Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 35

— Всё понятно. Не хочется, но необходимо. Поеду, конечно. Когда?

Молодец, парень — «фишку» понял и препираться не стал.

— Думаю, что завтра с утра. Писать донесение пойду прямо сейчас, но стоит ещё заручиться подтверждением предложения если не у самого Витгенштейна, то хотя бы у Яшвиля или Сиверса. Думаю, что их подписи добавят весомости моим словам.

— Хорошо. Значит, завтра, — кивнул Алёшка.

— Подожди. Одного я тебя не отпущу — возьми с собой Егорку.

— Господин капитан, — вежливо улыбнулся мне Соков-младший, — я всё-таки офицер и в опеке не нуждаюсь.

— Господин подпоручик. — Я не остался в долгу. — Потрудитесь выполнить приказ своего начальника буквально. Не буду говорить, что меня не волнует твоя судьба, а только доставка донесения, Алёша, но, в самом деле, подумай: поручение тебе даётся весьма ответственное. От него в значительной степени может зависеть судьба генерального сражения, судьба России… И ты хочешь, чтобы я не побеспокоился о его выполнении? Отпустил тебя одного? Нет уж — не только Егорку, ещё и с десяток казаков у командующего попрошу для сопровождения. И не ради тебя самого, а для того, чтобы моё донесение пришло туда, куда следует. Всё ясно?

У Алексея хватило ума понять и не спорить.

— А теперь ещё: запальную трубку в гранате укоротить до минимума — нашей мине не требуется время, чтобы долететь до противника — она уже у него под ногами. Нечего предоставлять французам время разбегаться в стороны, когда граната зашипит. Это понятно?

— Понятно.

— Далее: почти все запасы тёрочных запалов — именно на это. Мало их, а обычные мины наши и старым способом запалить смогут. Я обо всём этом напишу, но просто чтобы ты тоже знал, что везёшь. Мало ли что…

— Не беспокойся, всё понял, сделаю.

— И в добрый путь, собирайся, до завтра. Извини, у меня ещё много дел. К Сергею Васильевичу и Насте по дороге заедешь?

— Думаю, что да. Если можно, конечно…

— Можно. Я тогда и им письма напишу.

Спровадив своего шурина, немедленно отправился к Сиверсу для составления вышеупомянутого доклада-инструкции к командованию Армии. Потом вместе пошли к Витгенштейну, и граф практически сразу завизировал наше послание, наговорив вдобавок мне много любезностей за такое «изобретение».

А утром следующего дня мы простились с Алексеем. Как показало время — до самого конца войны простились.

Вместе с десятком казаков он отправился в армию Барклая, и, как выяснилось впоследствии, не зря.

Единственно, что Егорку пришлось оставить здесь — чуть не в ноги упал казак, умоляя не исключать его из отряда. Да и ладно — ещё в дороге сдружился он с моими архаровцами, повоевать хочется уральцу в самое ближайшее время…

Чтоб я возражал! У Алексея конвой вполне приличный, а такой «саблемах», как Егор Пантелеевич, нам завсегда сгодится.

Пора подумать о ближайшем будущем: минировать поле гранатами обучу своих подопечных достаточно быстро, а потом — за партизанщину. Вот с этим пока затык — информация о диспозиции противника весьма неконкретная. То есть о тех частях, что стоят против нас, гусары и казаки доносят регулярно, хоть и не мне, конечно, но Витгенштейн, думаю, в случае чего, поделится оной. Но мне-то необходимо иметь представление о том, что творится у французов в тылу. Это во-первых. А во-вторых, в эти самые тылы попасть незамеченным. Всё-таки два десятка бойцов моего отряда не такая уж маленькая группа (надеюсь, что казачков мне командующий корпусом выделит). Как просочиться через линию фронта? Где? Куда?..

— Вадим Фёдорович! — окликнул меня сзади знакомый голос.

Обернувшись, я увидел подъезжавшего поручика Глебова.

— Рад приветствовать вас, Иван Севастьянович!

— Слышали новость? — Гусар поравнялся со мной и соскочил с седла.

— Вероятно, нет. Никаких серьёзных новостей за последнее время припомнить не могу. Надеюсь, поделитесь?

— Разумеется: у Армии новый командующий — Кутузов. Каково? — задорно посмотрел на меня молодой человек.

