе. А если выиграем… Словом, надо выигрывать. Более обстоятельное отступление о пользе и вреде выпивки, когда пьют стоящие люди, я сделаю чуть позже. А сейчас скажу, что в желании смыть вину кровью наши футболисты не знают себе равных в мире. На победу Якушина поработал пафос исправления ошибок.

Штрафного энтузиазма хватило еще и на майский матч в отборочном цикле Олимпиады — в Москве у сборной Чехословакии выиграли — 3:2. Кроме Хурцилавы, превращавшегося прямо в бомбардира, голы забили и Численко с Аничкиным.

Но уже первого июня в Остраве проиграли безнадежно — теперь сменившему после Будапешта Кавазашвили Пшеничникову пришлось вынимать из сетки три мяча, а уставшие герои ни одного не отквитали.

Следующий матч сборной удался только 16 июня. Но это была товарищеская встреча — чемпионат Европы уже закончился: в полуфинале свели нулевую ничью с итальянцами, однако по жребию дальше прошли наши соперники, а в игре за третье место нас победили англичане.

В той товарищеской встрече со сборной Австрии в Ленинграде за сборную СССР впервые сыграл Михаил Гершкович. Он отметил дебют голом в своем прежнем стиле — совершил индивидуальный рейд с центра поля, обыграв нескольких из обороняющихся.

Победа над австрийцами не могла спасти Якушина от увольнения.

Но главное: между 21 мая и 1 июня трагически завершилась карьера футболиста номер один в сезонах шестьдесят четвертого и шестьдесят пятого годов Валерия Воронина.

Двадцать первого Валерий и выглядел, на взгляд Якушина, хуже, чем воронинские друзья-динамовцы, и вел себя, с точки зрения тренера, неправильно. Дело еще и в том, что будучи человеком изрядно пьющим, Михаил Иосифович такого рода наклонностей у действующих игроков никогда не поощрял. Он, возможно, и с Эдиком не так бы поторопился, ходи тот в трезвенниках. Воронин, видимо, давно был на замечании у старшего тренера. Но случай перед ответным матчем с венграми вывел Михея из терпения. Валера из Вишняков, оказывается, никуда и не уезжал, а прятался где-то на чердаке — и выпивал с кем-то из обслуживающего персонала, чуть ли не с истопником. Якушин, как мы знаем, вынужден был смолчать. Но когда увидел, что вдохновленный всепрощением Воронин менять свой стиль поведения на сборах не собирается, велел ему отчаливать в Мячково.

Возвращаться в Мячково, вернее, сосредоточиваться на играх внутреннего календаря Валерий немедленного желания не испытывал. И решил дать себе несколько свободных дней, чтобы разрядиться — и окончательно решить, как ему жить дальше. Не думаю, чтобы он верил в решимость Якушина распрощаться с ним навсегда.

Что было с ним дальше, известно тем, кто интересуется футболом. Воронин на рассвете попал в автокатастрофу — заснул за рулем после всех приключений. От верной гибели выдающегося футболиста спасло романтическое обстоятельство — сиденье в салоне автомобиля не было закреплено: незадолго до того Валерий предавался любви с известной (но для широкой публики оставшейся для сохранения репутации неизвестной) дамой. Врачи вытащили торпедовца из клинической смерти.

…Из Вишняков Воронин на такси помчался сначала в Мячково — занять у буфетчицы денег на продолжение праздников и забрать свою машину.

Все в команде притерпелись к его приездам-отъездам. И не сделали того, что следовало бы непременно сделать. Стрельцов потом говорил: знали бы мы, что он сразу же соберется уезжать, отобрали бы ключи от машины. Налили бы ему водки — и уложили, когда выпьет, спать…

Чудовищно искореженную черную воронинскую «Волгу» — руль пробил крышу — зачем-то притащили после аварии в Мячково, и она там долго стояла, не давая забыть о происшедшем. И маленькому Мише — сыну Воронина — на всю жизнь запомнился вид той машины, как знак несчастья с отцом.

Воронин два последних сезона отстранялся от командной жизни, но присутствие его, даже пусть и символическое, имело для всех остальных значение, важность которого они осознали, когда остались без Валерия.

Иванов совсем недавно пережил то, что должен был — в чем у Кузьмы двух мнений не могло быть — переживать сейчас Стрельцов. Совпадение: и тому, и другому исполнилось по тридцать одному году, когда они перестали быть нужны сборной.

И Валентину Козьмичу ничего не оставалось, как примириться с тем, что Стрельцову этот сезон не удастся, а если совсем реально смотреть на вещи, то для «Торпедо» Эдуард как последний лидер может быть и навсегда потерян.

А Володю Щербакова Иванов отчислил — в шестьдесят восьмом году Щербак сыграл за основной состав всего один матч. На это, кстати, тоже надо было решиться. Вчерашнего партнера Иванова и Стрельцова тотчас же согласился взять к себе в ЦСКА Всеволод Бобров.