Динка прощается с детством (ил. Н. Воробьевой) - Осеева Валентина Александровна - Страница 72

– Мама! Марьяна ничего не знает. Что, если она проснется и прибежит? Она спросит, где Ефим.

– Ефим поехал на станцию встречать моего брата… ну, и заедет на базар. Ничего. Марьяна сметливая. Ложись, – сказала Марина и посмотрела на часы. – Светает… Сейчас Марьяна встанет доить коров и, увидев, что нет Ефима, прибежит сюда. Хорошо, если б она успела раньше обыска, – прошептала Марина.

Динка снова вскочила:

– Мамочка! Я пробегу, скажу ей, я осторожно, на дороге уже все видно.

Марина дала ей платок.

– Ну, беги. Только скорей назад! Надо, чтобы нас застали спящими.

Динка сбросила все сухое, сняла с веревки промокшую насквозь синюю юбку и, пригнувшись, побежала в хату Ефима. Марьяну она встретила на полдороге. Объяснив ей наскоро, как она должна себя вести и где Ефим, Динка побежала обратно.

– Все хорошо, мамочка! – сказала она, укладываясь в постель. – Марьяна не придет и охать не будет.

Все затихло. Марина утомленно закрыла глаза. Мышка после резкого замечания матери взяла себя в руки, но глаза ее все еще беспокойно перебегали с предмета на предмет. Она знала, что малейшая неосторожность грозит матери арестом, тем более что она только что приехала от папы… Динка, освободив одно ухо, чутко прислушивалась ко всякому звуку, доносившемуся сквозь шум веток и дождя. Светало. Сквозь занавеску в комнату просачивался мутный свет и падал на просохший крашеный пол, на опустевшую этажерку, где между учебниками стоял старенький глобус. Внезапно Динка подняла голову.

– Едут… – тихо шепнула она.

– Может, это Ефим возвратился? – предположила шепотом Мышка.

– Нет… Чужой скрип колес… Две лошади… – быстро определила Динка.

– Спите, – повелительно шепнула Марина.

Глава 54

Опоганенное гнездо

Нерон зарычал и с неистовым лаем бросился к двери.

– Дина, убери собаку!

К крыльцу подъехал крытый возок, запряженный парой рослых лошадей. Из него, кряхтя и придерживая шашку, выбрался Петров, за ним высокий сутулый человек с клеенчатой папкой и клетчатым пледом на плечах. На пороге появилась Марина, поправляя пышные волосы и с удивлением глядя на ранних гостей.

– В чем дело? – холодно спросила она.

– Госпожа Арсеньева? – вежливо осведомился сыщик и, сделав короткий поклон, пояснил: – Я имею предписание произвести у вас обыск и задержать приезжего железнодорожника. Петров! Осмотрите надворные постройки, чтоб ни один человек отсюда не вышел!

– Есть, ваше благородие! – угодливо козырнул Петров и, придерживая шашку, убежал с крыльца.

– Прошу, госпожа Арсеньева! – открывая дверь и пропуская вперед Марину, поклонился сыщик. – Это ваша столовая?

– Да. Но я не совсем понимаю, что вам нужно в моем доме? – сухо спросила Марина.

– Это вы сейчас поймете! Прошу всех проживающих и прибывших в ваш дом вызвать сюда! – бросая на стол папку и оглядывая комнату, заявил сыщик.

– В данный момент здесь только две мои дочери и я. Дочери мои спят. Вы позволили себе явиться чуть свет, собственной персоной и без понятых. Я буду жаловаться! – возмутилась Марина.

– Это ваше право. Я имею экстренное задание. Мне известно, что у вас скрывается прибывший вчера железнодорожник, имеющий при себе секретные материалы!

– Повторяю: здесь только две мои дочери. Я не знаю, какие вы имеете сведения о прибывшем железнодорожнике, мне, по крайней мере, ничего об этом не известно!

– Хорошо. Мы сейчас это выясним. Попросите…

– Что случилось, мама? – выходя из своей комнаты, спросила Мышка.

Из двери Динки вдруг с грозным рычанием выскочил Нерон.

– Уберите собаку! Сейчас же уберите собаку! – загораживаясь стулом, закричал сыщик.

– Нерон! На место! – крикнула, появляясь на пороге, Динка. – На место, живо!

– Выгоните его во двор! – завизжал сыщик.

– Но, господин жандарм, он сожрет там пристава! – невозмутимо ответила Динка, держа собаку за ошейник.

– Ну так привяжите его! – все еще размахивая перед собой стулом, кричал перепуганный сыщик. – Ни шагу дальше террасы! – заорал он, видя, что Динка собирается выйти.