Ага, удивил. Хотя… Если дела идут не так погано, как это было в моей реальности, то вполне могло случиться, что Михаила Илларионовича так и оставили бы командовать Санкт-Петербуржским ополчением, а Барклая генералитет склонил бы к генеральному сражению пораньше, чем под стенами Москвы…

— Что же, радостная весть. Надеюсь, что светлейший поспешит дать Наполеону бой в самое ближайшее время, — совершенно неискренне изобразил я положительные эмоции на своём лице.

— Ну да! — расцвёл в улыбке поручик. — А там и мы в наступление перейдём — устроим Бонапарту такие «Канны», каковых свет не видел!

Мальчишка всё-таки. «Канны» ему подавай! Да ещё в стратегическом масштабе…

Для таких операций главное даже не количество войск, а их взаимодействие. То есть СВЯЗЬ. А она пока на уровне, не сильно отличающемся от древнеримского, — молодой адъютант на лихом коне с пакетом под доломаном…

Даже на поле боя необходимо как можно скорее отдать приказ, кому, когда и в каком направлении атаковать. А это «как можно скорее» — скорость лошади и лихость всадника с пакетом. Сначала «туда», а потом «обратно».

Ведь и упустили-то Боню тогда, на Березине, именно из-за несогласованных действий — войск хватало, чтобы раздавить ошмётки Великой Армии, с избытком хватало…

СВЯЗЬ и взаимодействие, ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ и связь — именно эти два компонента решают всё в стратегическом масштабе.

Я это прекрасно понимал ещё со времён своей срочной — телеграфист всё-таки. Потому и попытался хотя бы сигнальные ракеты ввести. Хотя бы для тактического управления войсками.

И кое в чём помогло — бригада Скалона достаточно шустро прибыла на исходные под Смоленском.

Но если говорить о взаимодействии корпусов…

Ведь десяток радиостанций, наверное, перекрыли бы полезностью для Армии не только динамит с бездымным порохом и новыми пулями, но и полевые кухни.

Но не сподобил меня Создатель… В упор не помню, как приёмники-передатчики «сочинять». Даже если необходимые резисторы-конденсаторы имелись бы.

— Не думаю, Иван Севастьянович, что новый командующий перейдёт к столь решительным действиям. Одно дело — дать сражение в поле, и совсем другое — осуществить столь грандиозную операцию, как выход в тыл армии Наполеона несогласованными действиями других армий. Ведь против Тормасова стоят австрийцы и саксонцы, против нас Макдональд, Удино и Виктор, против Чичагова — турки, которые хоть и не воюют, но отводить Дунайскую армию сюда очень рискованно… И вообще, нам бы со своими проблемами разобраться. Пока во всяком случае, французов и пруссаков против корпуса стоит немало — штыков и сабель значительно больше, чем у его сиятельства под началом…

— Как-то странно вы рассуждаете, Вадим Фёдорович, — подозрительно посмотрел на меня гусар, — не ожидал…

— А чего ожидали? — Я постарался изобразить на своей физиономии максимальную благожелательность. — Что я начну ликовать при мысли о немедленной атаке противостоящих нам французов? Иван Севастьянович, душевно вас прошу не обижаться, но, на мой взгляд, это пока совершенно несвоевременно. Первоочередная задача корпуса — прикрывать направление на столицу. И только это. Действовать неосмотрительно нельзя ни в коем случае — перед нами не турки, а завоевавшая почти всю Европу армия.

— Бивали мы эту армию, — запальчиво отозвался поручик.

Это он-то «бивал». Удачное дело под Клястицами… Явно, что и Фридланд, и Пулутск, и Эйлау, не говоря уже о Шенграбене, прошли без его участия. Но — гусар, гродненец, а уж Яков Петрович Кульнев, дай Бог ему здоровья, воспитывает своих офицеров исключительно победителями…

— Бивали. Но не армию — корпуса. Причём обороняясь. Согласитесь, что переходить в наступление против превосходящих сил Удино, имея на правом фланге Макдональда, было бы неосмотрительно.

— Так что же вы предлагаете? Стоять и ждать?

— Я ничего не предлагаю, Иван Севастьянович, я не командую корпусом и даже не являюсь членом штаба графа. Высказываю своё мнение. И мнение таково: стоять здесь, защищать столицу, удерживать против себя превосходящие силы неприятеля, не давая им возможности усилить войска Наполеона ни одним полком, ни одним солдатом. Это уже немало.