Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 11

— Спецназовцы? — удивлённо поднял брови Сергей.

Я быстренько рассказал о своей группе, на что мой брат по оружию промолвил только:

— Ну что же — дураки мыслят одинаково. Я ведь чем-то подобным командовал в последнее время. Казачков вам в отряд надо бы.

— Само собой. Как только оклемаюсь, буду просить у начальства.

— И вот ещё что, — неожиданно переключился на другую тему Горский, — в лес малыми группами лучше здесь не соваться. Это серьёзно.

— А что так? Договаривай уже, раз начал.

— Несколько разъездов пропало в последние дни. Один нашли. Без офицера. А гусары переколоты. Причём вилами.

— Оба-на! Вот тебе и «дубина войны народной»… Может, мужики их за французов приняли… Хотя бред — не молча же кавалеристы умирали…

— Вот именно. Что там и почему, пока непонятно, но в лес — только серьёзными отрядами.

— В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы, — услышал я собственное задумчивое бормотанье.

— Вадик! — обеспокоенно посмотрел на меня Сергей. — Даже думать не смей! Это не шутки.

— Серёж, — начал я потихоньку раздражаться, — ты что, не понимаешь, чем это чревато? С какого это перепугу русские мужики стали русских же солдат на вилы подымать? Причём даже не фуражиров и не в своём родном селе. Не допускаешь мысли, что Боня своих эмиссаров к нам в тыл заслал? А какой бублик им обещан, тоже догадаться не сложно — воля после победы французского императора. Что скажешь?

— Что ты либо здорово поглупел, либо напрочь потерял скромность, — голос Горского был совершенно спокоен. Лицо тоже.

— То есть?

— То есть ты решил, что, кроме тебя, сложить два и два в России никто не способен. И только в твою светлую голову может прийти столь «парадоксальная» версия…

Так мне и надо. Возомнил себя, понимаешь…

— Всерьёз думаешь, — беспощадно продолжал Серёга, — что меня в рейд отправили, чтобы с настоятелями всевозможных культовых учреждений воевать?

— Ладно, хватит! Сам понимаю, что дурака свалял. Мог бы, между прочим, сразу со мной пооткровенней быть.

— Проехали. Только пообещай, что задуманной минуту назад партизанщиной заниматься не будешь. Лады?

— Уговорил. Как там, кстати, насчёт наполеоновских фальшивок, о которых у тебя голова болела при прошлой нашей встрече? Удалось?

— Что знали и могли — сделали, но полную гарантию, сам понимаешь, дать не могу — может, другие люди в другом месте опять начали этим заниматься. Больно уж «вкусные» возможности это сулит… Ладно, Вадь, пора мне — ещё потеряю свой отряд. Удачи и береги себя.

— Ты тоже особо не геройствуй. До встречи!

Мы обнялись, и Серёга птицей взлетел в седло.

Оборот, прощальный взмах рукой, и по дороге мерно застучали копыта его жеребца…

Вот это вляпался!

Кажется, скоро стану главным спецом по засадам на переправах во всей армии — чуть что, сразу моей группой дырку затыкают. Правда, на этот раз в бой ввязываться не придётся: на севере, за речкой Касплей, разведка обнаружила какое-то движение противника. Вот и пойми, что это — французы действительно готовят фланговый охват или это блеф, чтобы мы разбросали свои силы. Поэтому наша задача просто наблюдать броды и, в случае, если противник и на самом деле начнёт переправляться, засветить ракетой в небеса и во весь опор отходить на соединение с главными силами.

До реки вёрст тридцать с небольшим, так что часа через полтора-два должны, не особенно напрягаясь, прибыть на место.

Жара уже чуть ослабела, и ехать вполне комфортно, правда, лес справа от дороги здорово давил на психику. И дело даже не в том, что мне рассказал Горский — вообще не люблю ельник, самый мрачный из лесов, пожалуй: самый густой, тёмный и плохо проходимый. Плюс ко всему с негниющим годами буреломом, который постоянно норовит своими растопыренными, частыми и острыми ветками зацепить за одежду или снаряжение.

И хоть продвигались мы по дороге, всё равно густо стоящие ели производили гнетущее впечатление.

