Рабыня Гора - Норман Джон - Страница 47

Я взглянула через площадку на сидящую в клетке Чанду. Она уже забинтовала ногу.

Надеюсь, рана не очень глубокая. Никому до нее, похоже, и дела нет. Скорее всего, шрама не останется, так что цена ее не упадет. Да если и останется и на рынке за нее дадут меньше — Клитус Вителлиус, мой бывший хозяин, все равно получил ее даром.

Слины на Горе используются для самых разных целей, но чаще всего — в качестве гончих и для выслеживания добычи, а еще — как сторожевые животные. Загоняют в основном вер-ров и босков, выслеживают табуков и рабынь. Что же касается сторожевых слинов, то где их только не применяют: и на охране границ, крепостных стен и полевых лагерей, и на улицах после комендантского часа, и в залах больших домов по ночам, и для отпугивания воров от лавок, портов и складов. Таким свирепым сторожам всегда найдется применение. Используют их и для охраны пленных. На земле очерчивается крошечный круг, в котором пленник должен стоять на коленях или в другой какой-нибудь позе — как прикажут. Стоит несчастному попытаться встать на ноги, выйти из круга или хоть чуть-чуть изменить позу, натасканный зверь разорвет его на куски. Кроме этих широко распространенных применений есть и другие. В Тентисе, например, специально обученные слины помогают разоблачать контрабандистов — вынюхивают спрятанные зерна «черного вина», незаконно вывозимые из города. Используют их иногда и наемные убийцы, хотя, согласно кастовому кодексу, использование слинов запрещено: члены касты должны убивать своими руками, таков закон. Но слинов используют в качестве телохранителей, натаскивают для убийств на арене, других используют во время празднеств и карнавалов. В общем, этим животным находится множество применений. Выслеживанием и охраной прекрасных рабынь их функции не ограничиваются.

Но вот замки отомкнуты, дверца клетки поднята. Слин накормлен, помощник Турнуса уже отвел его в клетку. Воины Клитуса Вителлиуса и его рабыни ушли с площадки — и Чанда вместе с ними. Немногочисленные зрители расходятся. Осталась только подруга Турнуса Мелина да пара-тройка крестьянских парней — стоят, рассматривают меня. Ремешок, рабыня Турнуса, помогавшая на площадке, тоже ушла — у нее еще много дел, надо напоить слинов. Я ее хорошо рассмотрела: крупная, с длинными руками веснушчатая деваха, крестьянская косточка. Одета в коротенькую белую невольничью тунику из шерсти харта, на шее веревка. Клитус Вителлиус еще здесь, вместе с Турнусом собирается вернуться в его хижину.

Турнус поддел решетку кнутом для слинов.

— Выходи, малышка!

Опустив голову, на четвереньках я выползла из клетки на горячий песок. В клетке я побывала впервые. Не подумав, я начала подниматься на ноги. На меня обрушился страшный удар. Рукоять кнута, которым охаживают слинов, с силой опустилась между лопаток, швырнула к земле. Сжавшись от страха, я растянулась на песке. Больно.

— Хозяин? — испуганно пролепетала я. Чем я так его разозлила?

— Рабыня, тебе разрешили встать? — спросил он.

— Нет, хозяин. Прости.

Наружу положено выползать на животе или на четвереньках — в зависимости от размера клетки — и, распластавшись у ног хозяина, ждать приказа. Так принято на Горе. Тогда я этого не знала. До сих пор меня в клетку не сажали.

Я лежала в песке. Они стояли надо мною. Только бы не били!

— Хороша штучка, а? — причмокнул Турнус.

Наверно, распростертая у их ног на горячем песке, я была и впрямь хороша.

— Рад, что тебе нравится, — ответил Клитус Вителлиус.

— Спасибо тебе за такой подарок.

— Не за что Просто милая безделушка.

— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.

Я встала на четвереньки. Шею обвязали веревкой — на таких водят слинов. Другой конец веревки несколько раз обмотан вокруг перекладины клетки для слинов. Так что привязь получилась около фута длиной.

— Посмотри на меня, — велел Турнус. Я подняла на него глаза.

— Ты пыталась убежать.

— Убежать мне бы не удалось, хозяин. На меня натравили бы слина.

— Правильно, — согласился он. — Убежать тебе бы не удалось. Но ты в невежестве своем этого не знала.

