Со скоростью «Хикари» - Стражева Ирина Викторовна - Страница 24

Точный перевод слова «гейша» — «посвященная искусству». Точнее, здесь сочетаются два иероглифа: «гэй» — «искусство» и «ся» — «человек». По данным японской статистики, в начале XX в. в стране было около восьмидесяти тысяч гейш. Значительно сократилось их число во время войны. Теперь, как мне сказали, их около семнадцати тысяч.

Многие авторы произведений о гейшах подчеркивают, что гейши — это прежде всего очень образованные женщины, превосходно знающие литературу, остроумные и находчивые. Полные очарования, они могут продекламировать стихотворение, прочесть отрывок из известного драматического сочинения, спеть песню и т. д.

Много книг посвящено также описанию трогательных, а порой драматических историй из личной жизни гейш. В феодальной Японии, в ее больших городах, были так называемые веселые кварталы, где гейши развлекали куртизанок и их клиентов, среди которых были поэты, музыканты, художники.

Судьба будущих гейш традиционно определялась с детства. Родители отдавали, а точнее, продавали свою дочь в обучение этому искусству.

Девочки в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет считались ученицами и назывались майко. Их обучали пению, национальным танцам, игре на национальных японских инструментах кото и трехструнном сямисэне, также чайной церемонии, аранжировке цветов и каллиграфии. Успешно выдержав экзамен, майко становились гейшами. Многие из них затем, совершенствуя свое мастерство, не расставались со своей профессией до преклонных лет.

Гейши должны были уметь делать себе сложные прически и накладывать на лицо толстый слой грима. Непросто было овладеть искусством выбора кимоно и оби, приобрести устойчивые навыки ношения этой одежды.

— В наш просвещенный век в связи с законом об обязательном школьном образовании с шести до пятнадцати лет девочки поступают в школу гейш более взрослыми, чем раньше, — рассказывал мне японец, с которым мы разговаривали в фойе театра «Гионкоон». — Возрастные коррективы несколько состарили гейш. Но по-прежнему эта профессия популярна в Японии.

В обязанность современных гейш входит развлечение клиентов, пришедших на банкет в ресторан японского типа.

Они садятся рядом с клиентом, ухаживают за ним и принимают участие в ведущейся беседе. Время от времени гейши меняются местами друг с другом, переходят от одного столика к другому. После окончания застолья поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах и остроумно шутят.

Почти у каждой гейши, особенно живущей в большом городе, заводится постоянная клиентура, могут быть постоянные покровители. Нередко случается, что гейша выходит за своего покровителя замуж.

Гейша — профессия. Отсюда и определенные правила их жизни. Гейши живут в специальных домах, называемых окия, и объединяются в группы ханамати. Эти группы, в свою очередь, закреплены за специальной конторой. Такая контора выдает разрешение на работу в заведении рётэй. Так называется тип ресторана или гостиницы, куда приходят клиенты. Еду там не готовят: ее приносят из соседних небольших ресторанчиков.

Хозяйку дома, в котором живут гейши, называют мамой. Она получает лицензию на содержание дома и платит полагающиеся налоги. Гейши в доме окия отдыхают. Посетителей туда не допускают.

Кстати, о «маме», опекающей гейш.

Сергей Петрович Харин рассказал мне один эпизод из его жизни в Японии. В начале 60-х годов он поехал на северо-восток страны, в город Сэндай. Вместе с одним известным общественным деятелем, приехавшим из Советского Союза, они зашли вечером поужинать в японский ресторан. За столик к ним тут же подсела изысканно одетая совсем юная японка. Это была гейша.

Сначала разговор шел на общие темы. Их собеседница продемонстрировала хорошие знания не только в области японской литературы. Оказалось, что она знакома с творчеством Толстого, Достоевского. «Но глаза ее были полны печали, — продолжал рассказывать Харин. — Чувствовалось, что ее что-то гнетет».

Видимо почувствовав доброе к ней расположение со стороны советских людей, гейша рассказала им свою грустную историю.

