Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 79

79

II. НИКАКОЙ ОШИБКИ

На стене висели в рамках бородатые мужчины — Все в очечках на цепочках, по-народному — в пенсне, — Все они открыли что-то, все придумали вакцины, Так что если я не умер — это все по их вине. Мне сказали: «Вы больны», — И меня заколотило, Но сердечное светило Улыбнулось со стены, — Здесь не камера — палата, Здесь не нары, а скамья, Не подследственный, ребята, А исследуемый я! И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, — Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол! Мне приятен Склифосовский, основатель института, Мне знаком товарищ Боткин — он желтуху изобрел. В положении моем Лишь чудак права качает: Доктор, если осерчает, Так упрячет в «желтый дом». Все зависит в доме оном От тебя от самого: Хочешь — можешь стать Буденным, Хочешь — лошадью его! У меня мозги за разум не заходят — верьте слову, — Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал: «Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову — Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал…» Доктор мой не лыком шит — Он хитер и осторожен: «Да, вы правы, но возможен Ход обратный», — говорит. Вот палата на пять коек, Вот профессор входит в дверь — Тычет пальцем: «Параноик», — И пойди его проверь! Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку — Я за вами, дорогие, как за каменной стеной: На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, — Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной! Род мой крепкий — весь в меня, — Правда, прадед был незрячий; Шурин мой — белогорячий, Но ведь шурин — не родня! «Доктор, мы здесь с глазу нá глаз — Отвечай же мне, будь скор: Или будет мне диагноз, Или будет приговор?» И врачи, и санитары, и светила все смутились, Заоконное светило закатилось за спиной, И очечки на цепочке как бы влагою покрылись, У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной. И нависло остриё, И поежилась бумага, — Доктор действовал во благо, Жалко — благо не мое, — Но не лист перо стальное — Грудь пронзило как стилет: Мой диагноз — паранойя, Это значит — пара лет! 1975

III. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

Вдруг словно канули во мрак Портреты и врачи, Жар от меня струился, как От доменной печи. Я злую ловкость ощутил — Пошел как на таран, — И фельдшер еле защитил Рентгеновский экран. И — горлом кровь, и не уймешь — Залью хоть всю Россию, — И — крик: «На стол его, под нож! Наркоз! Анестезию!» Мне обложили шею льдом — Спешат, рубаху рвут, — Я ухмыляюсь красным ртом, Как на манеже шут. Я сам кричу себе: «Трави! — И напрягаю грудь. — В твоей запекшейся крови Увязнет кто-нибудь!» Я б мог, когда б не глаз да глаз, Всю землю окровавить, — Жаль, что успели медный таз Не вовремя подставить! Уже я свой не слышу крик, Не узнаю сестру, — Вот сладкий газ в меня проник, Как водка поутру. Цветастый саван скрыл и зал И лица докторов, — Но я им все же доказал, Что умственно здоров! Слабею, дергаюсь и вновь Травлю, — но иглы вводят И льют искусственную кровь — Та горлом не выходит. «Хирург, пока не взял наркоз, Ты голову нагни, — Я важных слов не произнес — Послушай, вот они. Взрезайте с Богом, помолясь, Тем более бойчей, Что эти строки не про вас, А про других врачей!.. Я лег на сгибе бытия, На полдороге к бездне, — И вся история моя — История болезни. Я был здоров — здоров как бык, Как целых два быка, — Любому встречному в час пик Я мог намять бока. Идешь, бывало, и поёшь, Общаешься с людьми, И вдруг — на стол тебя, под нож, — Допелся, черт возьми!..» «Не огорчайтесь, милый друг, — Врач стал чуть-чуть любезней. — Почти у всех людей вокруг — История болезни. Все человечество давно Хронически больно — Со дня творения оно Болеть обречено. Сам первый человек хандрил — Он только это скрыл, — Да и Создатель болен был, Когда наш мир творил. Вы огорчаться не должны — Для вас покой полезней, — Ведь вся история страны — История болезни. У человечества всего — То колики, то рези, — И вся история его — История болезни. Живет больное всё бодрей, Всё злей и бесполезней — И наслаждается своей Историей болезни…» 1976