Пуритане - Кавано Джек - Страница 26

Элиот покачал головой.

— Не знаю. Для предсмертной записки слишком красиво. Где ты ее нашел?

— У себя в комнате. Видимо, он принес ее, когда я спал.

Элиот вновь уселся в кресло.

— Если это предсмертное письмо, зачем приносить его тебе? Его все равно бы нашли вместе с телом.

Это показалось Энди разумным.

Элиот, скомкав листок, вскочил.

— Куда ты?

Элиот не ответил. Перепрыгивая через ступеньки, он бросился вверх по лестнице. Энди услышал, как он стучит в дверь епископа и кричит. Через несколько минут Элиот вернулся.

— Ну что? — поинтересовался Энди.

Элиот покачал головой и снова уселся напротив. Он закрыл лицо руками и энергично потер глаза.

— Во всяком случае он жив.

— Он тебе ответил?

— Нет, но я слышал скрип — как будто передвигают стул.

Молодые люди помолчали.

— Я не рассказывал тебе, как познакомился с епископом? — Элиот сел поудобнее, подперев подбородок руками. — Он поймал меня, когда я хотел стянуть кошелек Тимминса.

— Да ты что! — засмеялся Энди.

— Чистая правда! — Элиот тоже засмеялся. — Мне было тогда лет семь или восемь.

— И что потом?

— Вместо того чтобы отправить меня в тюрьму, епископ взял меня к себе. Он так и не объяснил, почему. Но если бы не он, я бы не выжил. Была чума. День и ночь звонили церковные колокола — люди мерли, как мухи. Болезнь уносила целые семьи, на нашей улице умерло тридцать детей. Я тоже болел… Епископ первый, кто был добр ко мне.

Энди улыбнулся.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать.

— А ты откуда его знаешь? — спросил Элиот.

Энди засмеялся и покачал головой.

Элиот с жадным вниманием наклонился вперед.

— Думаю, тебе есть что рассказать. Давай выкладывай. Где вы познакомились?

— В Виндзорском замке.

Элиот ударил рукой по струнам воображаемой арфы.

— Ух ты! Ла-ли-ла! И что дальше?

— Во время приема у короля.

— И?..

— Он поймал меня, когда я примерял рыцарские доспехи.

Элиот покатился со смеху. Он так хохотал, что упал с кресла.

Толстый повар, услыхав его смех, похожий на визг гиены, прибежал посмотреть, что стряслось. Увидев Элиота, лежащего на полу, он только покачал головой.

Весь день молодые люди говорили о епископе. Элиот вспомнил, как Лод первый раз купил ему новую одежду. До этого он носил только обноски и краденые вещи. Энди поведал, как епископ заполнил пустоту, образовавшуюся в его душе после смерти деда. Истории были то грустными, то веселыми. Случайный человек мог бы подумать, что оказался на поминках.

В комнате стало темнеть, когда Элиот внезапно спросил:

— А Элкинсу можно доверять?

— В каком смысле?

— Он не проболтается?

Об этом Энди как-то не подумал.

— Надеюсь, нет.

Воцарилась тишина. Элиот встал.

— Если епископ спросит обо мне, скажи, что меня некоторое время не будет.

— Прямо так и передать? Больше ничего? А как же Скарборо?

— Сам расскажу, когда вернусь.

Энди снова остался один. Он уселся за стол епископа и открыл его Библию. Он все еще не очень уверенно ориентировался в содержании Книги и потратил добрую половину вечера, чтобы найти нужные фразы. Конечно, проще было написать обыкновенное письмо, но раз Лод послал ему зашифрованное послание, Энди считал своим долгом ответить тем же.

Твердой рукой он написал: (23/41/10/1–8). (20/17/17). (20/18/25/11–17). (40/10/2/12). «Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся. Друг любит во всякое время и, как брат, явится во время несчастья. И бывает друг, более привязанный, нежели брат. Эндрю».

За ужином Энди несколько раз перечитал написанное. Лишь перед сном он подошел к спальне епископа и сунул письмо под запертую дверь.

