Снежная смерть - Обер Брижит - Страница 53

— Хватит об этом! — отрезает Ян. — Так получилось, что через Франсину мы познакомились с дядей Элиз, а не с дядей Памелы Андерсон.

— Такой милый человек, этот господин Андриоли, — мурлычет Франсина. «Кому еще налить чайку?»

— У нас мало времени! — восклицает Ян, которого нервирует игривое настроение труппы убийц.

— Есть идея, — говорит Мартина, — просто гениальная штуковина: оказывается, что убийца — сама Элиз!

— Ах, вот как? — удивляется Кристиан. — И она убивает своим инвалидным креслом?

— Нет, она заказывает убийства, она пользуется услугами профессионального киллера, чтобы пережить новые приключения и заработать приличные деньги.

— А профессиональный киллер, это кто? — с интересом осведомляется Ян.

— Леонар! Таким образом мы возвращаемся к исходной позиции.

— Никто мне так и не сказал, каким образом Леонар мог убить всех этих людей! — бурчит Мерканти. — Я хочу сказать: он не настолько подвижен…

— Люди с ограниченной подвижностью способны устранять ближних не хуже других! — в бешенстве парирует Летиция.

— А вообще — дерьмовая твоя идея! — говорит Кристиан Мартине в это время.

— Я тебе запрещаю!

— А я говорю, что убийца — это Лорье! — настаивает он.

— Да. Это прекрасно! Это ниспровергает все догмы! Закон против Порядка! — Франсина хлопает в ладоши в знак одобрения.

— А Элиз пристрелит Лорье! — с энтузиазмом восклицает Ян.

— А кто же пристрелит Элиз? Нельзя оставлять свидетелей! — с досадой возражает Франсина.

— А если убийцей оказался дядюшка? — предлагает Мерканти.

— Он слишком стар! — отвечает Летиция. — В Лорье больше сексуальности.

— Нам нужен метод! — кричит Франсина. — Без метода нам не выпутаться! Слова влияют на форму, а форма определяет слова! Нам необходимо эстетическое кредо!

Недолгое молчание. Такое впечатление, словно я слышу, как по всей комнате носятся их безумные мысли. Мозговой штурм — или шторм — в самом прямом смысле слова. А, кстати, если Франсина лечилась в психбольнице, то каким образом ей разрешили руководить оздоровительным центром? Я царапаю в блокноте: «Франсина была в психушке?»

— Наша добрая Элиз интересуется психическим здоровьем милой Франсины! — объявляет Ян.

Чья-то рука хватает меня за подбородок, поднимает мне голову, от этой руки пахнет дезинфицирующей жидкостью. Губы, холодные и влажные, как слизняки, касаются моей щеки. Я задыхаюсь от кисловатой отдушки жевательной резинки. Дрожь отвращения пробегает по коже.

— Это длинная история. Франсине чуть было не пришлось испытать на себе опыт заключения, — шепчет он, прижимаясь губами к моему уху, но ее вовремя спасли…

Я пытаюсь отстраниться, но он усиливает хватку и лижет меня кончиком языка; мне кажется, будто мне в ухо пытается заползти огромный червяк.

— Это случилось в центре для детей-идиотов. Директор, настоящий блаженный, разволновался по поводу каких-то нарушений и хотел выдать ее властям. Но, прежде чем бедняга успел сделать это, с ним случилось несчастье. Передозировка. Знаешь, ангелочек, врачи очень часто оказываются наркоманами… Осознавая возложенную на нее миссию, Франсина-Тереза оставила свою должность и основала журнал. В каком-то роде она — наша Святая Мать, — добавляет он, проводя языком по моей щеке, моим глазам, моим судорожно сжатым губам.

Запретив себе вздрагивать от его прикосновений, я царапаю в блокноте: «Мой дядя?»

— О, тут ты никогда не догадаешься, моя конфетка! Жюстина познакомила его с Франсиной на каком-то вернисаже. Он искал кого-то, кто мог бы возглавить Центр. А у нее были все необходимые рекомендации. Видишь, как тесен мир, — иронизирует он, пытаясь втиснуть свой змеиный язык мне в рот.

— А что, если, пока у нас не готов последний эпизод, мы сложим всех жандармов в фургон, чтобы с первого взгляда никто ничего не заметил? — вдруг предлагает Летиция. — Это будет забавно: приезжает полиция: «Ничего необычного, мой командир!», и вдруг кто-то открывает дверь фургона и — раз! Музей плотских фигур мадам Бью-Всё. Поэтично и эффектно!

