Другая река - Астахова Людмила Викторовна - Страница 41

– Потом была чайка, а следом ворон, – продолжал Рувим. – Вернее, ворона, но очень большая.

Герцогиня втянула голову в плечи, угнетенная воспоминаниями о страшной черной птице с мерцающей синеватой пленкой на умных злых глазах.

– Я велела нашить на детскую одежду яшмовые амулеты, – молвила шепотом герцогиня.

– И как? Не помогли? – со странным выражением на лице осведомился Альс.

– Нет. И курения из пяти пород деревьев тоже.

– И наклонные кресты? – уточнил он.

– Сразу после них пропала дочка леди Тилары, – вставил Рувим.

– Нитки заговоренные пробовали? – допытывался эльф.

– Синие, алые и золотые.

– И воду заговаривали?

– Заговаривали, – тихо подтвердила Одэнна.

Ириен прикусил губу. Герцог, герцогиня и лорд-советник завороженно следили за работой эльфьей мысли, которую выдавала изменившая наклон бровь.

– Значит, вся эта суеверная ерунда результатов не дала, – задумчиво молвил он. – А может быть, и цыплят резали?

Сотрапезники поспешно кивнули. Мол, тоже было дело.

– Странно, – сказал эльф после недолгого раздумья, обращаясь при этом скорее к куриному крылышку на блюде, чем к людям. – Почему меня ничто не удивляет? Почему мне не хочется внимательнее осмотреться вокруг, вдруг я попал не в герцогский замок, не в славный просвещенный город Ритагон, а на глухой хутор где-нибудь в Хаалаане или в Ветланде? И не властители Лейнсруда сидят со мной за одним столом, а темные подозрительные поселяне? Никто мне не ответит, почему так происходит?

Лицо герцога Норольда вытянулось в напряженной гримасе, он перевел недоуменный взгляд на своего советника, затем на супругу, те ответствовали полным непониманием.

– Хорошо, я выскажусь иначе, – вздохнул печально Альс. – Все, что вы делали, все эти дурацкие амулеты, курения, нитки, куры – не более чем глупые никчемные людские суеверия, в которых нет ни капельки смысла и силы.

– Этого быть не может! – охнула герцогиня. – Нитки всегда помогали...

Эльф сдержанно улыбнулся.

– Воображаю, как, должно быть, смеялся сам мессир Ситири, когда прознал о ваших милых забавах, светлейшая госпожа. А ведь несмешно, право слово. Невежество вещь не смешная, если не сказать опасная.

– Я еще думал, почему все колдуны, к которым мы обращались, начинали тяжело дышать, когда речь заходила о нитках, – подал голос Рувим. – Но никто ничего не сказал.

– Не хотели ссориться с герцогским домом, должно быть? – невинно предположил Ириен. – А может быть, ваши маги подумали, что связываться с семейкой мракобесов все же не стоит? Вы уж простите меня, ваша светлость, за дерзость, но иного слова я и подобрать-то не могу ни на одном человеческом языке.

«Есть пара словес на тангарском, – добавил он уже в мыслях. – Только произносить их при женщинах, даже таких глупых, нехорошо».

Норольд пошел красными пятнами, в юности предвещавшими окружающим вспышку гнева и разговор на повышенных тонах. Но годы сделали свое дело, и герцог лишь прошипел сквозь стиснутые зубы нечто невразумительное, метнув на жену взгляд, не предвещающий ничего доброго.

– Что же теперь делать? – спросил по-деловому лорд Рувим, готовый немедленно воплотить в жизнь любые рекомендации Альса.

– А ничего.

– Ничего?! – зловеще молвил герцог.

– А что, мои вещи из гостиницы уже доставили?

Рувим поспешил доложиться:

– Да, разумеется. Оружие, лошадь, сумки.

– Прекрасно, – заявил эльф. – Значит, сходим к девочке и ляжем спать.

– К к-к-какой девочке? – дрожащим голосом спросила герцогиня.

На нее никто не посмотрел.

