Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 69

Новинья остановилась:

– Разве дом Голоса не рядом с прасой?

– Совещание в кабинете епископа.

И тут мама повернулась к Эле лицом:

– Что вы с Голосом хотите со мной сделать?

– Мы пытаемся спасти Миро, – ответила Эла. – А заодно и колонию на Лузитании.

– И гоните меня прямо в логово…

– Нужно перетянуть епископа на нашу сторону, иначе…

– «Нашу»! Когда ты говоришь «мы», то имеешь в виду себя и Голос, не так ли? Или ты думаешь, что я не заметила? Все мои дети, один за другим, он соблазнил вас всех…

– Он никого не соблазнял!

– Он соблазнил вас. Он точно знал, что вы хотите услышать, и потом…

– Голос не льстец, – отрезала Эла. – Он говорил нам вовсе не то, что мы хотели услышать. Он говорит только правду и завоевал не нашу привязанность, а наше доверие.

– Что бы он ни получил от вас, вы никогда не давали этого мне.

– Мы хотели.

И в этот раз Эла не отступила перед пронзительным, яростным взглядом матери. Это Новинья сдалась, отвернулась, опустила глаза, а когда подняла, в них стояли слезы.

– Я хотела рассказать вам. – Сейчас она говорила вовсе не о файлах. – Когда поняла, что вы ненавидите его, я хотела сказать вам: он вовсе не ваш отец, ваш отец – хороший, добрый человек…

– Который не осмеливается признаться нам.

В глаза матери вернулась ярость.

– Он хотел. Я не позволила ему.

– Сейчас я кое-что скажу тебе, мама. Я люблю Либо, как и все в Милагре. Но он согласился стать лицемером, и ты тоже, и пусть даже никто не догадывался, яд вашей лжи отравил нашу жизнь. Я не осуждаю тебя, мама. И его. Но благодарю Бога за Голос. Он сказал правду и освободил нас.

– Легко говорить правду, – заметила Новинья, – когда никого не любишь.

– Ты на самом деле так считаешь? – удивилась Эла. – Кажется, я кое-что знаю, мама. Думаю, нельзя, невозможно сказать правду о человеке, если не любишь его. Я думаю, Голос любил отца, Маркано. Он понимал его и полюбил еще до того, как произнес Речь.

Новинья не ответила, понимая, что это правда.

– А еще я знаю, что он любит Грего, и Квару, и Ольяду, и Миро, и даже Квима. И меня. Я знаю, уверена, что он любит меня. И когда он дает мне понять, что любит, я знаю, что это правда, – он никогда никому не лжет.

Слезы наконец хлынули из глаз Новиньи и потекли по щекам.

– А я лгала вам – вам и всем остальным, – сказала она. И голос ее был таким усталым и слабым. – Но вы должны все равно верить мне, когда я говорю, что люблю вас.

Эла обвила ее руками и – впервые за много лет – почувствовала ее тепло. Потому что обман, стоявший между ними, исчез. Голос снес этот барьер, и теперь им не нужно прятаться и быть настороже друг с другом.

– Ты думаешь об этом чертовом Голосе даже сейчас, – прошептала мать.

– Как и ты, – ответила Эла.

Они одновременно рассмеялись.

– Да, – согласилась мать. Потом она перестала смеяться и поглядела в глаза дочери. – Он всегда будет стоять между нами?

– Да. Но как мост, а не как стена.

Миро заметил свинксов, когда они были уже на середине склона. По лесу свинксы передвигались совершенно бесшумно, но через капим пробираться не умели – он скрипел под их ногами. Или, возможно, отвечая на призыв Миро, они не считали нужным скрываться. По мере того как они приближались, Миро узнавал бегущих: Стрелок, Человек, Мандачува, Листоед, Чашка. Он не окликнул их, и они не сказали ни слова, когда добрались до ограды. Теперь они стояли и молча смотрели друг на друга. Ни один зенадор еще не вызывал свинксов к ограде. Их неподвижность выдавала смятение.

– Я больше не могу приходить к вам, – сказал Миро.

Они молча ждали объяснений.

– Фрамлинги узнали о нас. О том, что закон нарушен. Они запечатали ворота.

Листоед потер подбородок:

– Ты не знаешь, что заметили фрамлинги?

Миро горько засмеялся:

– Спроси лучше, чего они не заметили. С нами был один фрамлинг.