— Бью — что? — спрашивает Кристиан.

Летиция с гордостью объясняет ему придуманную ею игру слов.

— Да, небольшая постановочная работа не повредит, — соглашается Мартина, — это даст нам время для размышлений.

Шум, хлопанье дверей, смех, восклицания.

— До скорого, лапочка! — вставая, бросает мне Мерканти, и обещание, звучащее в его голосе, пронзает меня, словно скальпель, вонзающийся в беспомощную плоть.

Дядя, лежащий у моих ног, дышит с трудом. Рядом со мной находится еще какой-то человек, до сих пор он не произнес ни слова, а теперь заговорил:

— Я понял слишком поздно.

Лорье!

— Когда я увидел валяющийся на земле прожектор и Мартину с камерой Жан-Клода на плече, сам не знаю почему, я почувствовал неладное… А когда Шнабель передал мне МГНД, я окончательно понял, что мы в ловушке.

«МГНД?»

— Мобильная группа не доступна. Код, означающий, что радиопередача нарушена. Это значит, что он не смог ни с кем связаться. Кавалерия не подойдет, Элиз.

В наступившей тишине я перевариваю информацию.

— Я подумал, что не стоит возбуждать подозрений у того или тех, кто все это устроил. Я старался казаться спокойным. Когда я вышел, я увидел вас, всю в крови, с пистолетом в руке, своих убитых людей, у меня все в голове смешалось, я вернулся за помощью и напоролся на автомат Шнабеля, нацеленный прямехонько мне в грудь. «Хорошая машина, — сказала мне Летиция, — она делает такие славные дырки, я только что испробовала ее на Эрве Пайо». И тут все стало ясно. Происшествия, которые постоянно приводили меня в ГЦОРВИ. Ощущение, что мною манипулируют, что я окружен людьми, проговаривающими заученные тексты, что все совпадения чересчур прямолинейны… Жизнь не может быть настолько похожей на роман, с запрограммированными появлениями и авторскими ремарками.

Да, у меня было то же самое ощущение. Но я не доверилась ему. А теперь все мы за это заплатим. Лорье продолжает говорить голосом, лишенным всякого выражения:

— Всех остальных они заперли в подвале. На меня надели мои же наручники, сковали руки за спиной.

«А Юго?»

— Думаю, он мертв.

Судя по его тону, он в этом уверен, но не хочет мне говорить. Как будто я могу испугаться еще больше!

— Они показали мне экземпляр своего творчества, «ПсиГот'ик», журнала Тотального Искусства. Можно сказать, идеи Жюстины, но вывертов еще больше. Кстати, на первой странице был отчет об одной ее выставке. По словам Пайо, — продолжает он, внезапно меняя тему, — Вероник кого-то шантажировала. Именно поэтому она и пришла сюда утром. Сегодня утром! Боже мой! Можно подумать, это было сто лет назад! Пайо думал, что это как-то связано с ее пребыванием в психушке, куда ее пришлось поместить после приступа острого бреда.

Это пресловутое пребывание в психиатрической клинике, где и познакомились основные действующие лица: Марион, Соня, Вероник, Ян. Три девушки мертвы. А Ян ненормальный, это очевидно. И конечно, там он был не в качестве врача, а в качестве пациента. Доктор Джекил и мистер Ян, двуликий соблазнитель. Шизофреник. Нет, по-моему, его, скорее, можно назвать паранойяльным психопатом: сверхоценка собственного «я», авторитарность, мания преследования и упертость… О'кей, Психоаналитик, все это чушь, и у меня нет времени анализировать их состояния!

Но, все же, каким образом ему удалось манипулировать Лорье?

«Ян болен?»

— Я понятия не имел! Он рассказывал, что учился на воспитателя и часто стажировался в психиатрических клиниках. Он не говорил мне, что сам был пациентом! — с горечью отвечает он.

Топот, возгласы, порывы холодного воздуха: они вернулись. Стадо вырвавшихся на свободу психопатов бегает по этому проклятому Центру, словно воплощая в себе мои детские страхи.

— Смелее! — шепчет мне Лорье.

Да, смелость мне потребуется.

— Какие они оба миленькие! — взвизгивает Летиция.