В детской пахло молоком и медом. Мальчик сладко спал на необъятной кровати, задрапированной бархатом и шелком. Ириену было видно только маленькое ушко в окружении темных завитков. Насмерть перепуганная нянька закрыла пухлыми ладошками рот, чтобы не закричать посреди ночи. Еще бы, сам герцог с герцогиней и с лордом Рувином явились, но это куда ни шло, а то, страсть какая, настоящий эльф. Однако мальчик, наследник Норольда, его гордость и радость, Ириена интересовал меньше всего. С малышом Корбином было все ясно. Ребенок как ребенок, ни капли магической силы, обычное человеческое дитя, чей удел определен в миг рождения. Когда-нибудь у Лейнсруда будет четвертый герцог, носящий славное имя своего деда.

Комнатка девочки была поменьше, чем у брата, и кроватка, какая и положена детям в ее возрасте – уютная колыбелька, которую терпеливо покачивала хрупкая старушка. Старушка не простая, а потомственная сильная ведьма, неученая, но опытная за счет цепкого ума и преклонных лет. Она ничуть гостя не испугалась, даже не сделала вид, что смущена столь поздним визитом. Старуха степенно поклонилась герцогу, отвечая на легкий кивок.

– Спит, красавица, покушала кашки и сладко почивает, – доложила она.

Альс наклонился к колыбели. Будь он человеком, то непременно умилился бы пухленьким щечкам, крошечному ротику, маленькому кулачку: будь обычным эльфом, его поразила бы хрупкость этого создания. Но Ириен был Познавателем, а потому видел перед собой не двухлетнего ребенка и не нежный недолговечный цветок из человеческого сада. Он видел ее истинную сущность. Душа девочки еще спала и не осознавала себя, но хранила память об иной жизни, о смерти и о пути за Грань. Точь-в-точь как семечко бережет в себе знание обо всем растении в целом, об огромном дереве, в которое оно превратится со временем, оставаясь притом маленьким и беспомощным зернышком. Пока.

Девочка перевернулась на бочок, сладко причмокивая губами и улыбаясь своему невинному младенческому сну. Пройдет время, и Винсана проснется по-настоящему, вспомнит свое предыдущее воплощение, вернее, ей помогут вспомнить, и тогда на свете станет еще одной великой волшебницей больше.

– Славная у вас малышка, – сказал Ириен. – Вырастет красавицей.

И с чистой совестью ответил спокойным взглядом на немой вопрос герцога. Ему он ничего рассказывать из того, что открылось, не торопился и даже не знал, станет ли вообще это делать.

– Пока ей ничего не угрожает. Можете вытереть грязь. – Он показал на разрисованные рунами стены. – Девочка, наверно, пугается.

– Вы уверены?! Мою девочку не похитят?

Герцогиня ледяными пальцами впилась в плечо Ириена, желая добиться самого правдивого ответа.

– Миледи, не хотите – не верьте, но ничего плохого с Винсаной не случится. Во всяком случае, никто не станет красть ее из колыбели.

– Я вам не верю! Колдун грозился забрать ее. Он обещал...

– Как вам будет угодно, светлейшая госпожа. Держите стражу у порога детской, обвяжите своими дурацкими нитками все комнаты, размалюйте куриной кровью весь замок, но избавьте меня от истерик.

Одэнна беззвучно разрыдалась, уткнувшись лбом в край колыбельки.

– Не нужно мешать ребенку спать, миледи, – жестко приказал герцог, но руку жене, чтобы смогла подняться, подал и бережно вывел наружу.

– И все же я не понимаю, – возразил Рувим. – Угрозы колдуна не пустой звук, и он твердо намерен забрать девочку. Нужно ли пренебрегать безопасностью? Объяснись, будь любезен, лорд Альс.

Ириен нехотя пожал плечами.

– А на что волшебнику сдался двухлетний ребенок? В супе варить? Нянчиться?

– Что-то я не пойму...

– Я и сам плохо понимаю, но к утру обещаю что-нибудь придумать, – уверенно сказал эльф, хотя никакой уверенности не чувствовал. – Я обязательно что-нибудь придумаю, ваша светлость.

На рассвете на широкий подоконник распахнутого настежь окна села большая птица – редкий и диво какой красивый искристо-синий грай. Он прошелся вдоль решетки туда-сюда, с нептичьим сосредоточенным любопытством разглядывая эльфа. Тот в долгу не остался, подошел поближе к чудной птице и извлек из кармана куртки кусочек хлеба.

– Ну, здравствуй, мессир Ситири.

Грай покосился золотым глазом на протянутое угощение, но брать не стал. Не за тем прилетел.

– Я-тебе-не-враг, – странным скрежещущим голосом сказала птица.