До речки оставалось уже совсем немного, когда едущий в авангарде Спиридон встревоженно вскрикнул и показал вперёд: из-за поворота появился весьма неуверенно держащийся на ногах человек, бредущий нам навстречу.

Дружно дали шпоры своим лошадям и через пару минут окружили раненого казака. Правый бок его куртки был в крови, и вертикальное положение донец удерживал с большим трудом. Вернее, когда мы подъехали, силы его практически оставили, колени подогнулись.

— Свои! — счастливо выдохнул раненый. — Помогите, братцы!

Мы моментально послетали с сёдел и подскочили к казаку. Пришлось приказать людям отойти, чтобы иметь свободный «доступ к телу».

— Что случилось-то? — спросил я, опускаясь перед лежащим парнем на колени.

— Не понял я, ваше благородие. Ехали впятером, вдруг из леса несколько мужиков… И сразу палить начали. Сначала мне бок ожгло, а братков до одного с сёдел поснимали — умеют стрелять, сволочи. Я попытался уйти, так умудрились мне булыгой по башке засветить… До сих пор гудит. В общем, сознание из меня вон… Когда очнулся, смотрю — все наши мёртвые лежат, а хорунжего и вовсе нету… — раненый прервался и тяжело задышал.

— Как давно это было?

— Да не знаю я, сколько провалялся. Когда очнулся, станичных осмотрел, да и побрёл по дороге. Вот вас, слава Всевышнему, встретил…

— Понятно. А где?

— Да версты две-три отсюда. Хотя мне показалось все десять.

Ясненько… Явно те, о ком Серёга говорил. А может, уже и их «вторая производная». Надо же — «булыгой засветили», неужто среди русских мужиков пращники имеются? Здравствуй, российская Фронда?

— Малышко, — обратился я к солдату, — останешься со мной, пока я этого перевяжу, а ты, Гаврилыч, с остальными слетайте к месту, посмотрите что там и как. Может, ещё кто живой остался.

— А вы как же тут?.. — засомневался фельдфебель.

— Да не на каждом же шагу засады, — отмахнулся я. — Наиболее опасно как раз там, так что повнимательнее будьте. Четверти часа, вероятно, хватит, чтобы туда-обратно смотаться.

Мой подчинённый не стал спорить и махнул рукой остальным. Те повскакивали в сёдла, и уже через минуту отряд скрылся за поворотом.

Пора заняться раненым. Достав подобие индпакета, стал расстёгивать на нём полукафтан и заметил, что казак уже в полузабытьи. Ну и ладно — мне же легче его бинтовать будет.

— Малышко, возьми его под мышки и приподними.

Пионер молча нагнулся и выполнил приказ.

Кровь уже подсохла и на верхней одежде, и на белье, значит, рана неглубокая…

Мой солдат вздрогнул и стал заваливаться набок. Практически одновременно с этим от леса донёсся звук близкого выстрела.

Чтобы вскочить и обернуться, хватило секунды. Возле деревьев я заметил три фигуры в сером и в облачке расплывающегося дыма.

Потянулся к пистолету, но получил удар по коленным сгибам и пребольно брякнулся спиной и затылком о дорогу. Не успев даже подумать: «Вот тебе и здрасьте!» — почувствовал, как на меня навалилось тело «засланного казачка», и перед лицом блеснул лезвием нож.

— Не дёргайся, благородие, коли жить хочешь!

Физиономия мерзавца была совершенно бесстрастной. Чувствовалось — в случае чего приколет и не поморщится.

Героя из себя выкомаривать смысла не было, поэтому я позволил себя перевернуть, и лжеказак крепко стянул мне запястья за спиной.

— Вставай, пошли!

Легко сказать! Попробуйте встать со связанными за спиной руками из положения «лёжа на пузе». Секунд через двадцать моих трепыханий в пыли бандит за шкирку помог мне принять вертикальное положение и подтолкнул в сторону леса:

— Шагай давай!

Мысли по дороге к опушке лезли в голову насквозь пессимистические. Одно радовало: кажется, вроде убивать не собираются, значит, какие-то шансы остаются. Слышали ли мои ребята выстрел? Вроде бы не очень далеко отъехали, но ведь свернули за лес, может, деревья звук экранируют. Могли и не услышать… Но в любом случае надежда только на них, и в первую очередь, на Спиридона.