Патриоты - Кавано Джек - Страница 27

Следующей была Присцилла — она решила познакомить женщин с письмом своей подруги Абигайль Адамс, жены Джона Адамса. Для чтения был выбран следующий отрывок:

«Я сказала Джону, что мы здесь ни в коей мере не впадаем в отчаяние. Наш дух не сломишь. Если наши мужчины будут от нас отрезаны, а мы подвергнемся нападению, обнаружится, что в Америке появилось племя амазонок. И если мужчины уступят Британии, им придется встретиться с армией женщин, которые выступят против них самих. Потом я напомнила ему, что сарацины — после того, как они, поджав хвосты, позорно бежали с поля боя — были убиты своими женщинами!»

Присцилла отложила письмо и расхохоталась. А затем присовокупила:

— И зная Абигайль, скажу: она пишет, что думает.

В эту минуту в гостиную вошла Мерси. Все мгновенно умолкли; тишину нарушало только легкое жужжание прялок. На балах, среди разодетых в пух и прах дам и кавалеров, в атмосфере веселья и радости, Мерси единодушно признавали королевой; однако здесь, меж буднично одетых женщин, чей стиль отношений определяла выполняемая ими работа, она была чужой.

Лицо Присциллы мгновенно стало серьезным и строгим. Ни для кого не было секретом, что она недолюбливала невестку брата. Они были полярно противоположны по характеру. Если младшая привлекала мужчин красотой, то старшая даже в юности отпугивала их своим умом. Мерси была высокой, черноволосой, Присцилла — миниатюрной и рыжей. Мерси обожала находиться в центре внимания и души не чаяла в развлечениях. Присцилла страстно любила книги, теологию и интеллектуальные поединки. Мерси жила минутой, Присцилла была дальновидна и рачительна. При всяком удобном случае она старалась избегать общества Мерси. Так легче сохранить гармонию в семье. Чем дольше Присцилла находилась рядом с женой племянника, тем труднее ей было удержаться от колкостей. Наступившая тишина подсказала Присцилле, что в Бостоне не она одна с трудом сохраняет вежливость в присутствии этой молодой особы.

— Вы хотели видеть меня? — Мерси подошла к Энн. Она была в шикарном, украшенном лентами и бантами платье — резкий контраст со скромной одеждой мастериц. Легкая, заметная лишь острому глазу округлость в талии указывала на ее беременность.

— Да, дорогая. Мне нужна твоя помощь, — ответила Энн.

Мерси оторопело глянула на пестрый ворох лоскутов и ниток.

— Боюсь, — смущенно хихикнула она, — от меня не будет проку. Мой отец был портным, но я в шитье ничего не смыслю.

— А печь вы умеете? — взглянув поверх очков, поинтересовалась сидящая рядом с Энн старушка.

Мерси отрицательно покачала головой.

— Моя мама прекрасно готовит, но я никогда…

— А прибираться в доме? — подала голос мать десяти детей, женщина с грубо скроенным лицом.

Мерси нахмурила лоб и стала похожа на обвиняемого во время допроса. Энн поспешила ей на выручку:

— Слава Богу, для домашней работы у нас есть слуги. — А потом обратилась к невестке: — Дорогая, сходи, пожалуйста, на Кинг-стрит. Говорят, один из тамошних лавочников получил партию кофе.

Мерси непонимающе смотрела на свекровь.

— Ты ведь умеешь стоять в очередях, правда? — вкрадчиво поинтересовалась Присцилла.

По гостиной прокатился возбужденный, сопровождающийся смехом шепоток.

— Ну что ж, я с удовольствием куплю кофе, — тряхнув непокорной головой, хладнокровно сказала Мерси. — Если вы проследите, чтобы экипаж подали прямо к входу, я выйду через минуту.

На этот раз Энн ничем не помогла невестке:

— Ты же знаешь: лошадей сейчас не хватает. Сожалею, но тебе придется пойти пешком. Это не так уж и далеко.

— Ты умеешь… — сладко протянула Присцилла, давясь от смеха.

Твердый взгляд Энн остановил ее на полуслове.

Но сказанного было достаточно — по гостиной вновь порхнул смешок.

— Я скоро вернусь.

Не обращая внимания на ехидные взгляды женщин, Мерси поднялась к себе, взяла шляпку и вышла из дому.