Энди разбудило яркое утреннее солнце. Пели птицы, из сада доносилось благоухание цветов. Встав с постели, юноша сладко потянулся, и тут его взгляд упал на клочок бумаги на полу. На нем четким знакомым почерком было написано: (9/2/1/6–8), (22/5/4/1–2). (5/13/6/23–24) (66/22/5/26–28).

Энди бросился к Библии. Расшифровывая письмо, он торопливо листал страницы. Закончив работу, он подумал, что расшифровать послание куда проще, чем зашифровать его: «Возрадовалось сердце мое, возлюбленный мой. Друг твой во веки веков».

Из сада до него донеслось мурлыканье епископа и щелканье садовых ножниц. Энди улыбнулся. Епископ Лод вернулся!

— Кристофер Мэтьюз — настоящий дьявол. — Лод проглотил очередной кусочек баранины. — Он чрезвычайно опасен. Если не остановить его и ему подобных, они уничтожат церковь. Необходимо заставить его замолчать.

Отодвинув тарелку, Энди внимательно слушал своего патрона. Обычно епископ заканчивал есть вместе с сотрапезником. Ужинали они вдвоем.

— Не понимаю, почему он так опасен, — сказал Энди. — Ведь он обычный викарий в небольшом городишке.

Епископ торопливо проглотил кусок и ответил:

— Именно поэтому, — и выразительно указал ножом в сторону Энди. — Преподаватель из Оксфорда не осмелится распространять взгляды пуритан, потому что знает: не пройдет и дня, как мы посадим его под замок. Наибольший вред причиняют именно священники из захолустья. Им легче всего обманывать своих неграмотных прихожан, — он вновь энергично взмахнул ножом. — Нет, «обманывать» сказано слишком мягко. Они попросту «околдовывают» людей. Когда с этих еретиков срывают маску, прихожане частенько встают на их защиту!

— Но это же совсем маленький городок. Какая беда, что где-то в глуши действует горстка диссентеров? Если просвещение под контролем, значит, под контролем вся страна, разве не так?

Епископ просиял.

— Ты не похож на остальных моих мальчишек. Ты задаешь умные вопросы, и это меня радует, — подбирая слова, он пожевал кусочек картошки. — Речь идет о единстве. «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас». Ефесянам, глава четвертая. Диссентеры подрывают единство нашей веры. Ради единства мы настаиваем на том, чтобы вся англиканская церковь следовала общим догматам, чтобы любой прихожанин, зайдя в любую церковь, знал, как будет проходить богослужение, — вот почему так важна «Книга общей молитвы». Прихожанин должен быть уверен, что священник утвержден церковью и принимает ее атрибуты, о чем свидетельствует традиционное церковное облачение. Прихожанин вправе ожидать, что святыни оберегаются должным образом, — для этого регламентируется расположение алтаря, который следует обнести ограждением. Это нужно, чтобы никто не осквернил его, используя как обычный стол, не положил на него свои вещи и не делал на нем записей легкомысленного содержания. — Перед тем как продолжить свою речь, епископ расправился с картофелем. — Пуритане стремятся подорвать единство веры. Они считают, что каждый может молиться, как ему вздумается. Они заявляют, что готовы беседовать с Богом, но среди них полно пустоголовых людей! Свое невежество они в полной мере проявляют во время общей молитвы, искажая предписанный текст. И эти люди собираются вести народ к трону Господнему! С преступной безграмотностью необходимо бороться! Я преодолею все препятствия и любой ценой избавлю Англию от еретиков! — после этих слов епископ замолчал — ему надо было перевести дух. Затем он посмотрел на Энди и усмехнувшись провозгласил: — Конец проповеди.

Энди улыбнулся в ответ. Ему было приятно видеть епископа оживленным и решительным.

— Когда я уезжаю? — спросил он.

Вопрос застал епископа врасплох. Он отодвинул полупустую тарелку и отложил нож. Прежде Лод никогда не оставлял недоеденную пищу.

— Утром, — кратко ответил он. У него на глазах показались слезы.

Энди почувствовал комок в горле и опустил глаза.

— Я собирался поручить эту работу Элиоту, — промолвил епископ, — а он куда-то запропастился.

— Он обязательно вернется, — заверил Энди.