Возрожденная любовь - Нилс Бетти - Страница 39

— Ей уже не нужна медсестра.

— Видите ли, мы с Боллингером очень любим Нину, но ведь мы не сможем уделить ей достаточно времени. У меня свои дела, а Боллингер будет занят луковицами тюльпанов.

— Хорошо, я поеду. Когда мы должны быть готовы?

— Успеете к восьми часам утра? Если хотите, мы можем выехать позже.

— Я думаю, успеем. Нина просыпается рано.

— В самом деле?

— Она ложится со мной, и я рассказываю ей сказку.

— На английском? — засмеялся он.

— На двух языках. Она почти все понимает, не правда ли, малышка? — Она повернулась к Нине, которая с большим аппетитом ела яйцо и хлеб с маслом.

— Да, — ответила девочка, набив полный рот едой.

— Моя дорогая, ты умная девочка, когда ты покушаешь, дядя Доминик сообщит тебе потрясающую вещь.

Нина забыла про яйцо.

— Дядя Доминик, говори, — капризно приказала девочка.

Ван Вийкелен оставил Абигайль успокаивать разволновавшуюся племянницу. Его не было целый день, и Абигайль обедала в одиночестве. Она постоянно убеждала себя в том, что единственным выходом было бы забыть все, что рассказал ей профессор, ведь скоро она уедет и они никогда больше не встретятся. Она должна вести себя так, как и всегда. Утром она, позавтракав, сказала Боллингеру, что скоро у нее будет возможность дать ему немного больше денег: ей должны заплатить за три недели. Она оставит себе немного денег, чтобы купить что-то из одежды, когда вернется в Лондон.

Они были готовы к восьми часам. Нина надела новый костюм на молнии, шляпку и красные туфли. Абигайль была в твидовом пальто и вязаном берете. На ней были старые ботинки, но Болли так вычистил их, что никто не догадается, что они протекают. Она выглядела очень скромно по сравнению с Ниной. Вошел профессор ван Вийкелен и внимательно осмотрел ее с ног до головы, начиная с помпона на берете и направляя взгляд вниз к ее ногам. Его легкая улыбка была ироничной.

Ночью шел снег, в городе деревья слегка покрылись инеем, но за городом все было покрыто толстым слоем снега. Абигайль с Ниной удобно устроились в креслах комфортабельной машины, рядом сидел Колосс. Они, вынужденные пробираться через стада лошадей, медленно проезжали мимо ферм. Нина, очарованная зимним утром, хотела знать все о лошадях. Она хотела знать о коровах и быках, а также о ветряных мельницах и подвесных мостах; Абигайль не могла все объяснить по-голландски, и профессор, смеясь, подсказывал ей нужные слова. Боллингер смотрел на него с удивлением.

Они проехали плотину за Иесилмер, но из-за снега толком не смогли ничего разглядеть. Вскоре приехали во Фризленд. Спустились по морскому берегу, затем обогнули маленькие городки Болсвард и Сник.

Затем они выехали на основную дорогу, по обеим сторонам которой тянулись голые поля и не было видно ни одной деревни. «Как будто, — подумала Абигайль, — мы в центре пустыни, покрытой снегом», — и услышала голос профессора:

— Сегодня прохладно, но очень красиво.

Дорога, по которой они ехали, перешла в узкую кирпичную и неровную дорогу с указателем на Ерневуд, но до того, как они доехали до этого места, профессор повернул машину на тропинку с голыми деревьями, и они оказались около ворот. Тропинка кончилась, машина по каменной дорожке подъехала к дому.

Дом был старый, из красного кирпича, с многочисленными фронтонами; он не был широким, но казалось, что в нем множество комнат. Окна маленькие, с арками. Они вышли из машины, профессор взял Нину на руки и вошел в дом.

Этот дом был очень похож на тот, в котором профессор жил в Амстердаме: такой же квадратный холл, на полу такая же черная и красная плитка. Единственное отличие было в том, что в центре холла находилась розовая лестница. Профессор помог Абигайль раздеться и пригласил ее пройти в комнаты направо, но до этого профессор представил ей пожилую женщину, которая открыла дверь. Он называл ее Джойк, и было видно, что они знают друг друга уже много лет.

