Время ожидания - Астахова Майя - Страница 32

32

Когда юноша уже собирался пуститься в дальнейший путь, где-то совсем неподалеку от него послышался резкий и злобный собачий лай.

Вит тотчас же прижался к двери кафе, стараясь не дышать. Дверь оказалась запертой, он попробовал войти, но неудачно. Подсознательно юноша почувствовал, что с собачьим лаем и связана та самая опасность, о которой его хотели предупредить. Котенок, сидевший под свитером, забрался еще глубже и благоразумно молчал. Через мгновение на набережной показались две огромных черных собаки. Вид у них был, словно у каких-нибудь Адских Гончих из очередного фильма ужасов – вздыбленная шерсть, приоткрытые пасти в пене, из глоток чудовищных псов вырывалось хриплое рычание.

Вит чувствовал, что если он хоть как-то пошевелится, то на него непременно обратят внимание – и тогда ему уже ничто не поможет. К тому же, запах кошки мог привлечь собак сам по себе.

Но, видимо, стоял он достаточно спокойно – адские псы пролетели мимо, даже не обернувшись. Они бросились к подземному переходу в центре площади, а через минуту вынырнули оттуда и понеслись дальше – куда-то в сторону Почтамта и Адмиралтейства.

Вит проводил их взглядом и только тогда оторвался от двери, ведущей в кафе. Ему приходилось выбирать – продолжать путь около Новой Голландии или же бежать обратно через мост, который здесь носил старое название – «Николаевский». И Вит выбрал.

Он вышел на набережную, остановился около решетки ограждения канала, посмотрел вниз, на мутновато-зеленую воду. Вит помнил, что в его мире канал обмелел, а на дне около берега виднеются жестянки и прочий хлам. Здесь же вода была темной и непрозрачной, однако в ее зеленоватом сумраке мелькали какие-то призрачные длинные тени. Юноша вздрогнул, представив себе, что именно это за тени – наверняка здесь водятся еще и какие-нибудь змееподобные монстры.

Он зашагал по набережной, глядя по сторонам. И только теперь заметил нечто странное, на что прежде не обращал внимания. Под его ногой оказался коричнево-желтый осенний лист. Потом – еще несколько.

Вит растерянно оглянулся, пытаясь понять, что же происходит с этим городом и миром: ведь только что было лето, самое настоящее жаркое лето!

Однако сейчас небо затянуло облаками. Кое-где клочки голубого неба еще были видны, но это наверняка ненадолго.

Вит вспомнил, что на Витебском вокзале стояла поздняя осенняя погода. Означает ли это, что в этом почти нереальном городе присутствуют все времена года? И, пока на Васильевском светит солнце, на Ржевке идет снег, а на Петроградской только-только пробивается первая весенняя трава?

Вполне может быть, что этот Петербург устроен именно так: каждому району соответствует свой сезон и свой месяц. Но никакой закономерности Вит не усмотрел. К тому же, его сейчас гораздо больше занимали другие вещи. Например, не решат ли бешеные псы возвратиться – тогда ему придется спасаться бегством, а сил на это, скорее всего, не хватит, он не гепард, а всего лишь человек.

Но сейчас за его спиной все было спокойно.

Вторым важным вопросом было само состояние Вита. Мало того, что муки голода все усиливались, но к ним добавилась и головная боль, и ломота в суставах. Похоже, что у него начинался грипп.

«Дойти бы до дома, – думал Вит. – Только бы дойти…»

Он совершенно не был убежден, что сможет добраться до дома беспрепятственно. Тем более, не было уверенности в том, что в здешней реальности этот дом существует вообще. Ведь все, что окружало Вита, было лишь отдаленно похоже на привычный ему город.

Скажем, та же Новая Голландия, прежде – мрачноватые здания из темно-красного кирпича, которые использовались под склады – сейчас представлялась чем-то вроде древнего замка, окруженного со всех сторон рвом. Казалось, стоит пройти еще немного – и обнаружится подвесной мостик, который охраняет стража в блестящих доспехах – вполне реальные средневековые солдаты, а не те «стражи порядка», которых Вит видел в метро.

Головная боль, между тем, и не думала проходить. Скорее всего, сказалось напряжение последних суток. Но почему Виту так понадобилось проникнуть в этот мир, он не мог понять до сих пор.

Канал на очередном изгибе резко поворачивал вправо. Набережная вела к воротам Новой Голландии – самому малоизвестному месту из всех, о которых говорится туристам, когда начинают перечислять городские достопримечательности. И самому прекрасному. Вит решил, что здесь тоже произойдут какие-то изменения, притом – не к лучшему. И, однако, когда он вышел к воротам, они предстали перед ним во всем своем великолепии. Правда, вместо унылых складских помещений за огромной аркой располагался сад с оранжево-желтыми осенними деревьями.

Это место – даже несмотря на кажущуюся мрачноватость – как будто излучало спокойствие и доброту ко всем, кому пришлось тут побывать – хоть в обыденном реальном мире, хоть в измененном…

Но самое странное ждало Вита рядом.

На том берегу канала, по которому он шел, вовсю цвело лето! Об осени здесь могли напоминать только желтые листья, занесенные ветром с Новой Голландии.

Почти напротив ворот, там, где прежде находилась заасфальтированная площадка, он увидел цветущую лужайку, простирающуюся вдаль – едва ли не на несколько кварталов.

Вит попытался припомнить, что же было на этом месте. А ведь что-то было – притом, очень хорошее…

Юноша не удержался, и, невзирая на предупреждения, подошел поближе и ступил на лужайку. Ничего страшного с ним не произошло – похоже, монстров здесь, именно в этих краях, не водилось.

Порыв ветра донес до него приглушенные звуки музыки – кто-то вдалеке играл на скрипке. И тут Вит, наконец, вспомнил – года два назад, здесь, прямо перед кафе с экзотическим названием, был фестиваль «Волынщик».

Вит попал туда совершенно случайно – просто проходил мимо, и его, почти как сейчас, привлекли звуки музыки.

Пред импровизированной эстрадой собрался пестро одетый народ – в основном, ребята и девчонки чуть постарше Вита. А на каменных ступеньках стоящего впереди здания играла какая-то группа – причем, такие песни, которые сейчас редко где услышишь: уж всяко, по телеку такое никто раскручивать не станет.

Мягким светом ночных фонарейСонный город окутал покой.В танце призрачном зыбких теней –До утра этот город – не твой.И на улицах этих царитНе забытый иными закон.Снова магия душу пьянит.Здесь смешенье миров и времен.Но исчезнут витки проводов.Шум машин и сиянье реклам.Лишь негромкое эхо шагов…Да копыта стучат по камням.До утра непривычно узкиСтанут улицы. Лишь до утра.А потом вновь сожмет нас в тискиЗлое Время. И скажет: «Пора».И тихонько вернется назадВ современном сиянье огнейПетербург, Петроград, Ленинград.Питер. Город ночей, а не дней…

А музыка была и в самом деле живой – по крайней мере, слов она не забивала. Пара гитар, скрипка, на которой играла невысокая девушка – вот, собственно, и всё.

Вит протиснулся вперед, что было не слишком сложно: не то, чтобы их собралось слишком немного – просто места хватало на всех. И так и застыл – в первом ряду.

Группа, тем временем, сменилась – теперь выступала девушка, певшая песни на незнакомом языке, впрочем, она объявила, что это – древне-эльфийское наречие. Что-то настолько странное и необыкновенное было во всем этом действе, и Вит даже не сразу отреагировал на вопрос, обращенный к нему: