Единорог - О'Доннел Питер - Страница 22

Таррант уже успел просмотреть кое-какие слайды. На них изображались несчастные арабы, страдавшие от нищеты, грязи и издевательств. Вряд ли съемки производились в Кувейте, но все это не имело никакого значения. Большинство из тех, кто пришел сюда, были заранее готовы поверить в то, во что им хотелось верить.

Аудитория должна была состоять из идиотов, психов, идеалистов, иностранных студентов. Кроме того, там непременно окажутся двое-трое спокойных, хладнокровных «товарищей», которые попытаются понять, не найдутся ли среди этой публики достойные зерна для жерновов их мельницы. Ну и конечно, заявится и кто-то желающий немножко повеселиться.

Таррант подумал о тех трудностях, которые выпали на долю Джека Фрейзера, которому нужно было устроить в качестве киномеханика их человека и не вызвать при этом никаких подозрений. Нет ничего труднее подобных мелочей, подумал Таррант. Но Джек не ударил в грязь лицом.

Таррант подошел к окошку и посмотрел в зал. Вход находился у самой сцены. Это, конечно, создавало проблемы для Вилли и Модести. Они не могли проскользнуть незаметно и спрятаться на последних рядах. Интересно, как они поступят? Скорее всего, они появятся, когда в зале погаснет свет, и начнут показывать эти жуткие слайды…

Но Модести заметит кто-то из «товарищей». В таком сообществе она будет выделяться, словно лошадь чистокровной верховой породы в деревенском стойле.

Таррант окинул взглядом зал. Два передних ряда пустовали. На деревянных стульях сидело человек пятьдесят. Время от времени появлялись новые лица — парами или поодиночке. Таррант не без удивления отметил, что ни разу еще не появилась группа из трех и более персон.

С краю примостился усталого вида человек, вынул блокнот, положил его на колени и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Это был местный репортер.

По правому проходу быстрой походкой прошагал индийский студент с книжками под мышкой. Затем оглянулся, протиснулся между сидевшими в одном ряду и спинками стульев предыдущего, устроился посередке, открыл одну из книжек и углубился в чтение.

Вошла еще одна парочка. На мужчине был коричневый пиджак и серые фланелевые брюки. Вишневого цвета галстук сочетался с не очень белой рубашкой в тонкую голубую полоску. Под серой кепкой виднелись седеющие волосы. У него были желтоватые усы заядлого курильщика и живот любителя пива. Он вошел, агрессивно выставив вперед свое пузо.

«Этот из профсоюзов, — подумал Таррант. — Братец Блоггс. Зачитает заявление исполнительного комитета». Таррант с сочувствием посмотрел на его супругу. Это была женщина с желтоватым цветом лица и в очках в проволочной оправе. Она смущенно семенила за своим самоуверенным супругом. Хоть вечер выдался теплый, на ней было мешковатое черное пальто, на руках — маленькие коричневые перчатки, а на голове похожая на горшок фетровая шляпа.

«Собственного изготовления, — отметил Таррант. — Когда супруг и повелитель вечерами занят профсоюзными делами, она посещает занятия по рукоделию». Он взялся за бинокль, висевший у него на шее.

Человек с пивным пузом проталкивался по одному из рядов, его жена трусила следом. В бинокль Таррант видел, как шевелились ее губы. Надо полагать, она бормотала извинения. Ее муж внезапно остановился, и она врезалась в него. Он сердито посмотрел на нее и недовольно мотнул головой. Она села и съежилась, словно перепуганный кролик.

Ее муж оглядывался по сторонам настороженно, даже враждебно, медленно поворачивая голову то вправо, то влево. На какое-то мгновение он уставился прямо на квадратное окошечко кинобудки. Таррант вдруг испытал тревожное ощущение, но затем успокоился. Его не было видно из зала. Он успел проверить это заблаговременно.

Братец Блоггс сунул в ухо мизинец и раздраженно стал вертеть им. Затем он повернулся, сел на стул и, сложив руки на груди, застыл в позе непоколебимого пролетарского вождя.

— Господи, — вдруг тихо пробормотал себе под нос Таррант. На это Бутройд оторвал взгляд от слайдов и тревожно спросил:

— Что-то не так?

— Нет, — отозвался Таррант. — Все в порядке. Просто я увидел двоих своих знакомых…

Прошло полчаса. Седовласый и эксцентричный член парламента представил собравшимся эс-Сабаха Солона, возглавлявшего правительство Свободного Кувейта.

Тот, в свою очередь, представил аудитории министра иностранных дел по имени Рида Тувайни.

Затем началась демонстрация слайдов, сопровождавшаяся полными горечи комментариями министра иностранных дел, вызывавшими искренние аплодисменты.

Затем слово взял эс-Сабах Солон, — среднего роста, с густыми черными волосами и большим носом, торчавшим между огненных глаз. Он был одет в серый костюм и белую рубашку. По-английски говорил с акцентом, но достаточно четко. В нем чувствовалась уверенность в себе, здравомыслие и пламенная энергия, впрочем, находившаяся под хорошим контролем. И внешность, и манера держаться находились в странном контрасте с абсурдностью темы собрания.

Он продемонстрировал на экране какую-то замысловатую геометрическую фигуру, призванную доказать, что именно он, эс-Сабах Солон, является истинным законным правителем Кувейта. Упомянув ранее показанные слайды, он отметил, что его соотечественники изнемогают под ярмом угнетателей. Затем заговорил о будущем.

— Тирания несет в себе семена саморазрушения. — Его голос хоть и не отличался громкостью, но был хорошо слышен по всему залу. — Угнетение вызывает желание и силы добиться свободы. Но дайте срок! — Тут эс-Сабах Солон обвел взглядом зал и продолжил: — Придет день, и очень скоро, друзья мои, когда угнетатели поймут, что такое гнев народных масс. У нас есть силы дать достойный отпор тиранам. Медленно, но верно мы наращиваем военную мощь с тем, чтобы преданные идеям независимости люди с оружием в руках заявили о наших правах и чтобы очистительный ветер свободы наконец пронесся над нашей любимой родиной.

Эс-Сабах Солон соединил ладони и заговорил медленно, но с большой выразительностью:

— Готовы ли вы поддержать нас? Думаю, что готовы. Вы спросите, как? И я вам отвечу. Дело не в деньгах. — По залу прокатился легкий гул одобрения. — Дело в вашей доброй воле. Мы хотим, чтобы вы потрудились ради нашей страны и помогли создать тот общественный климат, ту атмосферу, в которой наши задачи, цели предстали бы в истинном демократическом свете. Напишите вашим членам парламента, который является отцом демократии, напишите в ваши газеты. Примите резолюции на ваших профсоюзных и партийных собраниях — резолюции, которые поддерживали бы справедливую борьбу нашего народа. — В конце каждой фразы эс-Сабах Солон для вящей убедительности тихо хлопал в ладоши. — Помогите нам довести до сведения мировой общественности факт нашего существования. Расскажите всем о том, что мы преследуем достойные, благороднейшие цели. А когда пробьет час, и мы выступим, чтобы освободить четыреста тысяч наших томящихся в неволе соотечественников, поднимите голос в нашу защиту! — Он широко раскинул руки, обращаясь к собравшимся. — Вы живете в свободной стране. Я прошу вас: помогите моим собратьям, которые влачат жалкое существование в рабских оковах. — Он замолчал и после значительной паузы голосом, срывающимся от волнения, Добавил: — Я верю, что вы нас не подведете.