О месте продажи кофе, должно быть, знал весь город. К тому времени, когда Мерси подошла к лавке, здесь уже собралась добрая половина женского населения Бостона. Мерси окинула взглядом улицу — вдоль ее правой стороны лепилась длиннющая очередь. При виде этой картины Мерси чуть было не повернула обратно, как вдруг ей пришло на ум, что дамочки из гостиной обязательно подымут ее на смех. Капризно выпятив губку, она пристроилась в хвост очереди.

Мерси простояла больше получаса, но с места не сдвинулась. Она прочитала все вывески на улице. Поглазела на прохожих — в основном это были женщины и английские солдаты. Безучастно послушала стоящих впереди нее горожанок, с увлечением обсуждавших, опасно ли выдергивать молочные зубы и больно ли при этом детям. Передумала о чем только можно. Но не продвинулась ни на шаг.

— Простите, пожалуйста. — Она дотронулась до плеча женщины, стоящей впереди нее, — та с упоением описывала, как у ее сына семь часов безрезультатно выковыривали, выкручивали и вытягивали гнилой зуб. Раздраженная тем, что ее прервали на полуслове, женщина обернулась.

— Простите, пожалуйста, — повторила Мерси, — как долго вы здесь стоите?

Женщина — у нее во рту не доставало нескольких зубов — оглядела Мерси с головы до ног и тотчас преисполнилась к ней неприязнью.

— Намного дольше, чем ты, принцесса, — нелюбезно процедила она, а затем, отвернувшись, вновь принялась чесать языком.

— Еще раз прошу прощения, но не могли бы вы выразиться точнее? Как долго вы стоите?

— Три четверти часа! — рявкнула женщина. — Тебе-то что?

— Ничего. Спасибо.

Мерси сошла на мостовую и окинула взглядом очередь. Никаких изменений. Полчаса — и никаких перемен. «В конце концов, это просто смешно!» — сказала она сама себе. И, приподняв юбки, зашагала по улице. Подойдя к середине очереди, она поинтересовалась у какой-то женщины, давно ли та здесь стоит. Оказалось, два часа. Мерси сделала еще несколько шагов и повторила свой вопрос. «Два часа сорок пять минут», — ответили ей. Женщины, находящиеся в голове очереди, ждали уже более трех часов. Дверь, возле которой они стояли, была заперта.

— Вы уверены, — спросила Мерси у женщины, стоящей подле двери, — что это та самая лавка, где продают кофе?

— Так сказал владелец товара.

— Он сам это сказал? Три часа назад?

Женщина кивнула.

— Что же его так задерживает?

— А я почем знаю? Я не его партнер! Ступайте-ка лучше на свое место.

Мерси оглянулась на длиннющую очередь, потом шагнула к двери. И принялась в нее колотить.

— Открывайте! — закричала она. — Отоприте эту дверь немедленно!

Она постояла, подождала ответа. Никто не откликнулся. Тогда она начала колотить в дверь с еще большим рвением.

— Открывайте! Я буду стучать, пока вы не откроете…

Дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял сутулый человечек с крючковатым носом и жидкими седыми волосами — его ответные крики были слышны еще до того, как щелкнул замок. Когда двери полностью отворились, на улицу хлынула отборная брань. Внезапно лавочник запнулся на полуслове — он увидел Мерси.

— И что у нас случилось? — протянул он медоточивым голосом. За его спиной, в глубине помещения, Мерси заметила стол, за ним в небрежных позах сидели два подростка лет четырнадцати-пятнадцати. Один из них водрузил ноги на стол. Мальчишки ели. Еще один стул был не занят, перед ним лежали хлеб и рыба.

Сутулый человечек шагнул вперед и взял Мерси за локоть.

— Входите, мэм, — промурлыкал он, а затем, источая елей, поинтересовался: — Могу я вам чем-то помочь?

Мерси стряхнула руку лавочника со своего локтя.

— Вы можете продать нам немного кофе.

Мужчина мазнул взглядом по толпе. Пытаясь разглядеть, что происходит в дверях, женщины сошли на мостовую и подались вперед.

— Вам лучше войти, — человечек сморщил свой крючковатый нос и кивнул Мерси, — и переговорить со мной с глазу на глаз.

— Нет. Мы будем разговаривать здесь, если не возражаете.

— Но я возражаю, милочка. У тебя появился шанс. Входи, и мы договоримся, или ты вообще ничего не получишь.