– Нет, – возразил Человек. – Королева Улья говорит, что Голос тут ни при чем. Она сказала, что они увидели все это с неба.

«Спутники?»

– Но что они могли увидеть с неба?

– Возможно, охоту, – предположил Стрелок.

– Или стрижку кабр, – продолжил Листоед.

– Или поля амаранта, – добавил Чашка.

– Или все это, вместе взятое, – подытожил Человек. – А еще они могли заметить, что жены позволили родиться тремстам и еще двадцати детям, с тех пор как сняли первый урожай амаранта.

– Три сотни?

– И еще двадцать, – кивнул Мандачува.

– Они поняли, что еды будет много, – объяснил Стрелок. – Теперь мы уверены, что выиграем следующую войну. Мы посадим наших врагов в больших новых лесах на равнине. И в каждом новом лесу жены посадят материнское дерево.

Миро почувствовал тошноту. Вот для этого они работали и рисковали всем? Чтобы дать этим свинксам временный перевес над каким-нибудь другим племенем? Он чуть было не сказал вслух: «Либо умер не затем, чтобы вы ринулись завоевывать мир». Но привычка взяла верх, и он спокойно спросил:

– А где новые дети?

– К нам не послали маленьких братьев, – объяснил Человек. – У нас и так слишком много работы: мы учимся у вас, потом передаем знания другим общинам братьев. Мы просто не сможем еще и растить маленьких. – Потом гордо добавил: – Из этих трехсот половина – дети моего отца, Корнероя.

Мандачува серьезно кивнул:

– Жены очень уважают вас за то, чему вы нас научили. И они очень надеются на Голос Тех, Кого Нет. Но то, что ты сказал нам сейчас, просто ужасно. Если фрамлинги возненавидели нас, что мы можем сделать?

– Не знаю, – ответил Миро. Его мозг крутился на полных оборотах, пытаясь переварить всю информацию, которую ему только что выдали свинксы. Триста двадцать новорожденных. Демографический взрыв. И каким-то образом Корнерой стал отцом половины. До нынешнего дня Миро просто отмахнулся бы от этого утверждения, списав предполагаемое отцовство Корнероя на тотемическую религию свинксов. Но, посмотрев, как дерево само себя выкорчевывает и распадается на предметы в ответ на пение, он уже готов был усомниться в правильности своих прежних убеждений.

Но что толку сейчас в новых знаниях? Ему больше не позволят писать доклады. Он не сможет работать. Следующую четверть столетия он проведет на борту корабля, а его делом займется кто-то другой. Или, что много хуже, никто.

– Не грусти, – улыбнулся Человек. – Вот увидишь, Голос устроит так, что все закончится хорошо.

– Голос… Да, он, пожалуй, многое сможет сделать. Он уже оказал такую услугу мне и Кванде. Моей сестре.

– Королева Улья говорит, что он обязательно научит фрамлингов любить нас.

– Научит фрамлингов, – повторил Миро. – Ему лучше сделать это побыстрее. И он все равно не успеет спасти меня и Кванду. Они хотят арестовать нас и увезти с планеты.

– К звездам? – радостно спросил Человек.

– Да, к звездам, чтобы судить. Чтобы наказать нас за то, что мы помогали вам. Туда лететь двадцать два года, и они никогда не позволят нам вернуться.

Свинксы замолчали на мгновение – обдумывали услышанное. «Прекрасно, – подумал Миро. – Пусть подумают, как это Голос все славно для них устроит. Я тоже доверял Голосу, и это не принесло мне добра». А свинксы тем временем совещались между собой.

Человек отделился от группы и подошел к ограде:

– Мы спрячем вас.

– Они никогда не найдут вас в лесу, – подтвердил Мандачува.

– У них есть машины, которые могут отыскать меня по запаху, – ответил Миро.

– Да? А разве закон не запрещает им показывать нам такие машины? – удивился Человек.

Миро покачал головой:

– Не важно. Ворота запечатаны. Я не могу перебраться через ограду.

Свинксы переглянулись.

– Но у вас же там растет капим, – сказал Стрелок.

Миро тупо посмотрел на траву:

– Ну и что?

– Пожуй, – подсказал Человек.

– Зачем?

– Мы видели, как люди жуют капим, – вмешался Листоед. – Несколько дней назад мы видели, как Голос и человек в длинной одежде стояли и жевали капим.