Я испуганно молчала.

— Ты пыталась убежать? — спросил он. Да, пыталась.

— Да, хозяин, — прошептала я.

— Сесть спиной к клетке, колени подтянуть к подбородку!

Я повиновалась. Привязанную к моей шее веревку прикрутили к решетке. Турнус присел рядом. Вынул нож. Левой рукой ощупал мои ноги.

— Хорошенькие ножки.

— Спасибо, хозяин.

— Ты знаешь, что это? — Он нащупал связки под коленом.

— Сухожилия, хозяин.

— Знаешь, для чего они?

— Они управляют движениями ног, — отвечала я. — Без них я не смогу ходить.

Сухожилия под правым коленом коснулся нож. Проведет разок лезвием — и связка перерезана.

Он убрал нож в ножны.

Потом дважды ударил меня по лицу. Моя голова откинулась вправо, потом влево.

— Это, — пояснил Турнус, — за то, что пыталась убежать.

— Да, хозяин.

Схватив мои согнутые в коленях ноги, он прижал сухожилия большими пальцами.

Я содрогнулась. От боли голова откинулась к решетке.

— Помни, сладенькая!

— Да, хозяин. — Я в страхе смотрела на него. Еще бы мне не помнить этот нож!

Он убрал руки. Я едва не лишилась чувств.

— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.

Я встала на четвереньки. Он отвязал веревку от клетки и небрежно бросил позади меня. Теперь она свешивалась с моей шеи.

— Посмотри на меня, рабыня! Я послушно подняла глаза.

— Ползи в хижину.

— Да, хозяин.

И они, Турнус и Клитус Вителлиус, отвернулись от меня.

— До полудня я должен уйти, — говорил Клитус Вителлиус. — Меня заинтересовали четыре слина.

— Обсудим, — отвечал ему Турнус.

Они вернулись на площадку. А я, стоя на четвереньках с веревкой на шее, оглядела площадку, стойки с веревками и кнутами, повозки, клетки, бревенчатую ограду и, не вставая, отправилась в путь — через посыпанный песком пятачок к хижине Турнуса. За мной волочилась веревка.

Я начинала понимать, что значит быть рабыней крестьянина.

Добравшись до улицы поселка, я остановилась. Передо мной кто-то стоял. Вся в грязи, с веревкой на шее, униженная, несчастная, я подняла голову. Двое. Крестьянские парни.

— Что за рабыня? — спросил один. Брен Лурт, вожак местной молодежи, неотесанный грубиян, полуюнец, полумужчина. Говорят, его прочат в предводители касты.

— Та самая умница-красавица, что улизнула от нас вчера ночью, — объяснил его приятель.

— Так, вот она!

— Говорят, — продолжал другой, — что ее подарили Турнусу.

— Так значит, — осклабился Брен Лурт, — она в деревне останется?

— Похоже.

— Пожалуйста, хозяин, — запричитала я, — не задерживай меня.

— Давай не будем задерживать, — предложил Брен Лурт. Они расступились, словно перед свободной женщиной. На четвереньках, волоча за собой веревку, я потащилась дальше по грязноватой улочке под палящим солнцем.

Где ты, Джуди Торнтон, прелестная студентка?

Вспомнились мальчишки из колледжа — как я их презирала, ни во что не ставила! Как задирала перед ними нос! Вот посмеялись бы, увидев, во что я превратилась в мире настоящих мужчин.

У хижины Турнуса, рядом с украденной из лагеря леди Сабины повозкой, груженной всяким скарбом и припасами, стоял Клитус Вителлиус.

Рыдая, я обхватила его колени.

— Оставь меня себе, хозяин! Оставь меня! — молила я. Он глянул на меня. До полудня — считанные минуты.

— Я люблю тебя, хозяин!

— Не хочет быть рабыней крестьянина, — расхохотался один из мужчин.

— Люблю тебя, хозяин! — со слезами на глазах твердила я.

Клитус Вителлиус подобрал с земли свисающую с моей шеи веревку.

— Не хочет в Табучьем Броде оставаться, — не унимался воин.

— Кто ж станет ее за это винить? — подхватил другой. Обняв колени Клитуса Вителлиуса, я не отводила от него

глаз. Он держал веревку.

— Я твоя рабыня, ты покорил меня, — рыдала я, — прошу тебя, оставь меня себе.