– Прошу вас вести себя прилично. Вы, кажется, полагаете, что моя младшая дочь и есть тот переодетый железнодорожник, которого вы собираетесь задержать в моем доме! – язвительно сказала Марина.

– Я не обязан высказывать вам свои предположения, госпожа Арсеньева! Но ваша младшая дочь сейчас пояснит вам… Пожалуйте сюда, барышня! Будьте любезны сказать мне, о чем вы беседовали на перроне с приезжим железнодорожником?

– Ты беседовала с железнодорожником? – удивленно спросила Марина, обращаясь к дочери. Динка пожала плечами.

– Я даже не заметила, железнодорожник он или нет… Просто какой-то человек спросил у меня, где Рубижовка.

– Так, так… А что вы делали потом? Что вы делали, когда мы с Петровым направились по следу этого железнодорожника? Отвечайте, барышня! – постукивая пальцами по столу и пытливо глядя на Динку, строго допрашивал сыщик.

– Что я делала потом? – Динка посмотрела на него широко раскрытыми глазами и вдруг, словно что-то вспомнив, весело расхохоталась: – Да я же с вами была! Ну конечно, с вами! Неужели вы не помните? Я еще приняла вас за своего дядю!

– Позвольте, позвольте, барышня! Не считайте нас дурачками! Вы действительно кричали: «Дядечка! Здравствуйте, дядечка!» Но с какой целью это было сделано?

– Но я же вам сказала, что я обозналась… Потому что мы ждем в гости дядю.

– Мы действительно ждем моего брата, – вмешалась Марина. – Но я не понимаю, Дина, как могла ты так ошибиться? Что же общего у этого господина с твоим дядей? – раздраженно сказала она, обращаясь к дочери. – Твой дядя никогда не служил в полиции…

– Но, мамочка, ты говорила, что дядя всегда носит с собой плед, а этот господин жандарм так замаскировался под нашего дядю, что тоже нес плед… – оправдываясь, сказала Динка.

– Ну, если вы были с пледом, тогда понятно, что моя дочь могла ошибиться, – спокойно заметила Марина. – Да еще в толпе, возможно… Но к чему весь этот допрос? Если вы предполагаете, что этот приезжий прячется в моем доме, то ищите и увольте нас от лишних разговоров, – выпрямившись и глядя на сыщика сверху вниз, величественно бросила Марина.

На террасе снова залаял Нерон, и в дверь боком протиснулся Петров.

– Очень злая собачка у вас, очень вредная собачка, я извиняюсь, – залепетал он, заискивающе глядя на Марину и кладя на кончик стола перед сыщиком окурок козьей ножки, скрученной из газетной бумаги.

– Все осмотрено, ваше благородие. В сарае нет лошадки и нет брички. Я ихний выезд и ихнюю лошадку хорошо знаю, так вот, извольте видеть, на месте их не оказалось. А на чердаке обнаружен сей окурок, именуемый козьей ножкой, – подобострастно пояснил он, касаясь плеча сыщика своей толстой, лоснящейся физиономией. – Я так думаю, ваше благородие, что в семействе госпожи Арсеньевой козьи ножки, тем более с махоркой, курить некому. – Он наклонился еще ниже и, многозначительно подняв бровь, добавил: – Так что, может быть, солдат…

– А! Солдат! – вдруг закричала Динка. – Наконец-то вы надумались искать его! Ты же ничего не знаешь, мамочка, а здесь просто исчезают люди, а потом их находят убитыми! Сначала Якова-музыканта, потом студента в ирпенском лесу, а теперь пропал солдат! А полиция даже не почешется, бегает за каким-то железнодорожником и ничего не видит перед своим носом!

– Дина, Дина! Веди себя прилично! Какое нам дело до этого солдата? – резко прикрикнула на дочь Марина.

Петров с раскрытым ртом уставился на обеих. Сыщик хлопнул ладонью по раскрытой папке.

– Вы мне мешаете, барышня! Петров, займитесь обыском! Обойти все комнаты и осмотреть все самым тщательным образом! Разрешите продолжать допрос.

Сыщик обернулся к безмолвной, словно застывшей в брезгливом созерцании Мышке:

– Ваше имя-отчество, барышня?

– Анжелика Александровна Арсеньева, – спокойно, безжизненным голосом ответила Мышка, глядя куда-то мимо головы сыщика. Ей было противно все: и шмыгающая по комнатам фигура Петрова, и рассевшийся на стуле сыщик. Тошнотная муть подступала к горлу, но лицо Мышки выражало только глубокое равнодушие и брезгливость.