Комната, в которую они вошли, оказалась довольно широкой и темной из-за маленьких окон и погоды, но бра на стенах и огонь в камине давали яркий свет. Она была обставлена точно так же, как и маленькая гостиная в доме в Амстердаме; в ней было поразительное сочетание удобства и старины.

Профессор предложил Абигайль сесть в кресло возле камина, и Нина сразу же залезла к ней на колени. Боллингер вышел.

— Он пошел посмотреть на свои луковицы тюльпанов, — сказал профессор. — Мой садовник, на месте которого работает Боллингер, живет здесь. Думаю, у них будет тема для разговора за чашкой кофе.

— Как они смогут разговаривать? Ваш садовник говорит по-английски?

— Да. Он был в Англии во время войны. Кроме того, оба они знают латинские названия всех цветов.

Мысль о том, что Боллингер настолько образован, никогда не приходила Абигайль в голову.

— Как интересно, Болли знает латинский! — в изумлении воскликнула она.

— Он очень умен по части садоводства, — ответил профессор, беря кофе из рук Джойк. — Я буду занят час или два. Я думаю, вы сможете развлечь себя? Сад довольно большой. Снег кончился. Нина может вылепить снеговика.

Абигайль подумала о своих дырявых ботинках, но согласилась пойти в сад, потому что Нине хотелось поиграть на улице. За домом была большая площадка и полно снега. Они вылепили прекрасного снеговика, а затем играли в снежки, и Нина устала.

— Пора домой, — строго сказала Абигайль. До обеда оставался еще целый час. Они сели у камина, Нина — на коленях у Абигайль, что-то напевая. Вернулся ван Вийкелен. Он слушал, как Нина поет, поблагодарил ее за прекрасное исполнение и предложил Абигайль выпить, а сам устроился в кресле рядом. Было очень приятно сидеть в теплой, уютной комнате. Абигайль медленными глотками пила херес, погруженная в свои мысли, и только голос профессора заставил ее вернуться к реальности.

— Нина уезжает в Испанию через два дня, Дирк звонил. Мы должны расстаться с ней. Жаль, не правда ли?

— Да, очень жаль. Они поедут на машине?

— Да, Дирк будет завтра вечером в Амстердаме, переночует, и утром они уедут. Вы хотите сразу же вернуться в Англию?

— Да, — только и смогла сказать Абигайль. — Боллингер поедет со мной?

— Если вы хотите, чтобы он поехал, вам с ним и решать.

Абигайль оживилась:

— Ну, если он останется, я скорее найду работу в другом месте, а если он поедет со мной, я должна буду искать для него комнату. Хорошо бы найти комнату до его возвращения в Лондон.

— Лучше было бы, если бы вы остались на некоторое время поработать в больнице.

Ее сердце готово было выскочить от счастья.

— Да, конечно, но есть ли там для меня работа?

— Здесь так же не хватает медсестер, как и в Англии. У нас пятьдесят свободных мест, что вы предпочитаете?

— Я уже знаю сестру Рицму, она говорит по-английски, что значительно облегчает мою работу, поэтому выбираю хирургию.

— Операционную?

— Да, я работала там шесть месяцев.

— Хорошо. Вы будете жить у миссис Маклин?

— Вы думаете, она согласится? Я была бы очень рада.

— И она тоже. — Он подошел к Нине и взял ее на руки. — Не пообедать ли нам, а затем, пока наша юная леди будет спать, я покажу вам весь дом.

На обед был гороховый суп, жареный язык и салат. На десерт — вафли со сбитыми сливками. Они пили сухое белое вино, а Нина — апельсиновый сок.

Обед был настолько великолепен, что Абигайль не сдержалась и сказала об этом.

— Это готовила дочь Джойк. Ее муж ухаживает за садом. Джойк — экономка, она живет здесь с детства с мужем и дочерью в маленьком доме за гаражом.

Абигайль, глядя на профессора и Нину, подумала, каким он мог бы быть прекрасным отцом, каким он был бы с детьми удивительно спокойным. Но увы… сам с собой он был явно не в ладу.

После обеда они поднялись наверх в маленькую комнату, где Джойк готовила постель.

— Здесь спала Одилия, когда была маленькая, — сказал профессор. — Я ничего не менял. Комната очень подходит для девочки. В этой комнате давно никто не жил.