Однажды, когда она была еще школьницей, во время прогулки у моря со своей бабушкой они встретили немолодую женщину. Она долго и изучающе разглядывала девочку, а потом спросила: «Ты не хотела бы поступить в мою школу гейш?». Как красиво описала она жизнь в ее доме. И девочка, окончив школу, поехала к «маме». «Меня встретили приветливо, — рассказывала она. — Сразу начались уроки музыки и танцев. За сшитое мне кимоно „мама“ заплатила около миллиона иен. Но очень скоро я поняла, что очутилась в болоте, из которого выбраться уже практически невозможно».

— Почему невозможно? — спросил ее Сергей Петрович.

— Я не знаю, сколько стоило обучение танцам, музыке, пению. Не знаю, сколько стоит это кимоно, что надето на мне. Разве я могу расплатиться за все это с «мамой»? Откуда мне взять такие деньги? У меня их нет.

— Мы покинули ресторан с тяжелым чувством, понимая, что ничем не можем помочь этой славной и несчастной девушке, — закончил Сергей Петрович Харин свой рассказ.

…В Киото, как и в Токио, так много световых реклам. Город наряден и красив в вечернюю пору. После прогулки мы вернулись в отель и собрались в моем номере за дружеским ужином. На столе появился торт, который заказали супруги Фудзита. Эрико-сан занялась приготовлением кофе.

— Кажется, началось землетрясение?! — с легким испугом заметила я, поглядывая на закачавшуюся из стороны в сторону висевшую на потолке люстру.

— О нет, — рассмеялась Эрико-сан. — Землетрясения сегодня не будет: не прерывать же нам праздничный ужин. Над нами, наверное, кто-то еще справляет свой день рождения.

Хороший был тот вечер. Пили кофе с тортом, подняли бокалы с вином. Потом пели. В нашем репертуаре были «Катюша», «Подмосковные вечера» и песни Японии, которые с большим чувством исполнили супруги Фудзита и Эрико-сан.

Немного о прошлом

Знакомый врач как-то спросил меня: снятся ли мне цветные сны? Оказывается, у людей сны бывают и черно-белые и цветные. Тогда я затруднилась с ответом. Но в Киото мне явно приснился яркий цветной сон. Под неумолкаемый гул двигателей я летела куда-то на самолете. Небо было голубым-голубым.

Разгадка сна, я думаю, проста. Всю ночь монотонно гудел кондиционер, а ночное кимоно, в котором я спала, было нежно-голубого цвета.

Вчера мы долго говорили о внеземных цивилизациях. Тема эта всегда увлекательна. Человечество страстно хочет убедиться в том, что в бесконечном звездном мире есть кроме нас мыслящие существа. Люди надеются: тайны других миров откроются. А пока идет активный поиск. Ученые ищут на Земле следы «далеких пришельцев». День и ночь в просторы вселенной идут и идут сигналы с призывом: «Откликнитесь! Где вы, братья по разуму?». Писатели-фантасты не устают рассказывать на страницах своих книг об инопланетянах, порой поражающих человеческое воображение. И временами так будоражат всех сообщениями о «летающих тарелках», «неопознанных объектах», с помощью которых якобы жители далеких миров хотят изучить нашу Землю.

Но сегодня мне хочется вспомнить о прошлом человечества. Наверное, потому, что я нахожусь в одном из древнейших городов Японии — в Киото.

Старые города. Они, как люди: с каждым годом все старше. Попадая в них, всегда испытываешь какое-то особое чувство. Идешь по улицам города, в который давно и властно заглянуло новое, а мыслями уходишь и уходишь в глубину веков. Вспоминаются имена тех, кто жил когда-то под этим небом, встречая утро и провожая ночь. Как много было до нас людей интересных, неординарных. И как жаль, что мы часто так мало знаем о них. Ленту истории, увы, не прокрутишь с конца в ее начало. Пока здесь бессильна даже могучая техника нашего века.

Ранним утром, когда еще повсюду властвуют сны, я быстро одеваюсь и выхожу из отеля. Киото только просыпается. На улицах, которые вчера были заполнены тысячами людей, пока безлюдно.

В вечерней передаче вчера промелькнули кадры с титрами на английском языке. Это был рассказ о Сэй-Сёнагон, о ее книге «Записки у изголовья» — «Макура-но соси».